Глинский напоминал себе удава из сказки о Маугли, гипнотизирующего обезьян. Видимо, эта же мысль пришла в голову и к ней, потому что рыжая резко повернулась и дернула за шпингалет окна. Дождался открытия окошка и когда жертва, взглянув на него в последний раз, полезла на подоконник, выставив на обозрение кругленький зад, решительно подошел, схватил поперек живота и понес.

– Где у тебя ванная?

В ответ промолчали, слегка пошлепал по попке:

– Товарищ, вы меня слышите? Раз уж мы намылились, значит, будем принимать душ.

Ванную комнату пришлось найти самому, она безмолвствовала, как партизан на допросе. Поставил девицу в ванну, залез сам, одной рукой прижимая к себе, пустил воду. Жертва пискнула где-то внизу.

– Потеплее сделать? – поинтересовался заботливо, поглядывая на прилипший к телу рыжей халат, – а ничего фигура, да не просто ничего, а загляденье просто. Пора прекращать, а то, как бы грех не совершить.

Поднял под мышки, поставил на пол, девица продолжала растеряно стоять, тогда шлепнул слегка по попке, следовало придать ускорение, а то вон какая лужа с халата натекла. Шлепок помог, она исчезла. Вытерся, обернул полотенце вокруг тела, вышел из ванны, направился к выходу. И как повезло то! Даша, одетая наспех, юбка наизнанку, как раз открывала входную дверь. Успел поймать:

– Спасибо, душа моя, утро благодаря тебе прошло замечательно.

Не обращая внимания на трепыхание жертвы, поднял, посмотрел в испуганные глаза, хмыкнул, завернул вверх юбку, стянул трусишки, девица забила ногами что есть мочи, с чувством приник по очереди к каждой из вертящихся половинок:

– Все, извини. Делу, как говорится время, потехе час. У меня срочные дела, больше уделить тебе времени не могу. Кстати, эту часть твоего тела я еще не видел. Нормальная попка, мне понравилась.

И вышел из дома. Даша спешно опустила юбку, настороженно взирая на соседа, открывшего калитку, и в одном полотенце следовавшего к себе домой. Он шел спокойно по улице в одном полотенце, нет, чтобы пройти через остатки забора.

– Господи, – прижала руки к разгоравшимся щекам, – что это было? А почему он ушел? – примчалась совершенно непоследовательная мысль. – Я что, в мокром халате так плохо выгляжу?

Подошла к зеркалу, внимательно рассматривая себя, вроде бы все, как обычно, чего же это он удрал. В глубине мозга мелькнула, но тут же ушла в подполье мысль о том, что она вряд ли бы уж так сильно сопротивлялась, если бы он…

Мысль не успела просветиться до конца, ее тут же загнали вглубь.

А Глинский, вернувшись в дом через ворота, повергнув в шок охрану, проследовал в кабинет все в том же полотенце. У Олега при виде его изумленно отпала челюсть:

– Шеф?!

– У соседки душ принимал, чего ты так разволновался! – поделился краткой историей утра шеф, проходя к себе. Вышел веселый, потребовал завтрак:

– Готовить не умеет, так что корми, у меня утро бурным было.

Глинскому было хорошо. История с соседкой начинала волновать все больше, есть о чем помечтать на ночь, мозг начал прокручивать варианты следующего хода.

Колье было возвращено, причем не одно колье, к нему прилагалась цепь с метр длиной, правда, цепь была не золотая, но записка поясняла и это.

«На золото денег не хватило, да и для вас это слишком мягкий металл. А это настоящая дамасская сталь. Пригодится».

Глинский пришел в восторг, ай да малыш, а какая попка классная, нет, определенно, повезло с соседкой.

***

Даша поняла, дело на самотек пускать нельзя, иначе не избежать налетов варваров на мирные поселения. Идея созрела, и она решила ее воплотить в жизнь.

– Пусть лучше ненавидит, чем вот так.

Был воскресный полдень, солнце палило немилосердно, на небе ни облачка, даже листва на деревьях свернулась в трубочки, спасаясь от зноя. Жители их коттеджного поселка передвигались по направлению к реке кто небольшими стайками, кто развеселой компанией. Даша выглянула в окно. Машины на месте, значит, сосед дома, пешком он передвигался только в туалет, да и то может, у него для этого самокат приспособлен. Развеселилась, представив размер самоката под стать соседу.

– Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает, – пропела для поддержания боевого духа. Впрочем, дух был и так боевой, сегодня она ему покажет, а то только и знает, что удирает и защищается. Просчитывать последствия не стала, это было не в ее стиле.

Демонстративно набросив на плечо полотенце в коротком халатике неторопливо выплыла из дома, покрутилась, привлекая внимание. Прошлась для верности по саду, размахивая все тем же полотенцем. Наконец–то сосед прорисовался в окне.

– Увидел, – отметила про себя, добавляя в список вещей бутылку с водой и книгу, он должен понять, она загорать и надолго. Вышла за калитку.

Глинский сборы увидел и обрадовался. Соседка отправилась плавать, даже руки потер в предвкушении и тут же начал собираться.

– Полотенце не берем, одолжим у рыжей. Водички тоже из ее бутылки пригубим. Молодец, малыш, чего дома в такую погоду сидеть, мы у речки вместе полежим на травке.

Мимоходом взглянул в зеркало, мускулы выпирали со всех сторон, это хорошо, женщины таких любят.

Быстрым шагом рванул присоединяться к воскресному отдыху. Олег, наблюдая за вылетом шефа из гнезда, тяжело вздохнул. Побежал охмурять, вернется злым, опять пошлет.

Шеф привык, бабы его любят, только любят то не его, а хозяина городка. Если он не полный урод, все остальное вытерпеть можно. И не потому, что все бабы так уж расчетливы, вон Марина любит просто так, а потому что народ тянется к твердому плечу и железному кулаку, и того, и другого у шефа навалом. А эта еще дурочка, ей, небось, нравятся интеллигентные хлюпики, видел ее в кафе, сидела, посмеивалась с мелким очкариком, кофе пили, на ухо шептались. Шеф, как заметил, аж посерел. Она этого очкарика все за рукав дергала и что-то веселое ему твердила, а тот головой отрицательно мотал, спорил, не соглашался. Ой, что потом дома было! Шеф только что зубами не скрежетал, как же, он и поговорить с ней не может, а тут сидит, кофе пьет, смеется. Ох, завелся!

И сейчас, спорить можно на что хочешь, минут через десять назад прилетит, дым изо всех дырок валить будет, Змей Горыныч наш. Пошлет, ох пошлет. И ничего не боится, непуганая, не понимает, ведь использовать могут, а потом и вообще сгинет. Шеф так не делал, ему баб хватало, а вот в соседнем городке одна вот так же довыделывалась, местный купчишка ее домой к себе забрал, натешился, а потом девка пропала, то ли убил, то ли продал в чужие края, кто знает. Россия… Баре испокон веков здесь чудили, это у нас в крови.

Даша тем временем шла по берегу, выискивая подходящее место, подальше от других. Наконец нашла. Старые, покосившиеся мостки, заросли кустарника, невысокий холм, рядом березовая рощица. Все-таки публика не должна увидеть начало спектакля, вот к завершающему аккорду милости просим. Жаль, если не придет, тогда книжку почитаем, но лучше бы пришел, а то такая идея на корню сгинет.

Улеглась, посмотрела, до отдыхающих с километр, достаточно, ждем–с.

Назойливый поклонник ждать себя не заставил, только вошла в речку, как увидела монументальную фигуру. Мужик водил глазами по отдыхающим, чего спрашивается, ищет, вот она я, иди сюда, мой хороший. С шумом прыгнула с мостков и поплыла, мужик тут же развернулся и потрусил к ней. Прекрасно, давно в ожидании.

Глинский радовался, как же это она так удачно устроилась, рядом ни души, да еще заросли, просто прелесть, какое место. Быстро подошел к оставленному на берегу полотенцу, сбросил одежду, ринулся в воду, ухаживать. Догнал не так быстро, как ожидал, хорошо плавает малышка. Пристроился рядом:

– Доброе утро, давно не виделись. Скучаешь?

Девица взглянула благосклонно, похоже, сегодня пошлют не сразу, и то ладно. Повернула к берегу. Возле мостков схватил за бретельку купальника: