Лондон, январь 1818 года

В свои двадцать три года мисс Сара Уиллис успела пережить великое множество неловких моментов и неприятных ситуаций. В семь лет мать застала ее на месте преступления в кухне Блэкмор-Холла: маленькая разбойница воровала печенье. Вскоре после этого она умудрилась упасть в фонтан, причем во время праздничных торжеств: мама выходила замуж за будущего отчима, графа Блэкмора. Нельзя не вспомнить и прошлогодний знаменательный бал. В тот вечер Сара случайно представила герцогиню Меррингтон любовнице герцога.

Однако ничто не шло в сравнение с событиями, происходившими в тот самый момент, когда мисс Уиллис вместе с другими активными участницами Дамского комитета покидала тюрьму Ньюгейт. На нее в буквальном смысле этого слова набросился сводный брат. Джордан Уиллис – молодой граф Блэкмор, виконт Торнуорт и барон Эшли – вовсе не относился к числу тех джентльменов, которые способны скрывать собственное неодобрение, даже несмотря на то, что в ущерб собственному благу это научились делать многие члены парламента. А потому, совершенно не задумываясь о приличиях, он потащил сестру к украшенному фамильным гербом экипажу.

Под смешки и откровенное хихиканье дам Джордан распахнул дверцу и сердито обернулся:

– Садись, Сара. Немедленно.

– Право, Джордан, не стоит так драматично...

– Немедленно!

Не зная, куда деваться от стыда, мисс Уиллис, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, поднялась на подножку щегольской кареты. Брат вскочил следом, резко захлопнул дверь и с такой силой плюхнулся на сиденье, что жалобно заскрипели рессоры.

Сестра откинулась на атласные подушки и с возмущением взглянула на тирана. Открыла было рот, собираясь отчитать его, однако, увидев угрожающе насупленные брови, предпочла его закрыть. Она уже успела привыкнуть к необузданному нраву Джордана, однако не желала повиноваться ему. В этом отношении значительная часть лондонского бомонда поддерживала ее: все знакомые знали, как страшен в гневе молодой лорд.

– Скажи, Сара, – неожиданно заговорил он, – как, по-твоему, я выгляжу?

Смиренно сложив руки на коленях, мисс Уиллис окинула брата внимательным взглядом. Галстук сбился набок, каштановые волосы растрепаны, сюртук и брюки измяты.

– Если честно, то довольно неряшливо. Во-первых, тебе необходимо побриться, во-вторых, твоя одежда...

–А известно ли тебе, почему я так выгляжу? – перебил Джордан сестру. – Я ведь даже не успел как следует выспаться и привести себя в порядок!

– Спешил ко мне? – неуверенно спросила Сара.

– Не пытайся обратить все в шутку! – рявкнул лорд. – Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, и обмануть меня тебе не удастся. Не пытайся утаить свою последнюю безумную авантюру.

Боже милостивый! Неужели ему что-то известно?

– К-какую безумную авантюру? Дамский комитет, в который я вхожу, раздавал несчастным заключенным корзинки с едой – вот и все.

– Не лги, Сара! В Ньюгейте ты оказалась не из-за каких-то дурацких корзинок.

– А из-за чего же, по-твоему, мистер Всезнайка?

– Ты отправилась в Ньюгейт, чтобы встретиться с осужденными женщинами, которых через несколько дней погрузят на корабль и отправят в Новый Южный Уэльс. Харгрейвз мне все рассказал!

Харгрейвз, дворецкий, оказался предателем. Что же заставило его выдать любимую госпожу?

– Как только пришло письмо от Харгрейвза, я тут же бросил все дела и помчался в Лондон, чтобы образумить тебя.

– Оказывается, Харгрейвзу нельзя доверять, – едва слышно пробормотала сестра.

– И я и слуги хорошо понимаем, как опасна для тебя эта квакерша миссис Фрай с ее Дамским комитетом. Поэтому Харгрейвз, хотя и одобряет твою склонность к реформам, и написал мне. Поступи он иначе, я бы не задумываясь уволил его. А он дорожит своим местом.

