Тогда, на берегу, когда прозвучал выстрел, царица видела её стоящей у пушки. Это она подожгла фитиль, это она покончила с Гавр Гурой, и это ей она обязана захватом берегов. ≪Да. Нанаши Мумей достойно послужила мне. Она заслуживает прощения≫. Киара была рада убедить себя в этом. И с чистой совестью, продолжила ухаживать за больной.

***

Она не помнила как её зовут, но знала что на полнолуние нужно взять охапочку дров, да разжечь на поляне широкой, как ступа великана кострище. Она не знала, где находится, но была уверена что костры очищают и освобождают, что всё зло от них бежит. Она не знала, кто держит её руку, зато точно была уверена в цветике-светике, кое помогает изобличить душу нечистую.

А после Мумей поняла, вспомнила и осознала, что в её голове всплывает информация из трактата Каллиопы. Медленно, но верно воспоминания возвращались к совушке. Она просыпалась, снова засыпала. Иногда из-за боли, а порою отключилась не по собственному желанию.

Рядом с ней ходили люди в длинополых плащах, трогали её, что-то спаивали и иногда шушукались между собой. Пару раз Мумей заставала Киару. Она всегда садилась с краю, бережно брала за ладонь и устремляла задумчивый взгляд в окно.

Помощь царицы была особенно неоценима по ночам, когда совушке снились кошмары. В них была Фауна. Она убегала от подруги, а Мумей мчалась следом, но её удерживали руки убитых. Гура, Ина, Себастьян. Все они там были, цепкой хваткой удерживая совушку.

Время пролетало незаметно. Окончилась Блиница, началась Кряница. Леса покраснели, северные ветра обнажали деревья, устилая землю разноцветным ковром листьев. Мумей шла на поправку.

***

<<Когда луна поднимет взор,

приготовь большой костёр,

на ступе великана разожги цветы,

и светом пусть горят они…≫

Эти строчки стали молитвой перед сном для Мумей. Она боялась забыть про ритуал, который вычитала в книге. Благодаря ему, душа освобождается от оболочки. Людская она или феникса, не имеет значения.

Этим ритуалом, Мумей намеревалась покончить с Киарой, но после событий на берегах, едва ли была способна подняться с кровати. Она была ослаблена, и почти не двигалась. В редкие дни, девушка поднималась на ноги, и в сопровождении Таканаши прогуливалась по саду. Царица была самой лучшей сиделкой, и прекрасной подругой. Теперь совушка не желала ей зла, теперь она никому не желает, и не могла желать зла. У неё не было на это сил.

≪…И пусть огонь оближет тело,

………

………

пусть душа устремится ввысь…≫

Способ расправы, и сама расправа над Киарой, теперь казались Мумей чем-то чудовищным. Она запомнила картинку на странице трактата, под названием: ≪Освобождения души≫, где человек привязанный к столбу заживо сгорает. Совушка не хотела такой кончины для Таканаши, она теперь ничего не хотела.

***

Ещё никогда Аме не было так страшно. Она проходила длинный зал, принимая кивки от облачённых в тёмные балахоны существ. Они замерли словно статуи, провожая девушку вглядом. В конце зала, перед алтарём, её ожидал Мелинор.

Плясало пламя факелов. Мурашки пробежали по обнаженному телу девушки. Воцарилась гробовая тишина.

— Аме, — культист возложил ладони на плечи неофита — Сегодня ты вознесёшься, отринешь смертную плоть и станешь одной из нас.

Девушка легла на холодную плитку алтаря. Её тело крепко обвили провода, так крепко, что пожелай она встать не сумела бы. До ломоты в костях, до боли в мышцах, они сжимали её лишая воздуха. Страх настиг своего апогея, когда вокруг закружились шальные лезвия, заплясали стальные бритвы. Аме стала вырываться, начала кричать.

Ещё долго крики, эхом блуждали, по тёмным коридорам башни.

Наступила Саница. На лугах и полях детвора играла в снежки, фермеры проводили конкурс на самого высокого снеговика, Цыпоград завалило снегом, а самое большое озеро в округе, покрылось толстым слоем льда.

