— Яр, дай мне побыть одной. Я должна с этим справиться сама.

Любимая угодила под каток обстоятельств. Пока мы далеко, нам не очень понятны беды собратьев, пока не столкнёмся с истинным положением в их землях. Я не знал, как утешить ладу. Вернулся, сел к столу.

— А как наши женщины рожают?

— С улыбкой. Ни малейшей боли, потому у нас рождается много детей. Условия же на Земле — одного с трудом, в крайнем, двоих. И банда создаёт условия: вы больше не сможете рожать, зашивают всё, чтобы впредь не случилось.

— Сколько ты пробыл на Земле?

— Девять месяцев. Хотел раньше убраться, но когда увидел всё это, тут меня и разобрало! — Уймистер опустил пульт, предоставил полосатому полную свободу действий на глыбе; он и исчез из виду почти: подошвы торчали сперва, затем исчезли вовсе. — Я могу обрисовать положение в общих чертах. Две группировки бьются за власть на планете, вроде как кровные враги. Но решают одну задачу — максимально сократить белое население, как коренное. Есть и незримое управление, которое хорошо считает данные переписи, когда начинать войну. Мужского народу решат поубавить, и женская часть станет покладистой, возьмётся за старое: самим выживать, детей поднимать. И снова всё по кругу, по отработанной схеме. Прививками заражают юное поколение, чтобы с годами взяли верх подсаженные паразиты. Потом, если не техногенные аварии, то войны.

Головонька моя гудела.

— Две группировки, говоришь. Они же тоже чем-то отличаются.

— В России испытывают бедностью, за океаном — достатком. И бедные ненавидят богатых, такой вот дешёвый приёмчик. А на домашних мониторах всегда показывают страны с ужасающей нищетой, — мол, вам грех жаловаться. Терпите и молчите, лучше молитесь, чтобы вас сия доля не постигла.

Разговор разговором, а Сороковой довольно скоро освоился. Как ему удалось выдавить из шахты сейф — вопрос для меня остался открытым. Нижний сейф выпорхнул следом, полосатый приступил к беседе с запорами, на своём языке затеял знакомство. Меня так и подмывало спросить — он лифтёром где-то работал? Уж больно уютно, по-хозяйски орудует в шахте.

Но поберёг силы, не дал пищи для нового витка фантазий. Уймистер вновь завернёт какую-нибудь историю, хоть беги на «Б-2403». Корону победителя не успел примерить, и тут не поспоришь. Флот лишился одного корабля, и до времени не поднял тревогу. Командир пояснил: тактика такая, тайно наводят справки, рассылают осведомителям особые приметы и номера деталей. Тут бы нам и вычислить этих агентов, только сделано по уму. Где-то разбился корабль, к нему вылетает гражданин, под видом зеваки, уточняет номера. Если совпадут — один из флотов объявит об аварии линкора; трое суток слово «авария» продержится на слуху, затем её подменит окончательное «гибель».

Капитан ещё рассказывал, как подготавливают массовое сознание к трагедиям: сначала оставляют надежду родным, потом выливают на головы итог. И поток страданий возрастает многократно.

Командир присматривал, как налаживает контакты с сейфом Сороковой. Тоже учится, не иначе. По роду деятельности когда и самому придётся вскрывать; это же подчинённый: может в отпуск уйти, заболеть… Я в их отношениях пока не разобрался, но за результатами следил. Полосатый рук не распускал, просто разговаривал с запорами и вычислял момент. Если прислушаться, то до нас долетали звуки смазанных частей. Замки пришли в движение, крутились как бы по просьбе понимающего товарища. В какой-то миг, то ли ему пришёл сигнал, то ли сам догадался, он протянул руку и потянул.

Сейф был доверху набит пачками бумаги. Беглый досмотр с предъявлением купюр я наблюдал впервые. Сороковой размещал перед камерой образец, командир отказывался — мол, нам они не подходят. Только в нижнем отсеке хранились пачки, к которым у нас появился интерес:

— Сколько их там?

— Шестьсот стопок, по двадцать четыре пачки.

— Ну, этих возьми. Половину. Надо же и о других подумать.

Полосатый скинул в шлюз добычу, вернулся, чтобы убрать следы пребывания. Помахал ручкой глыбе, на прощание. И маячок поставить не забыл. Всё правильно, я, хоть и практикант, все действия одобрил. Коснётся мне сейф однажды облегчать, то буду действовать так же, по наглядному примеру. Всё-таки, есть польза и от полевых занятий.

И вот тоже интересное наблюдение сделал. «Охотник» таскает на себе, как нарост, инородное тело. Если мы что-то взяли, то правило равновесия требует с чем-нибудь расстаться.

— Командир, сколько мы будем таскать на себе эту вражью посудину?

— А что, сильно мешает?

— Помню, на спор тяжести таскали. Уже и сам не рад, что вызвался поспорить. Брёвна носили к великанам, ложе они себе мастерили.

Уймистер послал запрос, и на определённой частоте ему пришёл ответ.

— Скоро будут. Сам должен понимать, разборка линкора дело новое, надо же связи новые налаживать, специалистов подключать. Знакомый, кто промышляет демонтажом, продал детали купцу, а тот продал на военный завод. Они там раньше срока сдали корабль, так попросили ещё деталей подкинуть. Премии им там какие-то выплачивают.

— Получается, завод выпускает, мы перехватываем и разбираем, купец возвращает на завод то, за что работники уже получили деньги.

— С нашей помощью, быстрые деньги. — Командир указал мне на место старшего, посидеть я могу, пока он примет у Сорокового товар.

Часа через два, недалеко от нас, подал позывные видавший виды сухогруз. Он нас не видел, хотя точно знал, мя рядом.

— Командир!

— Бегу! — Уймистер вышел на связь, перешёл на кодовый диалог. Чуть погодя, мы ощутили толчок. Осталось пожелать монтажникам управиться к утру, потому как носятся кругом все, кому ни лень, мешают друг другу. А убрать часть транспорта — может, и порядок сам по себе восстановится.

По мере продвижения работ, знакомый выходил на связь и уточнял детали, как лучше поступить.

— Маячки наши, я пришлю студента, он заберёт. А вот эту деталь, сзади тебя… — Уймистер вновь перешёл на язык кодов. Если я верно расшифровал, то деталь в заводским номером нужно сбросить на планету, в горах. Забавно присутствовать на уничтожении линкора, без применения взрывчатых веществ. Я следил, как разумно размещались узлы на сухогрузе. И как-то само собой возникло сравнение. Хозяин сходил на охоту, подстрелил зверя и принёс хозяйке — сегодня готовь ужин из зверя.

— Я с тобой пойду. — Полосатый тронул за плечо. И мы отправились за маячками. Отсеки как-то сразу утратили запах жилых помещений. Мёртвый корабль, гулкие ступени. Само эхо как бы участвует в разборке секций. Наружную оболочку будут разбирать в последнюю очередь, это понятно. Порадовало число специалистов — больше сорока, и каждый в своей стихии. Энергоустановки, связь, освещение — так ловко провода сматываются на катушки, простые роботы-тележки увозят сразу, чтобы не мешали под ногами. Механики своё, настилы местами убраны, можно загреметь на нижний ярус.

Полосатый шёл впереди и крепил фалы с крючьями, сами крючья с секретом. От десятого рывка, внутри срабатывает «шайба», и крюк сам отделяется от опоры. С таким оборудованием только и ходить по стройкам.

— Когда не строят, а разбирают, как назвать мероприятие?

— Как ни назови — всё будет правильно, — полосатый помог спуститься ниже, я ухватился за руку его, и она растянулась, точно резиновая.

На нижнем уровне хозяин указал на два ящика с маячками.

Тем же путём, мы вернулись на борт, командир приказал проверить, все ли исправны.

— Думаешь, строители их умышленно повредили?

— Не умышленно, БероГор, а в силу темпов работ. Где надо откручивать, они ломиком вырывают. Скорость — главное условие.

Укладываясь на ночь, мы с БероГорой слышали грохот мыслей. Так-то шума не слышно, но те, кому поставлена задача, старались на совесть. Подозреваю, Уймистер пообещал премиальные, если справятся к восьми утра.

Ладу лучше пока не трогать, она погружена в себя, вынашивает не только планы. Вот не знаю, как быть. Если первой родится дочь, то я иду по стопам отца. Говорить БероГоре не хочется, поживём — увидим.