Окидываю взглядом ряды всевозможных бутылок и банок с напитками разной степени крепости.

Да уж… себе врать – хуже нет. Занимался этим когда «меня не стало». Бухал беспробудно недели две. Потом в зеркале не мог узнать ту опухшую и перекошенную рожу, что смотрела на меня с той стороны.

Ну на хрен. Я же завязал уже кучу лет. Алкоголь не помогает и не лечит. Вообще ничего не лечит, кроме времени. Как бы до тошноты банально это не звучало.

От замороженных овощей я все же избавляюсь, а на остальное машу рукой – плевать, буду готовиться к всемирному зомбиапокалипсису.

На кассе пристраиваюсь за молодой парой. Оба мелкие, щуплые, у парня руки лишь на пару сантиметров толще рук его спутницы. Самозабвенно грузят в большой пакет тонну тех самых замороженных овощей. Вот с кем надо было поделиться. А еще в их арсенале несколько лотков с пророщенными зернами пшеницы, миндальное молоко, тофу, зеленая гречка. Наверное, другая несъедобная хрень уже в пакете, но ее я не вижу.

Мне даже интересно понаблюдать за ними лишнюю минуту. Ну, не может же мужик все это реально одобрять. Готов спорить, девка затрахала ему мозги и подсадила на еду для копытных.

Я не особенно вслушиваюсь, о чем они переговариваются, там ерунда про завтрашнюю йогу и поездку то ли с кошкой, то ли за кошкой в ветеринарную клинику. Я всматриваюсь. Наверное, довольно пристально. Всматриваюсь, как они улыбаются друг другу, как изредка друг к другу притрагиваются, как девчонка буквально заглядывает ему в рот, когда он предлагает организовать дома что-то вроде игрового угла для кошки.

— Молодой человек?.. – окликает меня кассирша, когда туплю и даже не собираюсь выкладывать на ленту продукты.

Вываливаюсь из странного ступора.

Двое доходяг, как волы нагруженные сумками, топают прочь, а я чувствую себя… странно. Не знаю, как это объяснить.

Нет, мне на хер не нужны все эти проблемы. Я сам – одна большая ходячая проблема. Хватит с меня, один раз уже попробовал поиграть в семью, вышло - хуже не придумаешь. А сейчас лучше точно не будет.

Раньше, когда возвращался, я просто вызванивал какую-то из своих тйлок – и мы два-три дня не вылезали из койки. Я сбрасывал адреналин, баба пищала, что ее дерут как козу. Если приезжал не заебанный в хламину, шел в клуб и снимал«свежее мясо».

А сегодня и не позвонил, и не пошел.

Закидываю пакеты на заднее сидение своего «аллигатора».

Сажусь за руль.

Да в пизду их всех!

Мне нужно просто поговорить. Хотя бы о погоде. О том, в конце концов, что она там вычитала в книге про космодесантников. И, возможно, сказать ей: «Эй, планетка, а я, между прочим, тоже крутой чел».

Не ответит, значит, не ответит. Как там? Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь жалеть о несделанном?

Вытаскиваю телефон и пишу смс:«Я просто хочу тебя увидеть. Где и как?»

А потом вспоминаю, как она прямо у меня на глазах удалила мой номер, и отправляю следом - «Мудак Меркурий».

Хуйню, конечно, сделал, потому что жопой чувствую - теперь буду проверять эти долабаные сообщения каждых пять минут.

Глава двадцать первая: Венера

Если бы я могла себе представить какой-то абсолютно идеальный вечер, то он, определенно, был бы таким. Тихая музыка, мягкий прибой, теплый, но не душный вечер первых июньских дней. И дело даже не в том, что как Олег все организовал. Этот пляж и этот запах в воздухе не стали бы хуже без фруктов, фондю и «детского» шампанского. Просто… как будто все складывается. Пазл, который собираешь с первого раза, и каждый кусочек становится на место в идеальный стык.

Но что-то все равно не дает мне расслабиться до конца.

Возможно, как однажды сказала мне Ольховская - правда, сказала она это о моем отношении к танцам - во мне слишком много тревожности и контроля. Я пытаюсь держать в фокусе своего внимания буквально каждый шаг, каждый звук и мысль. И, как итог - всегда дергаюсь. Когда я поразмыслила над этим и отпустила ситуацию - мои танцевальные элементы, как по волшебству, улучшились. Может, если перестать ковыряться в каждом поступке Олега - все наладится само собой?

