Мумей лежала на кровати ни живая, ни мёртвая, бессильная, что либо предпринять. Совушка словно попала в кошмар, где её главный враг издевается над ней.

— Охо-хо-хо, — слезливо простонала она, в горячке ворочая головой.

Её величество встрепенулась, позвала дворецкого. Себастьян тихо вошёл в комнату, на подносе держа нужные лекарства. Он заверил, царицу фениксов, что с его госпожой всё будет в порядке. После нескольких уколов и парочки таблеток, она придёт в себя. С большой неохотой, Киара оставила свою фаворитку, напоследок бросив презрительный взгляд на слугу.

— Не беспокойтесь госпожа, — с особой ухмылкой произнёс Себастьян — Я о вас очень хорошо позабочусь.

Мумей была сама не своя. Вот уже несколько дней, она не встаёт с кровати принимая незнакомых людей. Существа всех сортов приходят к ней в гости, оставляют подарки и желают скорейшего выздоровления. Дворецкий по имени Себастьян (она услышала, его имя от одной из служанок) всё чаще спаивает ей горькие лекарства и пичкает подозрительными таблетками. ≪Откройте ротик, сделайте а-ам, — говорил он — Вот и славны, вы сегодня отлично потрудились.≫ После уходит, оставляя совушку одну.

Пару раз приходила странная девушка с ярко-рыжими волосами. Это была высокая особа с аккуратным носиком, тонкими губами и широкими глазами. Каждый раз, она называла Мумей ненавистным ей именем Шиён Субору. Совушка не отвечала. Дворецкий объяснил это запретом лекаря, тем самым спасая её от нужды разговаривать с неординарной посетительницей.

Изначально Мумей приняла её за одну из захватчиц, повелевающей вторжением пять лет назад. Она точно помнила её лицо, и без труда возродила воспоминания. Но нежность гостьи, её легкомысленность, участность в делах болеющей, никак не вязались с жестоким нравом убийцы Матушки-природы. Совушка была в смятении.

Вскоре Мумей достаточно окрепла, чтобы подняться с кровати. Это было тяжёлое испытание, но она с блеском его преодолела, спустившись на первый этаж поместья.

— Госпожа, здоровья вам и процветания, — говорила прислуга.

— Ах, моя госпожа, сегодня вы должны хорошо отобедать, — хлопотала кухарка.

— Госпожа, извольте выбрать свой туалет на завтрашний день, — донимались озабоченные девицы.

— Госпожа, вам следует выпить таблетки, — напоминал Себастьян.

Пожалуй дворецкий был единственный, кто внушал доверия Мумей. Она часто держалась его, когда приходилось принимать решения. А мужчина мило улыбался, давая подсказки со словами: ≪Ох госпожа, вы наверняка забыли. Я советую поступить так…≫. Казалось, он всё понимает, и это пугало девушку.

Мумей была не из дурнушек, а потому быстро сориентировалась в происходящем. Здесь её называли Шиён Субору, величали графиней и госпожой. Она и правда была похожа на неё, пожалуй даже слишком похожа. Но вскоре оказалось, что только совушка так считала. Себастьян стал делать ей замечания по всяким пустякам, начиная от неправильно выбранной шапочки и заканчивая расположением вилки после трапезы. Это были мелочи о которых совушка не думала, но они выдавали её с потрохами.

Чтобы выжить, окрепнуть и собраться с силами, ей приходилось играть роль ненавистной Шиён Субору. Она ненавидела её так сильно, как сейчас ненавидит себя. Это было до омерзения противно.

***

— Ага! Ты не в кровати, — воскликнула Её величество застав Мумей в гостиной — Так я и знала. Вот и славно. Довольно тебе лежать как мёртвая рыбешка, завтра у нас крикет!

— Крикет?

— Крикет! Эй ходячая вешалка, да ты, поди принеси мне чая.

Себастьян поклонился, отправившись выполнять волю гостьи. Он оставил Мумей один на один с причудливой царицей, что совсем её не радовало.

— Что за убожество на тебе? Авария отбила у тебя чувство вкуса?

— Мне холодно, — неуверенно промямлила Мумей, прикрывая плечи бежевым платком, — Лекарь говорит…

— Так это другое дело! Моя дорогая, делай как он говорит. Да, я знаю как трудно тебе ходить в этом…этом, кхм, но здоровье важнее всего. Что я буду делать, если моя маленькая Шиён умрёт от какой-нибудь хвори? Да я буду плакать три дня! А это между прочим, ровно на два дня больше чем после смерти Альберта.

