— Прошу меня извинить за бесцеремонность, леди Адорейн, — быстро заговорил директор. — Мне необходимо с вами поговорить. Это важно. Это очень важно, касается вашей сестры. Прошу вас. И…добрый день.

— Здравствуйте. Вы что, следите за мной?

Её тоном можно было замораживать.

— Нет, конечно, я увидел вас случайно. Собирался заехать к вам сам, но раз уж встретил вот так… Леди Адорейн, Виррис…

— Какое отношение имеет к разговору Элге? — перебила девушка.

— У неё большая проблема. Это не самый лёгкий и не быстрый разговор. Могу пригласить вас в ресторацию, и…

— Нет. Это лишнее. Можете рассказать по дороге, я направляюсь домой. Забирайтесь, господин Зоратт, и в ваших же интересах, чтобы речь шла действительно о моей сестре.

Снег валил и валил, в мгновение ока превращая в сугробы все, чего касался. А ничего такой сугроб из Зоратта, даже смотреть приятно. Белое на сером, почти красиво.

Бьорд шагнул внутрь, заклинанием счистил с себя налипший снег. Вздохнул.

— По дороге не успею, нужно многое обсудить, нужно ваше мнение…решение нужно. В качестве нейтральной территории могу предложить свою Школу.

Виррис вздохнула. Горячий шоколад откладывался.

В директорском кабинете Виррис приходилось бывать очень редко. За прошедшие годы прежним остались его расположение, слева от лестницы, и пара картин с морскими пейзажами. В остальном интерьер изменился до неузнаваемости. Светло — серебристые, почти белые стены, декорированные стеновыми панелями из белёного фактурного дерева, со вставками из материала, напоминающего стекло, текучего, как вода. Мебель интересного бирюзового оттенка, стол напротив двери, окрашенный в более светлый, чем мягкая мебель, аквамариновый оттенок, со вставками из того же текучего стекла, имитирующего поверхность воды. Высокие окна слева от входа задрапированы воздушным серебром и тяжёлыми гладкими складками насыщенно — бирюзовых портьер. Ковёр словно россыпь морских ракушек. Шкафы справа и слева от двери, заставленные книгами, а также застеклённые стеллажи позади стола — целая мини-библиотека. Вместо привычных сферических светильников под потолком — хрустальные переливающиеся россыпи, как застывшие капли воды. Бьорд молча ждал, пока Виррис насладится увиденным. Почему — то её почти детский восторг, который она не сумела спрятать, коснулся сердца тёплой уютной волной. И ещё: она так красиво смотрелась в этой обстановке со сдержанной цветовой гаммой. Яркая, с чистым пламенем в густых волосах, с губами цвета малины, сама источающая аромат летних ягод. Он незаметно вдыхал её запах, желая удержать его как можно дольше.

Заглянувшему помощнику мужчина велел принести чай. Виррис, вернув лицу холодное выражение, не спешила располагаться в предложенном кресле: ходила по кабинету, рассматривала стеллажи с книгами, всякие мелочи, которыми он декорировал своё рабочее место.

Чай принесли и споро расставили на директорском столе изящные чашки, чайничек, сахарницу, вазочки с пирожными и конфетами… вазочку с отборной крупной малиной. Вот где он её достает зимой, а?! Всё это на хрустящих белых салфетках. Сервиз, да и сама сервировка, не хуже чем в той ресторации, в которой целую вечность назад обедали сёстры.

Ни чая, ни пирожных в его компании не хотелось совершенно. Но…малина. И этикет. И явно непростой разговор, от которого неприятно холодеет внутри. Девушка приняла из его рук чашку с ароматным янтарным напитком. Неуместное чаепитие шло в молчании; Виррис сверлила Зоратта взглядом, а тот смотрел на неё с мягким сочувствием и обнимал ладонями свою чашку. От разлитого одновременно чая из чашки Вир поднимался пар, из его — нет.

— Так что вы хотите рассказать мне об Элге? — строго напомнила Виррис.

Бьорд отставил чай, сцепил перед собой руки в замок, подавив желание упереться в них лбом. Покачал сцепленными руками из стороны в сторону; сверкнул ледяными искрами большой аквамарин в перстне из редкого дорогущего белого металла. «Волнуется, что ли?» — удивилась Виррис, глядя в нарочито спокойное лицо своего бывшего директора.

