Пока он говорил, мальчик всмотрелся в магические потоки жреца. И обнаружил там нечто знакомое.

— Ваш голод, — сказал он.

Он увидел паразитическую петлю, питаемую силами жреца, с триггером в районе желудка. Чем больше ешь — тем больше голод. Этот кошмар Хартблид прочувствовал на себе. Слабенькая, но паскуднейшая магия. С чувством глубокого, мстительного удовлетворения, мальчик протянул руку и мановением мысли завязал ослабленный поток маны в узел, перекрывая подпитку заклинания. Возможно это было бы сложней, набери заклинание силу, но жрец, похоже сам понял, что чревоугодие лишь разжигает голод, а потому сел на жесткую диету, ослабив заклинание.

— Что… — выдохнул жрец, будто ему дали под дых. И согнулся. — Желудок будто в узел завязался…

Он отдышался и выпрямился, держась за живот.

— Голод… Пропал! — воскликнул он. — О, слава богам! Как ты…

— Ма-а-ги-и-я, — со скукой в голосе сказал Хартблид, чувствуя удовлетворение от сделанного. — Идите к старосте. Расскажите. Поймёт.

— Я искуплю сделанное, — мрачно пообешал жрец.

"какая же у тебя отвратительная всё таки рожа", — подумал Хартблид. Он кивнул жрецу и пошел в Заречье. Жрец поплёлся следом, напевая какой-то гимн.

— Что за песня? — спросил Хартблид.

— Гимн радости, — ответил жрец. — Поётся когда хочется возблагодарить богов за избавление от тяжкой ноши, ну, в данном случае.

— Аааа. Я тоже могу, — и мальчик затянул "Литанию Проклятых". Жрец аж побледнел.

— Что ты такое… — пробормотал он.

— Хартблид, — пожал плечами тот. Ему не было страшно, не смотря на то что он буквально дразнил жреца тем, что ненавидели все служители Пантеона. Песнь на языке мёртвых, мрачный распев об изгнанниках с праздника жизни, обреченных на забвение, ищущих путь сквозь тьму и холод туда, где за бурями горя — залитая солнцем земля. Идущие, израненные, отринувшие плоть, истончившие страсть, и нет им конца и края, их миллионы безымянных, легионы Проклятых.

Жрец сохранял постную мину на лице до самого Заречья. Когда их увидели селяне, вокруг стала собираться толпа, затем появился староста, и выслушав сбивчивые объяснения жреца, велел отправить его под арест.

— Он сказал правду? — спросил староста Хартблида, имея ввиду что жрец был под воздействием заклинания и шантажа.

— Да.

— Хорошо, примем во внимание. Ты сейчас куда?

— К Фило. Алхимия, — мальчик похлопал по сумке. Староста одобрительно хмыкнул:

— Тяжело нам без алхимика. Мужики массу леса перевели на перековку старого железа, а его всё равно не хватает, а лес растет долго. Сможешь помочь?

— Угу, — он мог, Мастер научил рецептам.

— Тогда иди.

… Теперь была самая сложная часть операции "вытащить Гиба из застенков и отправить к Мастеру". Хартблид нуждался в помощи, и на роль помощи, с одной стороны, прекрасно подходила Мара, с её умением бесшумно и незаметно перемещаться. Вот только, с другой стороны, впутывать девочку в такое предприятие как доставка зелья ложной смерти заключенному — было жутко неправильным.

Фило встретил его радушно. Воистину не соврал, когда говорил "мой дом — твой дом". Сразу же на столе появилась гора снеди, и пока мальчик пытался оставить в желудке место для пирога, чтоб не получилось как в прошлый раз, Мара и Рез делились новостями навроде крыс в амбаре, птиц, уничтожающих посевы, задолбавших сорняков на огороде и сломавшихся граблей. Рез хвастался, что завалил аж двух крыс, прежде чем сбежал из амбара к чертям собачьим от остальных. Мара хихикнула и сказала что вечером будет пирог с голубями, которых она поймала в поле. Хартблиду окончательно стало ясно что детей впутывать в это дело нельзя. И не смотря на то, что Фило не выдаст его секрет никому, с ним дел иметь тоже не хотелось, потому что он тупо задолбается объяснять, зачем ему нужен Гиб.

После обеда все разбрелись "на сиесту", а Хартблиду под алхимию выделили уголок в сарае. Там было окно для освещения, деревянные стены, что сразу не понравилось мальчику, поскольку Мастер в свое время полчаса распинался об идиотах, которые сгорели заживо в деревянных строениях. Но выбирать не приходилось, да и варить реагенты для металлургии тоже не хотелось. Всегда можно сослаться на отсутствие компонентов, а пока можно и подремать чуток, как все нормальные люди, пережидающие полуденный зной.

Время близилось к вечеру, а идеи по прежнему не появлялись. Тогда Хартблид мысленно ещё раз прокрутил в памяти всё что сказал Мастер, зацепившись за мотивацию, которая поднимает мораль армии и вселяет веру в командиров через хороший план…

"Опять он подсказку в свою речь вплел", — подумал Хартблид, покачав головой. Раз других идей не было, оставалось использовать свежеобретенное знание.

В отличие от ритуала по призыву мёртвого, призыв духа проводился чуток иначе — Хартблид зажег Маяк Душ прямо внутри себя, выведя поток магии в руку, словно насыпав корма для голубей. И повесил над головой шарик призрачного огня, чтобы увидеть явившегося на зов духа. Тот представлял собой прозрачный человеческий силуэт, совершенно истаивающий к низу. Хартблид достал пузырёк:

— Взять можешь?

Дух обвился вокруг пузырька и тот взлетел. "А вот это, наверное, левитация по некромантски", — подумал Хартблид.

— Дай мне увидеть твоими… глазами, — глаз у призрака он не различил, но наверное, они у него были.

Дух впустил в себя ниточку сенсорной магии, это было почти как с черепом, только тот был пуст, а дух словно был соткан из магической ткани. И Хартблид увидел себя, сидящего у ящика с алхимией, с несколько остекленевшим взглядом.

Выяснилось что с помощью той же связи с духом можно общаться мысленно, то есть Хартблид мог перемещать невидимого для всех духа с бутылочкой по всей деревне, чем он и воспользовался, проведя его до площади судилища, а затем, подслушав пару разговоров, вышел на сарай, возле которого бесстыдно дрых парень с вилами, видимо приставленный охранять Гиба. Дух скользнул в приоткрытое окно и Гиб обнаружился, связанный и обессиливший. Ничего похожего на еду рядом не было.

"открой бутылочку" — приказал Хартблид. Дух попытался, но пробка поддаваться не захотела. "вот так и летят к чертям все планы, из-за мелочей", — подумал мальчик, ища вокруг чем бы её открыть. Вдобавок дух не мог оперировать сразу двумя предметами, из-за чего пришлось несколько десятков минут изображать полтргейст, перемещая предметы и располагая их так, чтобы всунув бутылочку между топорищем и черенком, выбить молоток, который заклинит всю конструкцию, свалившись в щель между стеной, топорищем и верстаком. Оставалось только потянуть бутылочку и…

Она, естественно, выскользнула. Зажать пробку таким образом, оказалось невозможно. Чтож…

Хартблид применил призрачный голос.

— Гиб, ты слышишь? — сказал он. Угрюмый преступник дернул головой от неожиданности. Он уже несколько минут следил за странным поведением вещей вокруг. Пузырька он, естественно, не видел. — Вижу что слышишь. Ты понимаешь что тебя приговорят к смерти?

Тот хмыкнул.

— Тем более что жрец, избавившись от голода, всё валит на тебя.

Гиб сплюнул.

— Так что, если ты хочешь отсюда свалить, тебе лучше сделать как я скажу.

— Ты кто, бля, такой? — прохрипел Гиб.

— Тот, кто хочет тебя отсюда вытащить. Тебя тут вообще поили?

— Нет.

— Тогда выдерни зубами пробку и промочи горло, — сказал Хартблид.

— Какую про… мгхм…

"Тяни!"

ЧПОК!

— Тьфу!

Пробка улетела в сторону, и через миг Гиб жадно принялся пить пахнущее лавандой зелье. А ещё через минуту его голова опустилась на грудь и он перестал двигаться.

"Отлично, теперь жрец", Хартблид прикинул, что теперь Гиба могут похоронить по обряду на кладбище, главное чтоб преподобный не начал пороть отсебятину вроде вбивания ему грудь деревянного кола. Отпустив духа, краем чувств ощущая что он всё ещё вьется где-то поблизости, напитанный магической энергией и наверное даже довольный этим, Хартблид проморгался, и увидел перед собой сидящую на корточках Мару, внимательно вглядывающуюся в его лицо.