И лишь когда из двери в глубине магазинчика вышли помощницы хозяйки, неся в руках большой и объёмный чехол, который прятал в себе наверняка какой-то необыкновенный наряд для невесты Мада…лишь тогда до Элге дошло, что его предстоящая свадьба — неотвратимая реальность.

— Леди Гайра, какая честь для меня! — вышла поздороваться сама владелица, сверкая действительно радушной улыбкой. — Что же вы сами…вам бы доставили платья прямо домой.

— Нам вовсе не трудно, правда, милый? — очаровательно улыбнулась брюнетка. — Мы всё равно находились по делам в этой части города, а мне так хотелось поскорее увидеть, что у вас получилось!

Дальше Элге не слушала, из её крошечного мирка, сосредоточенного на кресле, столике и каталоге в руках, снова исчезли все звуки. Мадвик стоял рядом с синеглазой красавицей, нервно улыбался, с чем-то соглашался, что-то подтверждал. Госпожа Фатта лично вручила притихшей в уголочке Элге свёрток с заказанными материалами: Виррис ей нравилась и она даже делала ей небольшие скидки на ткани и фурнитуру. Не помня как, Элге добралась до дома. Перед глазами так и стояли те двое…и злополучный чехол с нарядами.

Дома села было перебрать засушенные запасы трав, но руки так тряслись, что занятие пришлось отложить и всё, что удалось сделать более-менее прилично — это полить маленький огородик за домом. Вернувшаяся Виррис снова подбадривала и старалась отвлечь от разъедающих душу дум. Ревность? Испытала ли Элге ревность при взгляде на ту, черноволосую? Больно, как же больно. А Мадвик..? Каково ему было стоять там и, как ни в чём не бывало, выдавливать улыбки, что-то отвечать, зная, что за спиной сидит настоящая и единственная любимая? «Элге…не представляю никого своей женой, кроме тебя», — пульсом бился его сильный глубокий голос. И тёплые пальцы, судорожно стискивающие её похолодевшие ладошки. Как?! Как отдать??

Элге вспомнила о не понадобившемся мешочке с деньгами и кольцами, позабытом в сумочке. Надо убрать назад, в их общий с сестрой тайничок, спрятанный в общей гардеробной на втором этаже. Вытряхнула мешочек на ладонь и понесла его наверх, мимо сосредоточенно скалывающей детали будущего наряда Виррис. «Две одержимые магички», — отстранённо подумала она с тенью улыбки на лице. Свой швейный уголок старшая сестра обустроила внизу, в углу между лестницей и довольно просторной гостиной. В случае приёма гостей или заказчиц выставлялась ширма, огораживающая уголок от любопытных глаз. Сейчас заказчиц, ожидающих примерки, не было, и Виррис спокойно шила в своем уютном уголке, напевая себе под нос что-то мелодичное и ностальгическое.

Добравшись до тайничка, Элге опустилась на колени и привычно прошептала отпирающее заклинание, сдвинула в сторону дверцу. Внутри сёстры хранили свои немногочисленные ценности, включая некоторые документы и свои шкатулки с украшениями, которых было немного, да и не представляли они собой ничего особенного. Фамильные драгоценности также пошли в уплату папиных долгов, и воспоминания о том, как они выглядели, Элге теперь имела самые смутные. Красивые вещицы были у мамы, что-то досталось от бабушек, был даже какой-то потрясающий прабабушкин браслет, его маленькая Элге подолгу рассматривала: широкий, чуть выпуклый, состоящий из прямоугольных изящных звеньев, в растительный орнамент которого были филигранно вписаны рубины и чёрные бриллианты. Роскошная вещь для роскошной, роковой женщины. Мама его не надевала, но полюбоваться любила и младшей дочке позволяла подержать в руках.

Элге вздохнула, раскрывая стянутые края кожаного мешочка, чтобы вынуть и отдельно переложить колечки. К чему она это вспомнила? Были бы эти украшения живы, хотя бы что-то — можно рискнуть. Сбежать в лес ещё раз, на ту ужасную, но жизненно необходимую полянку, к исполнителю желаний с невозможно тяжёлым взглядом, и попробовать попросить другой платы. Не может такого быть, чтобы не брал он с просителей ни денег, ни иных материальных ценностей!

