Совещание вскоре закончилось, Брандт остался в зале с начальником, а Дора поспешила в наш кабинет. Она ещё не знала, что подожгла фитиль, который сгорит, стоит мне дойти до места и встретиться с ней лицом к лицу.

В коридоре я мило поздоровалась с проходящими мимо коллегами, с кем с утра успела обменяться только скупыми кивками. В кабинет я пока не спешила – нужно было немного остыть.

И что я у неё сейчас спрошу? Чего я так возмутилась?

– Дора, я могу узнать, что Вы имели в виду, говоря о нас с Зенфом на совещании? – как можно спокойнее попросила я объяснений, войдя в кабинет.

– А какой комментарий вам нужен? Я всё сказала там, – невозмутимо проговорила Партугас, копаясь в сумочке. – Рита, наши – совещания – это открытая площадка, где любой может выразить своё мнение. Я же не гарантирую, что моё придётся всем по душе, верно?

Голос Доры стал чуть скрипучим. Он всегда менялся, как только она начинала быстро и возбуждённо о чём-то говорить: жаловалась на неактивных переводчиков, клиентов, срывающих переговоры со своей стороны, нерадивых менеджеров в компаниях, где она преподавала английский. Жесты сопровождали её расходящиеся раздражённые нотки и убеждали любого в Дориной правоте. Сладкий, удушливый, будто медовый аромат её парфюма усиливал неприятие.

– И я хочу вас предупредить, – продолжала Партугас. – Макс – крупный специалист, опытный. Может, он говорит и выкидывает глупости, как школьник, но ему многое прощается за его умения. Он – Юпитер здесь, если Вы понимаете, о чём я. Так что не особо ведитесь на его внешние проявления. Помните, ему простят за то, что он – специалист.

Лучше бы я и не спрашивала! То есть, она почти открыто сказала мне, я – никто здесь. Да и не только здесь. И мои ошибки все увидят и не отпустят мне.

– Ясно, – сухо сказала я, чувствуя себя абсолютно разбитой.

Два прицельных удара за одно утро. Заряда и бодрости как не бывало. Подавленная, я села за компьютер и попыталась разобраться с утренними заданиями. Быстро просмотрела почту и отправила две заявки на перевод с английского нашим удалённым сотрудникам. На Дору я старалась не смотреть. Вдруг она решит добавить ещё что-то неприятное, стоит взглянуть на неё.

– Так, – коллега будто прочитала мои мысли. – Рита, вы все заявки обработали?

– Да, – поспешно ответила я. – Там всего две было. Я сибирским отправила.

– Как две?

– Две.

– Рита, – Дора нахмурилась и щёлкнула мышью, грозно всматриваясь в экран. Помедлила. – Здесь целых пять. Первые две вообще ещё со вчерашнего вечера висят. Вы вообще цепочку открывали в почте?

Никакого ответа Партугас от меня не дождалась. Оправдываться? Зачем, если я виновата.

– Будьте внимательнее, пожалуйста. Я утром ещё увидела мельком заявки. Так, просто открыла. Обработать не успела совсем. Обещайте, что будете ответственнее. Не хватало нам из-за таких оплошностей клиентов терять.

Её небрежно сказанное «не успела» кольнуло меня так же больно, как их опоздание утром, и нарисовало картины, от которых стало дурно.

– Да, конечно, – едва слышно ответила я и бросила рабочее место.

Уютный уголок под одной из местных «пальм» в огромной кадушке стал отличный местом, чтобы пустить пару слезинок за чашкой чая. Мысленно я уговаривала себя взять в руки, постепенно и неохотно осознав, что Дора на самом деле сказала правду. Тогда я попыталась перенести всё раздражение и разозлиться на Брандта, как следует, но снова вспомнила… Как они вместе опоздали утром, как они вошли в зал совещаний, как легко Дора бросила «я не успела» и омрачилась ещё больше. Вся моя личная жизнь походила на короткий чёрно-белый диафильм. Пара-тройка слайдов и всё. Совсем не ко времени на меня набросились воспоминания о самом горьком переживании.

Два года со Славой – самые долгие, безмятежные и пустые. Зачем я с ним начала встречаться? Ответ всегда лежал на поверхности. Для меня и Лолиты, которая охраняла мою тайну.

К тому времени, как мы познакомились со Славой на вечеринке, прошло целых полгода, пока я приходила в себя после несчастной первой любви.

А. стал для меня первым во всём. Я не могла поверить своему счастью и сходила с ума, забыв обо всём, проводя свободное и не совсем свободное время с голубоглазым красавчиком, перспективным инженером. Тогда он готовился к защите работы и скорому переезду в Европу. Весёлый, лёгкий на подъём, своенравный во всём, плюсом ко всему (но, как выяснилось, на самом деле, огромным минусом), с гитарой на перевес – душа любой компании – А. мог обольстить любую, только взяв инструмент и первые аккорды.

Смутное, нехорошее предчувствие подсказывало, что-то здесь не так. А. быстро менял тему, когда речь заходила о встречах с его друзьями или прогулках по самым интересным местам города. Только однажды молодой человек познакомил меня с одним из своих приятелей. Тот вечер в небольшом ресторане получился неловким, скомканным. Его друг смотрел на меня с жалостью, как на овечку, обречённую на заклание. Тогда я не придала этому никакого значения. Разные же люди бывают.

Нашим отношениям исполнился всего месяц, когда А. позвал меня ветреным сентябрьским днём на центральную площадь. Впервые. Не в его квартиру или далёкую дачу подальше ото всех. Не в глушь парка, а в самый центр города.

Хорошо помню, как мы сидели на скамейке на пустынной площади. Говорил только он. Я лишь покорно кивала. Оказалось, А. давно встречался с девушкой-однокурсницей. С ней он собирался в Европу после защиты диплома. Успешной, А. не сомневался. Со мной он просто хотел развеяться на дорожку. У него хватило совести, убедить меня, он «поступил сейчас по-мужски, не размазывая, а прямо признавшись, как есть». И я до сих пор помню, как резко он встал, как быстро пошёл прочь, не оборачиваясь, а я смотрела и смотрела ему вслед, словно обездвиженная и оглушённая.

Как только он исчез из моей жизни, исчезло и доверие ко всем мужчинам. За каждым потенциальным кавалером я видела призрачных красоток на первых ролях.

К счастью, если можно так сказать, только через долгих полгода, когда чувства немного притупились, я узнала потрясающую, в самом плохом смысле этого слова, тайну. Узнала ответ на беспокоящий меня давно вопрос, почему же А. так быстро окрутил меня. Оказалось, он поспорил на меня с тем самым, единственным знакомым мне приятелем. Цену девичьей чести друзья назначили более чем скромную – две бутылки пива. И те – поллитровые. До конца своей жизни я буду благодарна терпеливой и сострадательной Лолите, которая провела со мной (хотя что там осталось от «меня» в то время?!) тяжёлые дни после вскрывшейся правды.

Мерзкое чувство близкого предательства преследовало мои отношения со Славой. Я никак не могла поверить – меня можно любить. Искренне. Только меня. Без пошлых пари. Но даже понимание не принесло радости – как я ни старалась, так и не смогла ответить добродушному парню взаимностью…

Довольно! Развесились нюни опять. Стыдно должно быть перед Анной Викторовной, которая рекомендовала меня для работы, для карьеры, а я кручусь вокруг личных забот. Рассиживаться и грустить в рабочее время было бессмысленно, да и некогда, и я медленно поплелась в кабинет. Пусть дела накроют меня с головой и перекроют любую хандру.

На нашем этаже в коридоре Брандт остановил меня на пути.

Ой, только тебя тут не хватало! Нет-нет, только не смотри на меня!

– Рита, что случилось? – он чуть не взял меня за плечо, но я отстранилась. – Нигде не мог найти вас.

– Всё в порядке, спасибо, – не смотря на него, быстро сказала я. – Вы по делу?

– Не поладили с Партугас? – Вальтер словно пропустил мимо ушей мою отговорку и вопрос.

– Нет, но, я уверена, – я наконец-то посмотрела ему прямо в глаза. – Если она говорит для меня что-то и не очень приятное, она права.

Пока он не успел отреагировать на мой выпад, я извинилась и, сославшись на дела, поспешила уйти.