Мумей всё ещё не привыкла к напору Её величества. Она говорила за двоих, громко заливисто смеялась и любила шутить над слугами. Всем своим видом, царица фениксов возвышала себя над остальными, словно была муравьедом гуляющим вокруг муравейника. Несмотря на это, совушка заметила в ней железную хватку лидера, готового на всё ради своих подданных из Флайма. Это пугало и восхищало одновременно.

Себастьян принёс чай с бубликами, поклонился, удалился.

— Ты обязана завтра сыграть со мной в крикет, — продолжала Киара — Имей в виду: если ты откажешься, я вытащу тебя из дома.

Мумей не могла больше находить отговорки, поэтому согласилась. Ей хотелось как можно дольше сохранить личину Субору, чтобы пользоваться её хозяйством. Нанаши откровенно признавалась себе, что поступает подло используя имущество погибшего существа, да ещё и ненавистного ею. Но это была хорошая награда, за все те муки которые ей удалось пережить.

— Завтра утром, я пошлю за тобой экипаж. Впрочем, нет, лучше сама заеду, а то мало ли у тебя фобия разыгралась. Всё, давай свои щёки я тебя поцелую, вот так вот, да, отлично, а теперь проводи свою любимую царицу до двери.

— Как будет угодно Вашему величеству…

***

После ухода царицы фениксов, Мумей пожелала отправиться ко сну. От всех переживаний у неё разболелась голова. Она позволила прислуге раздеть себя, по совету Себастьяна приняла освежающий душ и легка в кровать. Сон всё не приходил. Совушка словила себя на мысли, что вскоре её раскроют, а затем выгонят, казнят, коротко говоря жестоко накажут. Это пугало, но риск был оправдан. ≪Лучше два дня прожить как король, чем пять как червь≫ — рассуждала девушка, вспоминая Плутоша, Бурга, Регнира. Ей не хватало нравоучений пожилой совы, чертыханий сурового гнома и жаргона гоблина. Она скучала по ним.

С момента попадание в поместье, Мумей стала реже видеть сны. Иногда в её сновидения приходила Фауна. Подругу брала её под руку, награждала одной из своих томных улыбок и проводила в родную пещеру. Стоило ноге совушки переступить порог, она просыпалась. Возможно нимфа пыталась её что-то показать, но об этом Нанаши могла лишь догадываться.

Сегодня Мумей дурно спала. Она ворочалась с бока на бок, пока в одночасье не услышала шум. Это был едва уловимый скрип петель. Совушка обратилась в слух, выглядывая исподлобья одеяла.

Ночь была светлая, луна светила в окна, а потому пришедшего совушка разглядела без труда. Это был Себастьян. Он сжимал в руках тонкое лезвие, медленно приближаясь к кровати. С каждым шагом дворецкого, сердце Мумей было готово взорваться. Она нервничала, понимала, что нужно дать отпор и самое главное не прогадать момент. Вскочи, она рано, это всё испортит; если опоздает, уже ничего не будет иметь значения.

Мумей дождалась, пока дворецкий склониться над ней, а после нанесла меткий удар в лицо. Кулак встретился со лбом мужчины, но едва ли это могло помочь. Он схватил её за волосы, вдавил голову в кровать; лезвие оказалось в опасной близости от горла совушки.

— Молчи, — требовал Себастьян оставляя надрез на шее девушки — Иначе убью, ты даже пискнуть не успеешь.

Девушка подчинялась. Хватка противника была сильной, никакой возможности развернуться не было. Оставалось лишь ждать и надеяться, что в план дворецкого не входит одна мёртвая совушка.

Спустя пару секунд молчания, он продолжил:

— Кто ты?

— Шиён Субо…

— Нет, — лёгким нажатием лезвие прошло по груди — Кто ты?

Мумей всё рассказала. С каждым словом хватка Себастьяна слабела, а после рассказа, он перестал держать совушку, но лезвие не убрал, всё также прижимал к горлу. Дворецкий задумался, хитро щуря кошачьи глазки. Наконец сказал:

— Госпожа, я пришёл напомнить вам выпить лекарство. Будьте умницей, сделайте а-ам…