Мои размышления будоражит громкая вибрация его телефона. Олег смотрит на экран, хмурится, встает, отряхивая песок с белоснежных брюк.

— Это работа.

Я киваю и отворачиваюсь, чтобы не смотреть ему вслед и случайно не выдать свое облегчение. Только когда он уходит достаточно далеко, получается сделать глубокий вдох.

«Это просто паника», - успокаиваю свое не в меру разбушевавшееся воображение, которое подкидывает мне картинки с разных страшных фильмах о тиранах и деспотах. Олег - не такой. Он просто почти не выражает эмоции, но разве большинство мужчин не ведут себя так же? Да для них проявить хоть каплю тепла - считай, расписаться под тем, что тряпка и подкаблучник. Вот и корчат из себя толстокожих носорогов. Мало ли я слышала таких историй? Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и нашу. Солегом разницу в возрасте. Если мне неловко за эти тринадцать лет, то и ему - тоже? Он ведь еще не в том возрасте, когда кровь из носу - а нужен аксессуар в виде молодой любовницы, туго повязанной вокруг шеи. В тридцать пять мужчины должны выпить ровесниц, чтобы создавать семьи, налаживать быт и заводить детей. Вряд ли Олег на полно серьезе хотя бы как-то рассматривает на эту роль меня.

Эти размышления внезапно наталкивают меня на мысли - а что, собственно, я сама жду от нашего… общения? Назвать «нас» людьми в отношениях как-то язык не поворачивается, хотя я была бы неприятно удивлена, если бы вдруг оказалось, что у него есть кто-то на постоянной основе. Что буду делать, если он сегодня пойдет дальше и предложит поехать к нему? Если откажу - он вряд ли захочет продолжить наше «общение». Меня это расстроит или выдохну с облегчением? Или я не захочу отказываться?

Мой первый секс случился в семнадцать лет. Я тогда встречалась в парнем на два года старше, мы честно держались за руки полгода постоянных свиданий, а потом мне просто стало любопытно - что это за секс такой и почему все с ним так носятся. Парень оказался нежным, заботливым и все прошло хорошо. Я даже никакой боли почти не чувствовала, и крови тоже не было. Уже потом, когда поболтала об этом с подружками из танцевальной студии, узнала, что это почти норма для всех танцовщиц и гимнасток - типа, плева растягивает, становится эластичной, а у некоторых вообще может самопроизвольно порваться. Я особо не вникала - моему тогдашнему парню было достаточно моего уверения, что он - первый, и тему доказательств мы закрыли. Через полгода мы расстались - ничего такого, обычная история первых отношений, которые либо заканчиваются браком и детишками, либо просто изживают себя, как обувь, которая стала мала. В двадцать лет у меня был еще один парень, точнее - мужчина на шесть лет старше меня. Он был одаренным танцором, ему пророчили блестящую карьеру и за ним бегали абсолютно все. Но он выбрал меня. Наверное, потому что я дольше всех морозилась и отвергала его ухаживания. Не потому что хотела набить себе цену, а потому что мне на него было «индифферентно» (это если выражаться модными кулуарными словечками). С ним до постели у нас дошло только месяца через три - он оказался очень настойчивым, и буквально взял меня штурмом. А потом, когда я упала и повредила позвоночник, его из моей жизни сдуло ветром под названием «Ну ты же и так все понимаешь…». Никто не верил, что я встану на ноги, тем более - снова смогу танцевать. Но я его не любила, поэтому абсолютно безболезненно перенесла то предательство. Ну и еще потому что жила на таких обезболивающих, после которых меня не впечатлила бы даже пуля в лоб.

Впрочем, я не любила ни одного из своих «сексуальных партнеров», что в общем не мешало мне получать удовольствие от секса. Никогда не забуду лица Алёны и Ольчи, когда призналась им в том, что у меня с мужиками дела обстоят вот так. Обе выдохнули с облегчением и пожелали вообще не париться на этот счет, и просто получать удовольствие. Ольча так вообще философски заметила, что жизнь - одна и, к сожалению, хорошие любовники (ладно, на самом деле она сказала «ёбари») попадаются намного чаще, чем хорошие мужики.