Шкатулки Элге и Виррис были одинаковые и, забывшись, девушка потянулась не на свою полочку тайника, а к Виррис. Поняла свою ошибку только когда в её руках оказался непривычно тяжёленький ящичек — у Элге весил меньше. Нахмурилась непонимающе и стала возвращать не свою вещь на место. В целом, сёстры не имели тайн друг от друга…наверное, во всяком случае, в вещи друг друга не заглядывали. Двигая шкатулку подальше к задней стенке тайника, та неожиданно уперлась в какую-то преграду и Элге слепо зашарила свободной рукой внутри небольшого ящика, представляющего собой тайник; пальцы наткнулись на несколько слоёв бумаги. Девушка вытащила зажатые в руке письма, трогательно перевязанные красной ленточкой. Ясно, наверное, какие-то памятные послания от бывшего сестричкиного жениха. Элге сделала ещё одну попытку освободить доступ к задней стенке ящика, чтобы поставить шкатулку вплотную к нему, снова сунула внутрь руку и опять нащупала что-то лишнее. Наощупь мягкая бархатистая ткань. С недоумением вытянула на свет чёрный, и впрямь бархатный мешочек с золотым вышитым вензелем «А.А». Арелла Адорейн — мамино имя. У Элге когда-то был похожий, но, к сожалению, свой она потеряла. Увесистый на её узкой ладони. Бездумно девушка подцепила замочек пальцами и вытряхнула на колени… содержимое. Хорошо, что и так сидела на полу. На расправленные складки её платья высыпалась искрящаяся, переливающаяся благородным блеском горсточка… фамильных драгоценностей Адорейнов. Некоторое время Элге смотрела на них немигающим взглядом, не веря в их реальность. Медленно протянула руку и выцепила из кучки тот самый роскошно-роковой браслет, что приводил её в восторг в детстве. Приветливо сверкнули рубины и чёрные бриллианты. Ещё среди нечаянно обнаруженных сокровищ был довольно крупный кулон на цепочке, золотой, с каплевидной жемчужиной в окружении изумрудов, серьги в пару к нему и массивное кольцо с рубином.

В полной прострации и абсолютной тишине, не слыша бешеного стука собственного сердца, девушка разглядывала украшения. «Как же так, Вир..?» Только вчера старшая утешала её, плачущую, поддакивая рассказу о непомерных аппетитах мага, сочувствовала, переживала, что нечем заплатить! Ещё не успев осознать, что уже приняла решение, Элге затолкала драгоценности назад и вскочила на ноги. Надо попробовать! Уговорить его, упрашивать, умолять! Конечно, маг не захотел принять от неё горстку монет и скромное золото, но вот это — это же совсем другой уровень! Девушка наклонилась к тайничку, покидала в него все ценности, кроме бархатного мешочка с монограммой «А.А», заперла, вылетела из гардеробной и врезалась в Виррис, от неожиданного напора с трудом устоявшую на ногах. Когда она успела подняться наверх — Элге не слышала. Умница Виррис сориентировалась мгновенно, едва разглядев, что младшая держит в стиснутом кулачке.

— Отдай немедленно! — прошипела она сердито, как маленькой, и требовательно протянула руку ладонью вверх.

Элге отступила назад, сжимая столь желанную добычу. Это же пропуск в будущее, это реализованные мечты, это же!..

— Это фамильные украшения, которые, как ты уверяла, все до последнего перстня ушли в уплату папиных долгов! — возмущённо воскликнула девушка.

Умница старшая даже бровью не повела.

— Так и есть! То, что ты держишь в руках — это всё, что осталось. Почти ничего. Отдай, моя хорошая. Я храню эти побрякушки на чёрный день.

Элге прижала руки к груди, не в силах расстаться с находкой. Умоляюще смотрела на сестру блестящими зелёными глазищами, в которых собирались слёзы.

— Но ведь у нас неплохо идут дела, Вир. У нас собственный дом, мы не голодаем, не ходим в обносках и способны себя обеспечить. А мне сейчас очень надо, вопрос жизни и смерти.

Виррис опустила голову, закрыла лицо руками, размеренно подышала. И снова протянула руку к Элге:

— Дай. Не сходи с ума, милая.

И вытянула из пальцев сестры фамильное наследство.

— Мне очень нужно, — прошептала Элге, не чувствуя, как по щеке скатывается слезинка.

— Нельзя, Элге! Это единственное, что осталось нам от рода! Мало ли, какие трудности у нас могут быть впереди, такие, для преодоления которых и понадобится продать украшения!