– Понимаю.

– Да ладно? Я всегда думал, ты городской. Или у вас дача?

– С чего ты взял? У нас с отцом дом за городом всегда был.

– Вот оно что. Уже представил тебя в «Трабанте» с мешком удобрений, – засмеялся Макс.

– Рита, – внезапно ко мне обратился Вальтер. – Почему Вы молчите?

– Работает человек, – серьёзно ответил за меня Макс.

– Да нет, я готова, – мне пришлось соврать, потому что весь их диалог никак не могла сосредоточиться на чтении, а уходить к себе я посчитала преступлением против своих интересов.

– Но я думала, вы только… Выходные? – я сделала вид, что размышляю. – Ничего интересного: работа, учебные дела. Я ведь всё ещё студентка. А можно вопрос?

– Хоть сто! – Макс внимательно и выжидающе смотрел на меня.

– Конечно, – с готовностью присоединился Брандт.

– Только он не по работе, – давай, тяни ещё больше! – А что такое «Трабант»?

– О-о-о, – засмеялся Макс. – Вам двоим надо о многом поговорить!

– Машина, – с улыбкой ответил Вальтер. – Небольшая и не самая лучшая.

– Маленькая такая, забавная. Как наша «Ока» или «Запорожец», – добавил Зенф для ясности. – Автосимвол ГДР! Вальтер, я прав?

– Верно. Скорее, похожа на ваш «Запорожец», Макс правильно отметил.

– Такой же стыд на колёсах.

– Да ладно тебе! – рассмеялся Брандт. – Ты знаешь, сколько даже за таким ужасом приходилось в очереди стоять.

– Теперь ясно, – запоздало ответила я и, кажется, начала краснеть от стыда – была же у нас и история Германии и страноведение, а я такого не знала!

Как бы я ни влюблялась в Вальтера, видя его теперь каждый день, больше всего я держалась Макса и обращалась к Максу по мелочам, если того требовала ситуация в офисе. К Зенфу в помощники я попала постепенно. В то время ему довольно часто перепадали его любимейшие рекламные проекты. Сначала я не решалась открыто что-то спросить или даже посоветовать самому Максу, глядя на очередную задачу. Только изредка наблюдала, как он работает, рассуждает вслух, пока ждала со своим скучными бумажками Вальтера у них в кабинете. Но уже после двух-трёх моих подсказок и вопросов он начал приглашать меня для обсуждения или совета. Конечно же, не в ущерб моей основной работе.

Несмотря на вовлеченность в работу с Зенфом, я незаметно наблюдала за Вальтером. Каждый раз в конце рабочего дня, находясь с ними в кабинете, я безошибочно определяла шаги Доры в коридоре и понимала – они покидают офис в разное время. Когда она уже цокала на выход, Брандт ещё и не думал собираться. Это меня подбадривало.

Всякий раз, когда я видела их вместе на парковке после работы, настроение портилось на весь вечер. Я ругала себя опять и опять за бессмысленную ревность к человеку, с которым мы всего однажды проехались и поболтали в машине. С чего бы вдруг мы стали встречаться? Только потому что я новое лицо в офисе и я моложе? В таком случае я очень бы обидела Брандта этакой его легкомысленностью в своих фантазиях.

А какая она, Дора Партугас?

Стильная, уверенная в себе, строгая, ответственная, очень женственная. Это всё, чем она запомнилась мне за первое время. Иногда казалось, что она сразу появилась в этом мире такой, и существовала только в офисе, строго с девяти до пяти. Я не могла представить её неуверенной, растерянной студенткой на экзамене. Или в её первые дни здесь. Как она держала себя? Была ли у неё своя Дора?

А уж Дора и домашний быт совсем никак не монтировались.

Дора натирает пол. Дора, пыхтя, моет весной окна. Дора лепит пельмени.

Что?

Наверное, она выросла из тех непромокаемых девчонок с филфака, которые всегда безупречно выглядят и никогда не попадают в дурацкие ситуации.

Я снова вижу эту парочку на парковке. Ветер раздувает полы его пиджака и забрасывает волосы на лоб. Брандт показывает рукой на офис, что-то говорит. Дора же только кивает в ответ. Он снова что-то говорит девушке, она мотает головой. Они расходятся.

Сегодня они поехали не вместе. Сегодня они снова разошлись.

Но есть же и другое пространство и время.

Как я мечтаю оказаться с Вальтером в нашем скромном кафе хотя бы на десять минуток наедине, чтобы нас никто не видел.

Обещаю, я буду гораздо смелее и увереннее, чем обычно!

Почему он такой красивый?

Почему я не родилась в Германии где-нибудь на соседней с ним улочке?

Почему у него такой приятный голос?

Зачем он так часто снимает пиджак, оставаясь в тонкой белой рубашке?

Почему я – не Дора?

Почему это так больно?

Нет, это не боль, это гормоны мешают тебе видеть в нём обычного мужчину!

В просторном прохладном зале совещаний каждое пятничное утро собирались все отделы: наш, испано-итальянский с пятого этажа, редакторы с корректорами, бухгалтерия со второго, и даже уборщица Нина не упускала случая полюбопытствовать.

Мы с Максом, как два болтуна-оболтуса, всегда садились на «камчатке» напротив запасного выхода. Вот и тогда мы развалились подальше ото всех. Зенф калякал что-то замысловатое в блокноте, иногда привлекая моё внимание оценить очередной шедевр тоскливых минут, пока Тихонов вещал о прошедшей неделе. В отличие от него, я сидела настороженно: Доры и Вальтера не было. Ни один из них никогда не имел привычку опаздывать.

Стоило мне начать вникать в слова начальника, как дверь открылась и… Сначала в зал вошла Партугас, чуть запыхавшаяся, с сумочкой на локте, а за ней, приглаживая волосы, Брандт. Я во все глаза смотрела на них в то мгновение. Они, чуть потревожив окружающих, уселись рядом друг с другом.

– Да ничего это не значит! Просто оба опоздали, бывает!

– А может, вместе проспали? Значит, было от чего, Риточка! То, чего тебе ещё долго не познать – взаимная страсть и всё такое… И познать ли…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Макс снова повернул ко мне блокнот, я дежурно улыбнулась, не взглянув на рисунок. Тихонов, по всей видимости, заканчивал обсуждение и перешёл на цели следующей недели. Если до этого я слушала его вполуха (всё равно его указания доходили до меня через деловое сито Леночки), то теперь и вовсе улавливала лишь обрывки фраз.

– … клиент сложный, строительная компания. Имейте в виду, заказ большой, крупный и не самый приятный.

– Как Геринг! – внезапно громко выдал Макс, не поднимая голову от рисунка. Я как следует пихнула его локтем в бок.

– Вы что себе позволяете, господин Зенф? – Виктор Палыч завис над столом, обеспокоенно взглянув на Вальтера.

Тот, улыбаясь уголком губ, шутливо погрозил Максу пальцем. Дора, нахмурившись, уставилась на нас так, как смотрят отличницы на двоечников, которые мешают вести урок.

– Нет, ну я так, – возмутитель спокойствия продолжал как ни в чём ни бывало вырисовывать каракули на бумаге. – Я имел в виду, не волнуйтесь, атакуем в лучшем виде, Виктор Палыч.

– Я тебе! – Лимон погрозил кулаком Максу, и по залу прошлись смешки. – Маргарита, он Вас стесняет? Мешает? Говорите честно, не смотрите на него, – начальник ждал от меня чёткого ответа.

– Ой, – от неожиданности я даже не знала, как ответить, и почувствовала, что щёки моментально загорелись.

Все присутствующие переводили взгляды то на нас, то на Тихонова.

– Нет, ничего подобного! Не мешает, – поспешила сказать я, краем глаза заметив, как Зенф хитро улыбается.

– Точно, ничего подобного, – зачем-то вмешалась Дора. – Но за ними нужен глаз да глаз, Виктор Павлович. Они уже сыгрались по полной, как нам кажется.

Нам? Кому нам? В чём претензия?

– Дора, нам нужны пояснения, – вероятно, забыв, где находится, начал Зенф, но Партугас только скривила губы и демонстративно отвернулась.

– Перепалку прекратить! – Лимон строго оглядел нас. – Работаем сообща и, главное, результативно. И без этих твоих выпадов, Макс!

– Будет сделано, господин Тихонов!