Первые ростки тревоги тронули сердце.

А Зоратт заговорил, размеренно и глухо, и с каждым его словом девушке всё сильнее хотелось пристукнуть и возомнившего себя вершителем судеб Тивиса, и ничего не замечающую, или не вмешивающуюся Бритту, и их сыночка, не сумевшего ни оправдать доверия Элге, ни оградить её от перешагнувшего черту папаши.

Сердце заходилось от бессильной ярости. И страха — за сестру и за себя.

Бьорд опустил упоминание о форрильских притязаниях на Сайттен, делая акцент лишь на стремлении Тивиса не допустить ни ухода невестки, ни развода с его сыном. Как же не хочется ничего от неё скрывать, но…

Сестра Элге с шумным выдохом уронила голову в подставленные ладони. Она пыталась осознать услышанное — и не могла. Как? Как такая простая ситуация, как неверность Мада и его поимка с поличным могла вылиться вот в это всё??

— …Словом, эта семья расстаться с вашей сестрой не готова, настолько, что лорд Тивис опустился до шантажа и угроз.

Последние слова упали пудовыми камнями, и от мнимого звука их падения по просторному кабинету прошелестело эхо, застряло в ушах Виррис.

— Чем? Чем можно угрожать Элге? Она не владеет богатством, у неё ничего нет! У нас с ней ничего нет!

Бьорд на мгновение прикрыл нереальные прозрачные глаза с радужками, будто обведёнными углём.

— Иногда можно отлично сыграть на привязанностях. Любви к близким.

— Что??

— Вы, леди Адорейн.

Виррис дёрганым движением выбралась из кресла и принялась мерить нервными шагами кабинет. Как такое вообще возможно?! Обходительный, уважаемый аристократ и… Всё это — ради сохранения образцового брака своего сына? И чтобы на самого Тивиса во дворце косо не смотрели?! Сволочь!..

И вот с этим… директор Школы ведёт совместные дела?

О ложном спокойствии Бьорда говорили руки: вместо того, чтобы расслабленно держать их на столе, он то переплетал пальцы, то крутил свой чудный перстень. Надо же, как близко к сердцу он принимает совершенно чужую судьбу!

Девушка остановилась под свисающими хрустальными каплями, одна из них почти коснулась пламенно-рыжего локона надо лбом.

— Это какая-то ерунда, лорд Форриль не может…

— Может, — мрачно уронил директор. — Конечно, вашей сестре можно попробовать смириться, закрыть глаза и жить дальше, словно ничего не произошло… и не произойдёт снова. Вы ведь тоже советовали подобное? Она боится за вас: ради вас леди Форриль будет терпеть. Только вот они её сломают, вашу сестру. Угрозы и запугивания — не лучший фундамент для построения крепкого брака. Птичка не поёт в клетке, какой бы золочёной и комфортной она не была.

Виррис открыла было рот, и сразу же закрыла. Он прав, этот неприятный человек, он успел увидеть в Элге её суть.

Виррис обхватила себя руками, с бессильной злостью сознавая, что ей нечего противопоставить такому противнику, как королевский советник Форриль. В голове замелькали мысли о бегстве. В другой город, подальше отсюда! Не в Миаль — Дагберы не защитят их с Элге от лорда Тивиса. А может быть, и вовсе прочь из Калдигерна..! Но её дело, её мастерская… Начать заново где-то далеко отсюда…трудно, непросто, но они бы справились, лишь бы в безопасности. Но как далеко им с Элге дадут убежать, учитывая уже имеющийся контроль, наличие нужных связей у Форрилей и полное их отсутствие у сестёр Адорейн..?

Птичка не поёт в клетке.

Такой жертвы от сестры Виррис не желала.

Девушка вернулась в кресло у директорского стола. Пальцы чуть подрагивали, расправляя складки платья. Раз…раз этот человек её сюда позвал — значит…ему есть что предложить?..

— Что же делать, господин Зоратт?

У уверенной и решительной Виррис сейчас такой беспомощный вид. Подарить бы утешающее объятие, успокоить и пообещать, что не даст в обиду. Бьорд негромко кашлянул, отгоняя образ Вир, доверчиво склонившей голову на его плечо.