К слову сказать, наша дальнейшая жизнь была во многом предопределена: рыбачить до старости, и многих эта перспектива устраивала, они не видели иной жизни, не стремились что-либо менять, хороший климат и сносная прибыль от продажи тунца позволяли не беспокоиться о будущем, если оно конечно было именно таким. Сразу оговорюсь, что мое извечное стремление к переменам сейчас, в 17-летнем возрасте, стало уже невыносимым и я с нетерпением ждал окончания школы, дабы уехать на материк. Отцу и Марии, я конечно же, этими планами не соизволил делиться и на какие средства я собирался там жить, я тоже представлял плохо. Но замкнутая жизнь на острове, хоть и в комфортных относительно условиях, меня уже не привлекала. Сердце требовало новых острых ощущений.

Наступил день гонки. Это была вновь суббота, как помню. В шесть утра мы все были во всеоружии и верхом на своих стальных конях. Прибыл и мой друг Франциск на своем непрерывно ахающем и стреляющем бензиновой отрыжкой мото-самопале. Всего нас было человек тридцать, половина из которых составляла свита нашего байк-короля. Остальные прибыли чтоб показать свою мужественность и уважительно проиграть будущему мэру острова.

Маршрут я изучить не успел, это был район, в котором я бывал редко и только по неотложным делам. Тут ездили в основном туристы, дабы повидать роскошные виды отеля Морбиян. Шоссе днем бывало обычно занято автобусами и торговыми такси, снующими между коммунами, развозящими морепродукты на рынки и в порт. Утром там было относительно свободно и наш рывок на байках обещал пройти более-менее спокойно. Было одно НО! Шел проливной дождь, причем ветер дул со стороны Атлантики, резкий и колючий, обдавая лица горохом из холодных брызг.

Антон толкнул речевку в своих лучших демагогических традициях. Тот, кто приедет первым, должен был, с его слов, стать безоговорочным вождем молодежи всего острова Бен-Иль. Тот, кто будет последним, должен поставить всем участникам гонки пиво в трактире на выбор победителя и прилюдно выбросить свой байк. Эти унизительные условия все приняли безоговорочно. Я сразу же понял, кто же должен стать тем отщепенцем и аутсайдером, должным напоить всё наше воинство. Для меня это мало значило, месть нашему царьку стала для меня превалирующей идеей.

Под адский рык десятков мощных двигателей мы тронулись. Длина маршрута в один конец составляла около семи миль, большую из которого составлял ровный асфальт. Без особых помех мы, весело обгоняя друг друга неслись по шоссе, распугивая гудками клаксонов и рыком наших стальных коней редких в этот ранний час водителей.

С каждой минутой напряжение возрастало. Я сразу же оказался в первой дюжине, мои сноровка и опыт всё-таки помогли меня относительно легко обойти большинства соперников. Чем ближе мы становились к концу асфальтового отрезка пути, тем больше я замечал, как вокруг меня смыкается плотный круг лакеев Дюбуа. Когда спидометр показал сто десять км в час, один из них вдруг резко стал тормозить, явно намереваясь сдвинуть меня на обочину. Я ловко вывернул руль и локтем задел того за бампер. Мгновение, и грохоча, байкер с проклятиями улетел назад, сбив по пути своего падения еще двоих. Я выдохнул. Первое препятствие я преодолел.

Поворот после Ангвагэ уходил резко севернее, а мы на всей скорости вылетели на гальку и помчались к порту Ману де Кольбар, петляя и поднимая тучи мелкой гальки, перемешивающейся с грязью и создающей безумное тесто, в котором вязли наши колеса. На этом участке нас покинули еще семь или восемь участников гонки, не справившихся с непогодой и крутыми поворотами. Я несся, как одержимый, ветер и дождь хлестали в лицо, руль стал словно частью меня, ноги вибрировали в такт ревущему двигателю. Я не смотрел и не видел перед собой ничего кроме мелькающей красной куртки Антона.

Краем глаза я узрел как еще четверо участников потихоньку свернули в сторону, явно добровольно. Нас осталось восемь человек, среди которых были я, мой друг Франциск, умудрившийся добраться целым и невредимым, Дюбуа и пятеро его верных «шакалов», которые словно по мановению палочки, начали тотчас же строить мне козни, всячески подрезая и пытаясь меня скинуть с тропы.

Кстати, о тропе. Она извивалась подобно гремучей змее на солнце и сползала вниз к морю, так что нам приходилось не мчаться, а практически красться, чтобы не сорваться вниз. Крутейшие повороты с каменистыми обочинами, ставшими во сто крат опаснее из-за проливного дождя, не давали расслабиться.

Я вспотел. Глаза заливала вода. Я остановился на секунду чтоб сориентироваться.

До финиша оставалось менее мили. Нужно было добраться до бетонной ограды с надписью Морбиян, за которой уже начинались владения отеля. Возле меня тотчас остановились трое «шакалов». Рыча движками, они всем видом давали мне понять, что скорее сами спрыгнут с тропы, но далее меня не пустят. Несколько секунд я выжидал, потом резко вдавил педаль акселератора. С рыком раненой львицы моя «Хонда» рванула навстречу двоим из них. Я шел на таран, прекрасно понимая, что в случае неудачи меня выбросит из седла.

Но «шакалы» дрогнули. Один из них уклонился, а второго я сшиб, колесом переехал его по ноге, услышав его раненый вой и помчался прямо по каменистому бездорожью, срезая путь.

Заветный забор был совсем рядом. Мне оставалось может быть метров триста, но вдруг мой двигатель захрипел и замолк. На полном ходу я повалился на мокрую землю, еле-еле успев выдернуть ногу из-под падающего байка. Вскочил моментально на ноги. Огляделся. Сквозь запойную муть ливня я увидел две фигуры у забора, одна из них была в красной куртке.

Я проиграл!!! Дюбуа явно пришел первым.

Грудь терзали обида и горечь. Я сел на землю и сжал голову руками до боли, пытаясь собраться с мыслями.

– Чего расселся, Начо? – ко мне подъехал один из «шакалов», – небось надеешься, что Антон тебя простит?

– Чего? – я уставился на него взглядом, полным недоумения.

– А то ты типа не в курсе?

– Поверь, не понимаю, о чем ты.

– Антону это без разницы, в любом случае ты огребешь! Не спустит он тебе этого, – и «шакал» отъехал.

Я вскочил на ноги, подошел к своему байку. Понял в чем дело. Трубка бензонасоса была грубо выдернута, похоже во время моего тарана, один из моих соперников успел с ней разделаться. Это дело поправимое, я не шибко расстроился, больше интересовало что произошло у финиша.

Оставив свою израненную «Хонду», я пешком двинулся к маячившим фигурам. Дождь стал стихать к этому времени. Вокруг бетонной ограды уже столпилось с десяток наших гонщиков, неспешно подъезжавшим, дабы убедиться кто стал победителем.

Я подошел и ахнул. Возле самой финишной надписи стоял и посматривал на всех мой друг Франциск, тот самый, что каким-то чудом сумел доехать на своем самодельном агрегате в первой дюжине. Я ошалел. Уж про кого думать, но на него не поставил бы и пьяный извозчик. Франц был очень хорошим парнем, здорово со всеми ладил, а меня поддерживал в самый сложный период моей жизни после того самого «пещерного» случая, но вот что до его качеств гонщика…

Тут я понял, в чем дело, и о чем говорил мне накануне один из «шакалов». Только сейчас я заметил, что один из выхлопных глушителей его самодельного байка практически расплавился. Чудо инженер Франциск сделал то, что подвергло его смертельной опасности, но и сделало чемпионом гонки: он каким-то образом умудрился добавить в движок своего стального коня закись азота NOS, ту самую что так рекламируют фильмы про автогонщиков. Бог его знает, как это ему удалось, как он вообще умудрился ее достать, и мало того, технически это все провернуть, но результат был налицо, прямо перед нами всеми!

В тот самый миг, пока я валялся на земле после того как мне выдрали бензонасос, он похоже, максимально ускорился и на последний метрах обошел Дюбуа, который отвлекся на то, как меня окружили его «шакалы» и серьезно снизил скорость. Франца он, конечно же, всерьез не воспринимал и скорее всего, даже не заметил, что тот сумел вырваться вперед.