– Этот давно не печатает. Думали, дело в картриджах, заправляли-заправляли, а всё без толку. – Он говорил тихо, словно сам с собой, ощупывая серый корпус и скручивая провода. – Я к вечеру поставлю новый, лазерный. Ничего, если чёрно-белый?

Не успела я ответить, как…

– Слава КПСС! – к нам вошёл Максим, вскинув руку, и сам испугался жеста. – Ой, это из другой оперы, сорянчики.

А я испугалась его и чуть не выронила полупустой стакан.

– Привет-привет, Зенф. Хорош позорить меня перед людьми, – смеясь, Андрей вышел из-за моего стола. – Проект сдаёшь?

– Сдал, – мужчины обменялись рукопожатиями, и Макс с довольным видом расселся в кресле Доры. – Смотри-ка, Тихон, она даже не путёвки чекает, а что-то серьёзное происходит. Дора работает! Работает! Отметь там где-нибудь зелёным на календаре в коридоре.

Совершенно точно – я бы никогда в жизни не смогла так сделать – завалиться на чужое место и пялиться в чужой экран. Однако, кажется, у этого человека свои порядки и цари в голове. Хм, вернее, вассалы. Царь тут один. Возможно, иногда без головы.

– Значит так, Андрей, зайди, когда сможешь, ко мне, я приготовил список.

Тот кивнул и осторожно поднял принтер с моего стола.

– Тебе помочь? – вызвался Макс.

– Да о чём ты, – Андрей помотал головой и вышел из кабинета.

– А почему «слава КПСС»? – тихо спросила я, сев на самый краешек стула, где утром сидела Лена. – Это местный прикол какой-то? И почему Тихон?

– Потому что фамилия – Тихонов, – улыбнулся Макс и, покачиваясь в кресле, продолжил. – Прикол тут один – сам Андрей. Наш местный коммунист.

– Идейный? – зачем-то вырвался глупый вопрос.

– Партийный, – улыбнулся Макс. – Пообщайтесь с ним, интересный парень, но лучше не спорьте, в случае чего. Потом не говорите, что я вас не предупреждал. Так, а зачем я пришёл?

Он резко встал и хлопнул себя по карманам. Я только пожала плечами.

Не прошло и пары часов, как мне понадобилось обратиться за консультацией к этому бойкому типу.

В кабинете Максим работал пока совершенно один. Меня чуть не накрыла зависть – один во всём.

Обстановка ничуть не изменилась с моего первого визита: на столе – полный порядок, лишь парочка синих папок и выключенный компьютер. На стене – карта с флажочками и разноцветными точками, небольшие графики, пришпиленные рядом.

Как бы я хотела видеть Анну Викторовну и Вальтера!

Он совсем недавно работал здесь, в этом кресле. Смотрел в это окно, на эти высокие деревья, брался за эти бумаги.

Меня снова накрыло отчаяние. Анна и Брандт так хотели видеть меня в отделе, а сами оставили с неприветливыми людьми.

Глупость какая! Давай ещё поплачь, напиши сообщение маме, что тебя тут никто венской булочкой и баварскими сосисками с пивом не встретил!

– Максим, разрешите… – с порога обратилась я.

– Максим, – сказала я чуть громче и подошла к его столу совсем близко Он наконец-то поднял голову и сурово посмотрел на меня. В ту же секунду захотелось убежать из офиса, бросив бумажки на стол.

– Хм, – прохрипел он в ответ и свёл брови. – Вы к кому?

– Ну, – опешила я. – Я к вам. Вы же Максим?

Моя милая улыбка. Увы, никакого влияния.

– В данный момент здесь нет сотрудника с таким именем.

Что такое? Он разыгрывает меня?

– В общем, – я набралась смелости. – Я к вам, и точно это знаю.

– В таком случае, я тоже уточню, меня зовут Макс, меня никогда не звали Максим. И я хочу, чтобы вы, как и все в этом здании и вне его, называли меня моим настоящим именем.

– Я прошу прощения, возможно, я ослышалась ранее…

– Меня зовут Макс Зенф, будем знакомы ещё раз, – он протянул руку и тут же убрал. – Остальное вам расскажут в обеденные перерывы специализирующиеся на этом девушки.

Он всё больше мне не нравился. Разве нельзя просто представиться? Без ехидных комментариев.

– Извините, я правда не знала, – увереннее сказала я. – И я не интересуюсь сплетнями.

– А чем же вы интересуетесь? – Макс сложил руки на груди и, откинувшись на спинку кресла, уставился на меня.

– Работой. Переводами.

– Любопытно, – недоверчиво сказал Зенф. – Хотите загадку?

– Давайте.

– Слушайте внимательно. Лучше, запишите. Аптека – lekarna, самолёт – letadlo, красота – uroda. А теперь подумайте, как по-чешски будет «мороженое». Времени вам – до вечера. Ни с кем не советуйтесь и никуда не заглядывайте.

– Тогда и у меня будет для вас головоломка! – настырно и по-детски атаковала я.

– Ещё любопытнее!

– Вы знаете, что ваша фамилия означает на немецком?

– Хм, не уверен.

– Подумайте. Ни с кем не советуйтесь и никуда не заглядывайте.

– Так нечестно! – рассмеялся Макс. – Я вам кучу подсказок дал, а у меня – ни одной.

– Ну, вы же опытный переводчик.

– Ах, вот как, принимаю бой! А теперь, что там у вас? Вы же зачем-то пришли…

Всё когда-нибудь заканчивается, остаются последствия.

Моя любимая фраза как никогда подходила первому рабочему дню. Самый долгий и непонятный, он всё-таки закончился. К счастью, без оплошностей.

Я посмотрела на часы. Без десяти пять. Теперь точно пора бы собираться домой, а самая главная загадка дня ещё не разрешена. На листочке небольшой список – скромный результат моих измышлений.

Хлад, морожка, замороз, холодюк… Нет, это вообще что-то украинское…

Скорее всего, задание провалено. Я поплелась в кабинет к Максу.

За закрытой дверью я услышала – он разговаривал по телефону. Решила, пока не входить и топталась в коридоре, но скоро само пространство подкинуло мне развлечение. На стенах висели фотографии сотрудников компании. Они совсем не походили на те снимки из серии, что хоть на доску почёта, хоть на памятник. Я заметила их тогда, в апреле, но сейчас было время рассмотреть, как следует.

Вот Зенф и ещё человек пять в касках на заводе, улыбаясь, машут бумажками в камеру. Вот плотный мужчина в ярко-жёлтом галстуке, улыбается, держит диплом в золотистой рамочке. Кажется, это Тихонов – наш начальник, которому меня ещё не успели представить. Рядом с ним – снова Зенф, худощавый, в мешковатом костюме с отливом, гладко выбрит. Да ему тут едва лет двадцать пять, не больше. Но сразу видно – это он, Макс: с деланно строгой миной он одной рукой показывает рожки над головой шефа.

Рядом – очень большая фотография, новогодняя, со множеством людей. У всех в руках бокалы с шампанским, в углу видны зелёные колючие лапы, на которых сверкают шарики. Среди многолюдья – тот же мужчина в жёлтом галстуке, только килограммов плюс пять от предыдущего снимка.

В центре фото всё внимание на себя привлекает яркая брюнетка. Она вся сияет. Широкая, искренняя улыбка. Помада в тон платья, по плечам растеклись прямые густые чёрные волосы. Декольте роскошного тёмно-красного платья на серебристых тонюсеньких бретельках. В тонкой руке с наманикюренными пальчиками она держит бокал шампанского.

Кажется, я видела её раньше. Но где? Кто это?

Да это же Лена! Я не верила своим глазам. Возможно, у неё, как у Лолы, есть периоды, когда она выглядит роковой красоткой, а бывает и затишье в виде монашеских нарядов и образов. Но не только в одежде дело. Я всмотрелась в снимок. Сам взгляд, само настроение секретаря… Шампанское виной? Новогоднее настроение?

Пройдя по коридору, я нашла ещё пару фото с ней. И на них девушка выглядела другим человеком. Стильные наряды. Неизменно на её руках – браслетики, на шее – подвески, но главное – задор в глазах. На каждом снимке привлекают внимание глаза и открытая улыбка, которые сияют ярче любого дорогого украшения. Дора, которую я сначала даже не увидела на фоне секретаря, – просто блёклое пятно рядом с Леной. Пройдя вдоль стены, просмотрев все фото, я нашла всего два снимка, где обычно позади всех стоял господин Брандт. И то, его обязательно закрывал какой-то коллега, которого по росту поставили в ряд перед Вальтером.