Прошло больше трёх месяцев с тех пор, как Мумей выбралась из берегов. Девушка уже могла вставать с кровати, передвигаться без чьей либо помощи, но всё ещё находилась в состоянии глубокой апатии. По словам врачей это было опасно, и они посоветовали Киаре, (царица лично следила за восстановлением подруги) несколько раз в неделю водить её на прогулку.

Ради Мумей был устроен праздник Саницы. Город украшали еловыми венками; на двери вешали таблички с добрыми словами, происходила раздача яблок в меду. Складывалось впечатление, словно Матушка-природа всё ещё жива, что это она тряхнула головой и облака (существа считали снег замерзшими в волосах Матушки хлопьями облаков) рассыпались белым крошевом. Атмосфера располагала к хорошему настроению. Повсюду был смех и хохот, довольные и улыбчивые лица. Повсюду, но только не в экипаже царицы, где заседают Таканаши и совушка.

Киара потушила трубку, вплотную подвинулась к Мумей.

— Ну же Шиён, — девушка поправила берет на голове подруги — Лекари говорят, тебе нельзя хандрить.

Она снова ничего не ответила, как впрочем, и всегда. Экипаж покинул Цыпоград, растворяясь в снегопаде.

***

— Зачем ты привезла меня сюда? — спросила Мумей, осматривая руины Кукукуку.

Киара довольная своей выходкой, хлопнула дверью экипажа и воодушевленно ответила:

— Я знаю ты находишь вдохновение в древних преданиях, в том числе и в Матушке-природе.

Матушка-природа. У Мумей перехватило дыхание. Она стала беспокойно озираться по сторонам. О, совушка навсегда запомнит тот день. Полчища мертвецов неудержимыми волнами штурмующие храм, крики жрецов, всадник лич. Нанаши казалось, она слышит цокот копыт, агонию умирающих. Было холодно, но девушке стало жарко.

— Шиён?

— С твоего позволения я вознесу молитвы.

Мумей вошла в разрушенный храм. Шрамы на сердце кровоточили.

***

Здание храма было разрушено до основания. Видимо захватчики таким образом выместили злобу, не оставив камня на камне. Мумей прогуливалась среди руин, словно желая отыскать нечто доселе спрятанное, нечто скрытое среди завала. Но отыскали её.

Лич Фельдис подкрался незаметно. Каким-то шестым чувством девушка ощущала его, знала что, он стоит за спиной. Оборачиваться не стала. Зажмурила глаза, готовая ко всему.

— Скоро полнолуние, — начал он спокойным голосом — Идеальное время для проведения ритуала, рекомендованого вам моей госпожой, великой королевой мёртвых, чьё имя я — жалкий плебей, не достоин произносить.

Мумей не ответила. Молча уставившись на покрытые снегом руины.

— Мне велено узнать: готовы ли вы?

— Да, — прошептала Мумей, выдавив из себя это злополучное ≪да≫.

Подул ветер. Лича и след простыл.

***

Перед тем как возвращаться в Цыпоград, Таканаши Киара решила посетить несколько ферм. Там она стала судьей в состязаниях: <<cамый высокий снеговик, и самое вкусное яблоко>>. Межрасовые существа находили общество царицы приятным. Они не раболепили перед ней, но уважительно склоняли голову. На этой ферме, куда прибыл экипаж проживали семейства курочек, что сыграло свою роль в обожании царицы. Безусловно, они возносили её, украшая образ правительницы сладкими речами. Это не сумело укрыться от взгляда Мумей. То, что в одночасье заставило её улыбнуться, в следующую минуту обернулось ещё большей печалью. Она поняла, что совершила ошибку.

Мумей боролась против захватчиков, желая вытурить неприятели с отчизны. Но это было нужно только ей. Большинство, если не все, существ в бывшем рабов, ныне же фермеров и крестьян с почтением относится к царице фениксов. И правда, некогда Новая земля преобразилась при Гикате. Матушка-природа погибла, но на её смену пришло нечто другое, нечто неосязаемое, но неизменно возвышающее. Это был прогресс.

Теперь совушка получила жирную пищу для размышлений, которую ей предстоит с трудом переваривать.

***

— Стража, взять её! — в комнату ворвалась Киара и несколько курочек-стражников — Вот и всё моя дорогая. Игры кончились, твой секрет раскрыт.