– Добро пожаловать к нам, Даниил.

Он не протянул мне руку – я сделал это первым. Обдумывал этот момент заранее и всё для себя решил.

– Рад познакомиться, Константин, – сказал я, и в голове эхом пронеслось «рад» с большом знаком вопроса.

Рука у Кости была твёрдой, умеренно тёплой, не влажной. Рука и рука.

– Можно Костя и на «ты».

– Можно Дэн и на «ты», – тон в тон ответил я и отпустил его ладонь.

Гена смотрел на нас двоих, будто мы ожесточённо играли в пинг-понг. Когда возникла крохотная пауза, вмешался и предложил мне что-нибудь выпить.

– Просто воды, – сказал я. – И не зови меня Даней, знаешь же, раздражает.

Брат хмыкнул и предложил мне присесть у стола, принёс стакан с водой, всё такое. Я сделал первый глоток и только тогда понял, насколько одеревенелой стала моя челюсть.

Генка занял стул рядом. Бросив взгляд на вернувшегося к плите Костю, он повернулся ко мне.

– Расслабься, – посоветовал брат с улыбкой. – Костя тебя не съест. А вот накормит так… Ай, ладно, сам увидишь. В готовке Костя – бог.

«Бог» хмыкнул, но не стал выступать против комплиментов: мешал лопаткой в сковороде и ещё что-то в кастрюльке. Генка смотрел то меня, то на него. И я сделал ещё один вывод: очень возможно, что в случае прямого столкновения Генка выступит не на моей стороне.

– Что готовим? – спросил я. – Чем-то помочь?

Генка хмыкнул.

– А ты научился готовить?

– Нет, но что-то простое сделать могу. Картошку уж точно почистить смогу. Имею опыт.

– Помощь не нужна, уже почти всё готово. У нас будет лазанья, – сказал Костя.

Я немного подумал.

– Это макароны и фарш?

У Кости вздрогнули плечи. Генка фыркнул.

– Технически – да, – согласился Костя, а Генка возразил:

– Нет, Дэн, это что-то другое. То, как делает лазанью Костя – это кулинарный оргазм.

– Ну ты скажешь, – Костя кашлянул, давя смех.

– И скажу, – горячо ответил Гена. – Всё, что ты делаешь, это оргазм.

Костя рассмеялся. Генка тоже. Я переводил взгляд с одного на другого, и мне чудовищно не нравилось то, что я видел. Они выступали вместе, единым фронтом. Поддерживали друг друга. Выглядели настоящей парой, даже когда один стоял у плиты, а другой сидел рядом со мной.

Последний раз я чувствовал себя настолько третьим лишним, когда пришёл в гости к Ирке. Что там раздавалось голубиное воркование, что здесь. А здесь ещё и чувствовалось, что меня не ждали, я им и правда мешал…

Еда оказалась отменной. Тот случай, когда хочется сказать: вкуснотища такая, что женился бы на той, кто это готовил. Эта, несомненно, дурацкая мысль не выходила у меня из головы всё то время, пока мы сидели за накрытым столом. Прицепом к ней шло, что Генка как раз таки женился на хм… том, кто готовил.

Костя, видимо, и правда хороший хозяин. Вкусный ужин, домашний уют, везде чистота и порядок. Что Генка станет убирать по собственной воле – в это сложнее поверить, чем в то, что он связался с мужиком. А здесь вызвался мыть посуду и убирать со стола.

– Ты же готовил, сиди, отдыхай, – это он сказал Косте.

А мне:

– Зачем помогать? Ты же гость.

Хуже всего было то, как они вместе смотрелись – совершенно нормально, естественно даже, если забыть про их пол. Не молчали за едой, обсуждали свои темы, институтские дела и домашние тоже. Генка тянулся к этому Косте, несколько раз коснулся его руки. Иногда они встречались глазами, замирали на доли мгновения – и меня каждый раз как шандарахало по голове. Я уже видел такое, только не в отношениях двух мужиков.

Их не смущало, что я здесь, наблюдаю за ними. Ни этого, ни моего младшего брата. Словно они считали свои переглядывания, касания, прочее – всё это голубое, как небо – нормой.

Костя сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку стула, смотрел на меня. Генка закончил мыть посуду. Предложил, вытирая руки полотенцем:

– Может, чай?

Я покачал головой. Только чая мне не хватало.

– Пиво? – предложил Костя. – Или что-то покрепче?

– Нет, ничего. – Нет уж, не в этой компании.

– Тогда, может, наконец поговорим?

– О чём? – спросил я, глядя ему в глаза.

– О том, что просится на язык. Говори, Дэн, не стесняйся. Я же вижу, что ты хочешь высказаться.

– Лазанья была прекрасной, – сказал я, будто не понял намёк. – Отличный ужин. Спасибо.

– И это всё?

Генка вмешался:

– Ну зачем портить такой хороший вечер? Давайте не будем даже начинать, а? Всё ж так хорошо шло.

– Затем, чтобы решить всё словами через рот, а не войной, – ответил Костя и обратился ко мне: – Почему бы тебе прямо не высказать, что ты думаешь? Я вижу, Дэн, что ты недоволен нашими с Геной отношениями.

– А должен быть доволен? – Я откинулся на спинку сидения, копируя позу противника. – Конечно же, я недоволен тем, что происходит. Моему младшему брату только двадцать. Что ему в голову стукнуло, чтобы ввязаться в такое – чёрт его знает.

– Эй, вообще-то, я здесь, – вмешался Генка.

– Когда я уходил в армию, у Гены с ориентацией всё было нормально. Каждый раз, возвращаясь в непривычное время домой, я гадал, кого и в каком виде там встречу. И часто встречал гостей в разной степени одетости, но не парней. А теперь Гена живёт здесь, даже, я бы сказал, вьёт гнездо. – Я смотрел в глаза Кости. – Это ошибка. Ему не хватает жизненного опыта, чтобы это понять.

– Почему же? – Костя скривился в полуулыбке.

– Если о его экспериментах узнают до того, как он сам в них разочаруется, то это ославит его на всю жизнь. Придётся переезжать, менять окружение. Ничего хорошего, в общем, Гену не ждёт.

Генка вновь вмешался, но я не собирался с ним это обсуждать. Я смотрел в глаза Косте и говорил очень спокойно, как бы ни бурлило внутри:

– Мы не в Европе живём, у нас нет гей-браков и вот этого всего, – я обвёл рукой пространство кухни. – Всё это мило, имитация настоящих отношений, семьи, но закончится катастрофой. Это не стоит того.

Гена сел на свой стул, только сначала развернул его ко мне.

– Не лезь в это, – сказал он. – Это моя жизнь, для меня эти отношения важны. Я люблю Костю, а он любит меня.

Я кивнул.

– Не буду спорить. Ты в это веришь, я понял.

– Это так и есть!

– Согласен. Сейчас это так, а в будущем будет иначе. Новизна уйдёт, и всё остальное быстро пройдёт, во что ты веришь сейчас. А вот репутацию один раз загадишь, и очень тяжело будет отмыться.

Гена хотел что-то сказать, но Костя положил ладонь ему на руку, и брат послушно закрыл рот – как отлично выдрессированная кукла.

– И что же вы… ты хочешь, Дэн? Чтобы Гена отсюда ушёл? – спросил Костя.

Генка скрестил руки на груди, смотрел на меня угрюмо, как на врага.

– В идеале, разумеется, да, – сказал я. – Я бы хотел, чтобы Гена прозрел вот прямо сейчас, но ясно, что этого не будет. Так что я здесь, чтобы за ним… за тобой, Ген, присмотреть. И помочь, когда ты упадёшь в холодную грязную лужу.

– Этого не будет, – сказал Гена.

Я покачал головой.

– Убеди меня. Потому что я правда волнуюсь. Ты мой единственный брат, другого нет и уже вряд ли будет. Когда ты навернёшься, а ты навернёшься, я хочу быть рядом, чтобы тебя поддержать.

– Но я не хочу, чтобы ты стоял рядом и меня, нас оскорблял.

– Разве я оскорблял? – спрашивал Гена, но, отвечая, я смотрел в глаза Косте. – Я здесь, сижу с вами за одним столом. Смотрю на то, как вы мило общаетесь. И правда мило – я без издёвки. Но я боюсь, что всё это фасад. И не понимаю, с чего Гене так сильно меняться. У него девушки были, куча. Ты его случайно не загипнотизировал, Костя? А то профессия у тебя такая… намекающая, что ты можешь сломать человеку мозги.

Тот рассмеялся. Весело так, закинув голову, показывая дёргающийся кадык.

– Ну Дэн, ну что ты говоришь? – укорил меня Генка.

– Говорю, что думаю, как меня попросили. А ты не тормози. Переубеди меня. Докажи, что я не прав.

Они оба внимательно смотрели на меня, и я сказал: