Мы с ним одного роста. Возможно, он чуть пошире в плечах, не уверен. Тело под мятой рубашкой ощущалось крепким, как кремень, горячим.

И да, Генка оказался прав – его брат себя контролировал лучше, чем я думал. В мою машину отказался садиться наотрез. «Ты пил», и всё тут. Встал насмерть. Пришлось вызвать такси.

Мы стояли, дышали свежим прохладным воздухом. Дэн больше выглядел не таким разморенным, взбодрился даже, но когда сели в подъехавшую машину – минут за пять его вновь развезло. Он задремал, и я сказал водителю разворачиваться. Сто процентов в таком состоянии не вспомнишь, какой адрес называл и называл ли вообще.

Я бы деньги поставил на то, что Дэн ничего из этого вечера завтра не вспомнит.

– Помочь? – спросил таксист, когда мы остановились. Дэн спал крепко, уткнувшись мне лицом в плечо. Грел своим дыханием всю дорогу, навевал, так сказать, романтическое настроение.

– Да нет, друг, сам справлюсь.

Рассчитался я щедро. Водитель мне дверь со стороны Дэна открыл. В общем, как-то выползли.

Дэн, даже стоя, всё норовил упасть и заснуть. Видно, и правда пил очень редко. Потом я прикинул, сколько в него влил, и мне стало совестно перед его печенью – ну, самую малость.

– Пошли, красавчик, – сказал я, уже привычно обнимая его за плечи.

Охрана на входе побеспокоилась о том, чтобы вызвать мне лифт. Дэн тёр лицо, вздыхал, покачивался – сомневаюсь, что он на все сто понимал, где мы находимся. Я не торопился его просвещать. В квартире не стал включать яркий свет, завёл сразу в спальню, сгрузил на постель.

– Что ты делаешь, Кир? – спросил Дэн, глядя прямо над собой – в потолок.

Я удивился, что он помнит моё имя.

– Спи, – посоветовал. – Завтра со всем разберёшься.

– Почему я не дома? – Он закрыл ладонью лицо, и я принялся снимать с него обувь.

– Потому что не смог вспомнить адрес в такси.

– А-а…

Он вновь задремал, и я расстегнул ремень на его брюках. Невольно коснулся живота и потряс головой.

«Что ты делаешь, Кир?» – спросил меня внутренний голос, очень похожий на папин.

И правда, что я делаю? На черта творю вот это всё?

Дэн вновь крепко спал, и я ушёл в ванную, поплескал холодной водой в лицо. Взглянул на своё отражение в зеркале. Вот же чёрт. Какой-то я тут совсем дикий.

* * *

Квартира у меня немаленькая, отец, уезжая, расщедрился – переписал хоромы на моё имя. Места тут хватало с избытком. Чтобы не пересекаться с Дэном, я мог лечь спать не только на диване в гостиной, но и в свободной спальне. Мочь-то мог, а хотелось совершенно другого. И как я ни уговаривал себя успокоиться, действовать разумно, не форсировать без нужды – в итоге плюнул на всё разумное-доброе-вечное и направился к себе, вернее, к нам в спальню. Сегодня она стала нашей с Дэном, и эта мысль как засела в голове, так и не исчезала.

Я смотрел на спящего Дэна и не мог не думать о том, что был бы совсем не против видеть его лежащим в моей постели как можно чаще.

Он спал, приоткрыв рот – посапывал очень уютно. Лежал на спине, вытянув длинные ноги. Освобождая его от обуви, я снял и носки, и теперь босые ступни придавали его виду оттенок беззащитности. Рубашка сбилась, обнажая полоску бледной кожи на животе. Грудь равномерно вздымалась. В одном месте ткань натянулась, так что я видел рельеф, не оставляющий простора для воображения.

Дэн выглядел так, что слюнки текли. Как подарок, о котором вечность мечтаешь, а затем в один прекрасный момент находишь его лежащим под ёлкой. Проблема состояла лишь в том, что срок не подошёл, ещё не настало время его развернуть. А хотелось, прямо руки чесались, аж свербело внутри от желания забраться на постель с ногами, оседлать его бёдра, начать расстёгивать пуговицы на рубашке, вжикнуть молнией на брюках – стянуть с него всё.

Я походил вокруг кровати – зашёл и слева, и справа, в ногах постоял. Глаз не сводил с причины своего сумасшествия. Пару раз повторил себе, что Дэн – самый обычный парень, таких миллионы. Не помогло. Я его очень сильно хотел, давно не испытывал такого острого желания хотя бы прикоснуться.

Плюнул на всё и начал раздеваться. Снял с себя всё, оставил только трусы. Забрался на постель со свободной стороны, сел на пятки. У меня дыхание срывалось, когда я смотрел на него.

Дэн в любой миг мог проснуться, но я всё равно начал расстёгивать пуговицы на его рубашке. Действовал медленно, а не как в мечтах. Касался пальцами его тёплой кожи и замирал. Прямо сердце в груди останавливалось.

Ну чем я рисковал? Физически – мог получить по морде, выслушать всякую грязь. Это всё ерунда. Важно лишь то, что Дэн перестал бы мне доверять. Он бы не хотел того, что я с ним сейчас делал – я это знал. Я бы тоже не хотел, чтобы моё безвольное тело использовали для чьего-нибудь развлечения. Я всё это знал, а остановиться не мог. Творил то, что творил. Руки делали почти что без участия мозга.

Я не успокоился, пока его полностью не раздел. Оставил только боксёры как последний оплот невинности. Потом долго сидел и смотрел. И меня крыло от того, что я видел перед собой.

У Дэна отличное тело. Он не гора мышц, специально наверняка не качается. Он сильный и мускулистый, естественный. У него невероятные руки и широкие плечи. Маленькие соски чувствительны к прикосновениям. Я покружил вокруг левого пальцем, и член Дэна начал увеличиваться в размерах.

Я скользнул рукой вниз, пальцами очертил пупок, прошёлся по мягкой дорожке волос и остановился у резинки.

Дэн шумно выдохнул, повернул голову в мою сторону, но не проснулся. Я сидел рядом с ним без движения очень долго, затем скатился с кровати. Накрыл спящего тонким одеялом, затем собрал всю одежду с пола и ушёл с кучей шмотья в прачечную. Сначала вывернул все карманы, затем отправил одежду стирать.

В потрёпанном портмоне Дэна я нашёл пару кредиток и более чем скромную сумму наличных. На небольшой фотографии Дэн находился в компании трёх человек. Молодой парень – это, конечно, юная копия Гены, в женщинах проглядывало семейное сходство. Видимо, мать и сестра. Я смотрел на них, знал, что не имею на это права, но лез туда, куда меня не приглашали. Бесился непонятно из-за чего.

Когда я вернулся, Дэн крепко спал, и ему, очевидно, снился эротический сон. Он вздохнул пару раз, повернулся налево-направо, затем положил ладонь на прикрытый одеялом бугор у себя в паху. Его довольный то ли стон, то ли вздох следовало отнести к отдельному виду сексуальных пыток. Ну, я сам себя наказал. Будь Дэн моим парнем – разбудил бы его нам на радость. А так пришлось лечь рядом и сунуть себе руку в трусы.

Впервые за многие годы простая дрочка доставила мне настолько острые ощущения. Дэн глубоко и сладко вздыхал, и мне становилось особенно хорошо. Я останавливался, когда его дыхание становилось неровным. Ускорялся, когда ускорялся и он.

Дэн метался в поисках разрядки, но не находил её. Затем повернулся на живот, пару раз толкнулся бёдрами и удовлетворённо затих.

Я последовал за ним очень скоро. Потом лежал, смотрел в потолок, отходил. Вытер руку влажными салфетками и смахнул их, использованные, в ящик тумбочки. Лень было вставать. С разрядкой ушла и нервозность, меня стало рубить.

Я думал о том, как проснусь утром, что скажет и сделает проснувшийся со мной в одной постели Дэн, как мы будем выбираться из того, что я натворил, как я буду объясняться. Вопросы, вопросы, ответов на них сейчас я не мог найти. Положился на судьбу и удачу. Обычно они меня не подводили.

Сначала проснулась головная боль, затем дело дошло и до содержимого дурной черепушки. А как её иначе назвать, когда первая мысль: «Нельзя столько пить». И правда, ну вот зачем? Какой вопрос я решил, залившись по брови, кроме как добавить себе проблем?

Мне было хреново как никогда. Башка разрывалась, желудок сжимался, тело ощущалось тяжёлым, будто залитым свинцом. Открывать глаза я откровенно боялся, пусть и чувствовал, что валяюсь полутрупом не под забором, а на хорошей постели. Чужой – это сразу понятно. А ещё – что лежу тут голышом.