Джордан был очень хорош собой. Каштановые волосы и светло-карие, орехового оттенка, глаза, такие же, как у нее. Многие не сомневались в их кровном родстве. Стремление графа опекать и защищать младшую сестру радовало и даже умиляло. Но чаще утомляло. Хорошо еще, что многочисленные обязанности в парламенте и дела поместья отнимали у него много времени и сил. Иначе сестре не удалось бы заняться решением вопросов, которые она ставила выше безопасности и даже пристойности.

Джордан продолжал бубнить:

– Видишь ли, я вовсе не против реформ. Напротив. Искренне поддерживаю все начинания и усилия почтенного Дамского комитета, проявляющего заботу о сиротах и брошенных детях, о женщинах, которым приходится торговать собой, чтобы купить ребенку кусок хлеба.

– Тех из них, кто попал в Ньюгейт даже за небольшую провинность, обрекают на тяжкий морской путь. И все из-за того, что в Австралии не хватает женщин.

– Понимаю, – сухо заметил граф. – По-твоему, ни одна из узниц не заслуживает тюремного заключения.

– Не спеши с выводами, – резко возразила Сара. Невольно вспомнилось сегодняшнее посещение тюрьмы. – Не могу не признать, что в Ньюгейте немало воровок и проституток. Но большинство из них толкнула на опасную дорогу бедность. Несчастные крадут старую одежду, чтобы обменять ее на кусок мяса. Одну из заключенных приговорили к отправке в Австралию за то, что она стащила с поля четыре кочана капусты. Да мужчину за такое преступление даже за руку бы не схватили!

– Малышка, правосудие способно ошибаться. Однако эти ошибки необходимо исправлять иным способом: ведь существуют парламент и законопроекты.

– Парламент переложил ответственность за высылку осужденных на морское ведомство. А там понятия не имеют о том, что происходит в действительности. Стоит женщинам подняться на корабль, как матросы тотчас начинают к ним приставать. Каждое такое судно тут же превращается в плавучий бордель. И так продолжается до тех пор, пока осужденные не сойдут на берег и не попадут в руки новых, еще более бесцеремонных хозяев. Не кажется ли тебе, что для женщины, которая украла молоко, чтобы накормить ребенка, подобное наказание чересчур сурово?

– Значит, плавучие бордели? И ты хочешь, чтобы я отпустил тебя на такой корабль?

– Пойми, меня никто не тронет. Матросы используют несчастных заключенных лишь потому, что те не могут за себя постоять.

– Ну разумеется, тебя никто не тронет, – с сарказмом произнес Джордан. – Ты глубоко заблуждаешься... – Сара так посмотрела на Джордана, что тот сразу умолк, но тут же продолжил: – Сара, поверь, плавучая тюрьма не место для...

– Сторонницы реформ? А по-моему, нигде так не нужны реформы, как там.

– Но почему ты считаешь, что твое присутствие на одном из этих ужасных судов способно хоть что-нибудь изменить?

От подобного невежества Сара поморщилась. К сожалению, карета далеко не самое удачное место для лекций.

– Мудрые и благородные лорды твоего любимого парламента упорно игнорируют протесты миссионеров, сопровождающих тюремные суда. Но они никак не смогут игнорировать свидетельство сестры графа Блэкмора, не смогут отмахнуться от ее честного и объективного описания ужасных условий жизни и на самом корабле, и в Австралии.

– Ты права Члены парламента не смогут тебя игнорировать – в том случае, если ты поплывешь в Новый Южный Уэльс. Но поскольку я этого не допущу...

– Ты забыл, что я уже взрослая и могу отправиться куда захочу.

– Если я тебе не помеха, почему ты решила уехать в мое отсутствие?

– Просто хотела избежать неприятного разговора с тобой. Потому что люблю тебя и не хочу с тобой ссориться.

– В таком случае почему же любовь не подскажет тебе изменить решение и остаться здесь, в Лондоне?

Сара вздохнула.

– Поверь, мой отъезд облегчит твою жизнь. Ты сможешь спокойно управлять поместьями, не волнуясь о взбалмошной сестричке.