— А стоило? Мне показалось, что он тебе понравился! — как-то холодно и отстранённо заметил Рейм.

Вот только этого мне и не хватало сейчас.

— Видимо, нам пора бы прогуляться, — осознав неловкость момента, Сьяра потянула за рукав Тео.

Тот уходить не очень желал. Вероятно, получал удовольствие от моего очередного унижения. Все же он заработает себе пару проклятий. Видят боги, он меня доведет. Никакие артефакты не помогут, если он на них рассчитывает.

Но Сьяра была достаточно настойчива, — попыталась поддержать меня сочувствующей улыбкой и едва ли не силой вытянула Теотрана из шатра.

И стало так тихо.

То есть не так уж и тихо. Где-то снаружи кипела жизнь шумного табора. Но вот мы оба не произносили ни слова, не понимая, откуда начинать объясняться. Так с чего же начать?

Вертела шкатулку в руках — и просто не понимала, что вообще можно сказать. Я была виновата во многом, но во многом же и была невиновна. Однако кто-то же должен признать ошибки. Пусть это будет тот, кто совершил их первым.

— Прости, — начала все же я. — За то, что не рассказала все сразу.

Это было справедливо, ведь именно я чувствовала себя обманщицей. И это давило на меня.

— Чего именно ты не рассказала? — как-то тихо полюбопытствовал Рейм. — Что ты леди Ньер? Или что племянница короля? Или что согласилась выйти замуж, а потом передумала и сбежала, опозорив жениха?

Ох! Таких обвинений сейчас я уже не ожидала. Даже задохнулась от возмущения. Я сразу же сказала, что никаких согласий на брак не давала! И эти обвинения теперь… Это было слишком. Слишком возмутительно!

— Я не давала никакого согласия, — процедила я сквозь зубы. В общем-то, даже не думала, что придется повторять это снова. Ненавижу оправдываться, да еще по второму кругу.

О, да меня буквально охватила ярость. Почему он меня не слышит? Я ведь сказала уже. Или… соврав в одном, соврет и в остальном? Так он считает? О боги!

— Ты не обязана оправдываться, — обронил он, даже не посмотрев в мою сторону.

То есть я виновата. И разбираться во всем этом он не намерен? Так получается.

Страшно захотелось зарычать, запустить в него чем-то… но в руках был только подарок Гаша, а на глаза больше ничего подходящего не попадалось. Потому повременю с рукоприкладством, пожалуй.

— Я никогда не была невестой лорда Тривори. И не планировала ничего, даже отдаленно напоминающего хоть какой-либо союз с ним. Да и вообще ни с кем, — медленно проговорила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на Рейма. Ну как можно быть таким? Я ведь к нему со всей душой. Он сорвал мой первый поцелуй. — Разве я стала бы с тобой целоваться, если бы обещала руку и сердце другому?

Этот вопрос я буквально выдавила, борясь с обычным девичьим стеснением. Меня все еще согревали и будоражили воспоминания о том, как его губы накрывают мои. Как рассыпается огнем по телу что-то неизведанное, яркое, поглощающее. Неужели это только… мои чувства? Неужели он думает, что для меня это все ничего не значило?

— Как знать? Женское сердце изменчиво. Сегодня ты обещаешь руку одному, потом целуешь другого, завтра принимаешь ухаживания третьего… — пожав плечами проговорил Рейм.

И говорил он это спокойно, размеренно, но так обвиняюще, что у меня пальцы сами разжались и шкатулка упала на мои колени.

Это было… несправедливо. Я понятия не имела, что подарки в этих землях означают нечто большее, нежели просто внимание и уважение. В Ньеркеле гости замка часто тоже одаривали дочерей хозяина, чтобы подчеркнуть уважение к дому. Как и отец, если было что, конечно, порой дарил гостьям какие-то мелочи. Правда, в его случае бывали конфузы. Однажды жене лорда Иксверди он подарил овцу и курицу. Леди Иксверди обиделась и, уезжая, выкрикивала что-то вроде того, что лорд Ньер сравнил ее с овцой и курицей. Мне ее даже было немного жаль. В итоге скандал еле удалось замять. Да и то сделала это Ребекка, отправив в подарок леди годовой запас самого дорогого мыла из Северного предела. Но вот отец прощен так и не был. Что, в общем-то, его не смущало и по сей день.

Так откуда мне было знать, что этот вот маленький сундучок — не обычный знак уважения? Тем более что сам Гаш назвал подарок именно так.

— Мужские мысли скупы, как храмовник в понедельник, — рявкнула я в ответ. — Ты мог бы мне сказать хоть что-то! Я провалялась без сознания, если ты не помнишь. И едва пришла в себя, как мне тут же суют шкатулку под нос. Между прочим, это ты у нас здесь все знаешь, прямо как местный. А может, ты и есть местный. А для меня обычаи юга — лес дремучий!

Боги, как же он меня злил своими непонятными обвинениями. Они казались мне такими… детскими.

А ведь мне на какой-то миг показалось, что все по-прежнему. Как было до появления Тео с его бесценными сведениями.

Все словно вернулось на день назад. И сам Рейм стал таким же. Его объятия, его поддержка. Будто все стало как до того злосчастного момента — до всего, что наговорил Тео. И даже еще сегодня мне показалось… Видимо, просто показалось.

Да хорошо бы еще он меня обвинял в чем-то более значимом, — в том, в чем я действительно была виновна. А это никак не связь с Тривори. Я ненавидела Тривори, и теперь очень надеялась, что пески навсегда забрали его, и больше я не услышу о нем ничего! Неужели Рейм не понимает, что я не стала бы атаковать магией такой силы человека, к которому испытывала хоть что-то хорошее?! И подарок от другого мужчины я приняла просто по незнанию. Неужели это непонятно?

И вот сейчас он сидит рядом, но на самом деле будто так далеко. А у меня просто не хватает сил до него дотянуться. Да и… стоит ли тянуться к тому, кто пытается отгородиться от тебя?

Видимо, нет.

— Тебе лучше прогуляться… к Тео, — проговорила я холодно, сухо. Как истинная леди. — Нам обоим лучше отдохнуть, обдумать услышанное, — и все же сорвалась и съязвила: — А может, Тео разведал еще что-то очень важное, что тебе просто необходимо знать обо мне. Даже если это сплетни и наветы.

Рейм взглянул на меня так, словно я отвесила ему пощечину. Собрался что-то сказать, но передумал. И правильно. Он мог бы обвинять меня бесконечно, но у меня уже не было ни сил, ни настроения оправдываться.

— До вечера, миледи! — улыбнулся он. И в этот раз это «миледи» не прозвучало ни игриво, ни тепло. Просто подчеркнул мой статус.

И ладно. Комментировать это я не стану никак. Нет уже сил. Пусть сам думает. А со своим сердцем я уж как-то договорюсь.

Боги, как же я была зла. До безумия просто.

Казалось бы, к вечеру должна уже остыть, но нет. Наоборот!

Да что на него вообще нашло? Сам же огласил правило — никаких вопросов, и тут такое. Или это правило работало только в одну сторону? Он ведь тоже мало что рассказывал. К примеру, о своей сводной сестре. А может, вообще не сестре? Что я о нем знаю, по сути? Все то, о чем узнала от кого-то и до чего додумалась сама. ВСЕ!

И он мне смеет еще что-то предъявлять?!

Медленно вдохнула и так же медленно выдохнула. Ну и плевать. Хочет меня обвинять? Да пожалуйста!

Пусть вообще делает что хочет. Хочет бросить меня посреди пустыни? И на это я готова.

Я в этот момент, казалось, вообще готова была на все и ко всему.

Ближе к вечеру, когда я успела уже себя накрутить просто до невероятных вершин, в мой шатер вошла миловидная темнокожая девушка с одеждами в руках.

— Это… вечером… надеть… не замужем… — по словам и на пальцах объяснила она мне, протягивая платье из тонкого песочного шелка.

Настолько тонкого, что приличной леди его надеть было бы позором на всю оставшуюся жизнь. Но это в Ньеркеле. Не среди бескрайней пустыни, когда это узнают только кочевники, охотники за артефактами, пески и луна. Чего мне опасаться?

К тому же… Пусть у некоторых хоть будет причина на меня позлиться!

Я почувствовала себя невероятно смелой. Оказывается, переступить вдалбливаемые с самого детства правила куда сложнее, чем поднять магией песчаную бурю и стереть в пыль врагов. Морально тяжелее.