В газетах о ходе расследования почти не писали.

— Как ты думаешь, — негромко поинтересовалась Элге, заглядывая в глаза мужу, — какое наказание может их ожидать?

Мад не успел ответить: в створку двери деликатно стукнули, и в комнату заглянула горничная Сиона. Почему-то при виде неё Мадвик неизменно морщился, как от зубной боли; при виде ещё двух-трех служанок, отвечавших за порядок на половине молодых хозяев тоже, но от Сионы его воображаемый зуб ныл особенно заметно. Элге пробовала осторожно расспросить мужа об этой реакции, но он неизменно отвечал — не бери в голову.

— Леди, лорд, — горничная почтительно склонила голову, — вас ожидают к завтраку.

Мад с сожалением выпустил Элге из рук: наконец-то она говорила нормально, не смотрела мимо него, не прятала лицо. В столовой их ожидал только лорд Тивис, слуга уже ставил перед ним кофейную пару и тарелочки с пирожными и мелкими полосатыми рулетиками. Лорд просматривал газету, демонстративно неспешно отложенную, только когда сын с женой сели за стол.

— Долго же вы спите, — укорил он после приветствия, глядя при этом на невестку.

Мадвик беспечно улыбнулся, Элге смутилась. За свекровью — ранней пташкой, ей не угнаться: та вставала, по её уверениям, не позже шести, тогда как невестка ряды жаворонков пополнить не могла, сколь ни старалась. С другой стороны — зачем ей вскакивать на рассвете? За скотиной не ухаживать, гусей не пасти, вместо поля, засеянного зерновыми, у неё лишь пара тепличек на несколько маленьких грядок, вместо большинства домашних хлопот теперь, в замужестве — целый штат слуг, самой же старшей хозяйкой и предоставленный. Учителя приходят самое раннее в десять: она успевает подготовиться к их появлению, успевает отдать нужные распоряжения и проконтролировать их — всё, что ей отвели из обязанностей — успевает. Но редкий день обходится без упрёка за то, что любит поспать и пропускает восход солнца. Ей бы поучиться у Мада такой же лёгкой беззаботной улыбке.

— А матушка где? — полюбопытствовал супруг.

— Уехала навестить троюродную тётушку. Леди снова неважно себя чувствует, вот мама и собралась. Не стала дожидаться вас: дорога не самая близкая, а то и к обеду бы не выехала.

И снова Элге почудилось замечание, адресованное лично ей. Незаметно вздохнула и принялась за еду.

— Когда ты вернёшься, Мадди? — поднял глаза Форриль — старший и коротким повелительным жестом отпустил прислуживающего за столом лакея.

— Скажу после возвращения из ведомства. Дня два, может быть три, придётся провести на рудниках.

— Так долго? — удивлённо изогнул бровь Тивис. — Что там выяснять столько времени?

Элге подняла глаза и случайно заметила острый, сверлящий взгляд свёкра, обращённый на сына. Сын же и бровью не повёл:

— Не я решаю. Примчусь сразу же, как отпустят.

Красивые аристократические пальцы красиво резали тонкий золотистый блинчик, до упора нашпигованный паштетом с зеленью; Элге на мгновение залюбовалась. У Мада выходило элегантнее, чем у неё.

Причину показательно — недовольного вздоха Форриля-старшего девушка не определила, а беседа отца и сына свернула к ожидаемому: новостям из Сайттенского герцогства. Элге привычно взяла на себя роль слушательницы, раз уж от участия в таких разговорах ей велели воздержаться. Впрочем, отец и сын говорили примерно о том же, о чём Мадвик чуть ранее рассказывал Элге, разве что рассуждали мужчины о последствиях и наказаниях смелее и свободнее.

«Вот тебе и служебная тайна», — про себя улыбнулась девушка.

В королевском Совете высказывались преимущественно за смертную казнь. Для обоих мятежников. В крайнем случае — для герцогини казнь предлагали заменить каторгой. Элге слушала, представляла и внутренне содрогалась. В иных случаях каторжные работы и условия содержания будут пострашнее смерти, тем более для женщины, особенно аристократки. Полностью представляя масштаб трагедии и понимая вину каждого из близнецов, тем не менее гибели их Элге не желала. И ещё один момент волновал её, хотя казалось бы: ей-то о чём беспокоиться, это забота его величества. Занятые семейными распрями, о продолжении своего рода ни её светлость, ни его светлость не позаботились. Не успели, слишком молоды — по тридцать с небольшим лет, что при общей продолжительности жизни считалось почти юным возрастом. К тому же, догадываясь о предпочтениях братца, дождаться светловолосых племянников её светлость Ниа и не надеялась. Однако других Сайттенов не осталось, и в случае смерти обоих герцогство осиротеет, а король получит головную боль.

Элге вынырнула в реальность: столовая в белых и бледно-голубых тонах, подсвеченная шарообразными светильниками, так как с самого утра пасмурно, тонкий белый фарфор в пальцах свёкра, тонкий кофейный аромат, запах свежайшей выпечки, деловитый гул мужских голосов, окутывающих её справа и слева.

… Обезглавит ли его величество Бастиан Лигарт своего родича, или смягчит наказание? Всё же вина его светлости тяжелее…

… Кого поставит король во главе герцогства — временно или постоянно? Или всё-таки оставит Сайттен за одним из исконных владельцев? Бастиан мягче своего отца, рубившего головы направо и налево, бросавшего людей в каменные подвалы за малейшую провинность.

… Кто будет выплачивать компенсацию за испорченный урожай?

… На чьи плечи ложится забота об отстройке новых домов для потерявших свои жилища семей?

… Чем грозят королевству сорванные поставки ценной тейенской стали в соседние государства?

… Подорожает ли сталь?

Об Элге забыли. И, хотя поприсутствовать при беседе хотелось, девушка быстро закончила завтрак.

— Лорд Тивис, Мадвик. Мне пора готовиться к занятию, я вас оставлю. Мад, я спущусь тебя проводить, — тихо добавила она специально для мужа.

… С родовыми отметинами Сайттены действительно перестарались. Казалось бы, просто пятнышки — но известно об этой особенности всему свету! Элге невольно улыбалась, вспоминая пересуды. И тут же хмурилась, думая о предстоящем наказании за устроенные беспорядки. Думать о том, что близнецы достойны смерти, не получалось. Мад посмеивался над ней, полушутя упрекал в излишней мягкости. «Что есть, то есть», — с неудовольствием соглашалась девушка про себя. А он сам? Какой он, её муж? Прокрутив в памяти обрывки из разговоров, его рассуждения, Элге как на ладони увидела, что своё мнение о тех или иных событиях Мадвик выражает крайне редко. В основном — просто излагает факты, рассказывает. Что у него на сердце при этом, ей неизвестно. Даже по репликам свёкра можно сделать вывод о его отношении к тому или иному событию, а Мад… слушает, нейтрально качает головой или кивает едва-едва. Может, поэтому так неприятно поразил Элге эпизод с сестрой, когда её ласковый улыбчивый муж, не перечивший родителям ни словом, обязал Виррис принять ограничение, а директора Леаворской Школы столь же тихо, но непререкаемо заставил это ограничение наложить, а также хранить обо всём этом молчание.

А ещё: отчего-то посещали мелкие, но прилипчивые мысли, что последствия Сайттенского мятежа отразятся и на её семье. Никаких предпосылок этому не было, но на душе Элге стало неспокойно, и именно сегодня, хотя за новостями она следила давно, и разговоры велись не первую неделю. Глубоко вздохнула, избавляясь от нечаянной тревоги, и поспешила отвлечь себя делами.

…Элге прошлась по комнатам на своей половине, убедилась, что уборка сделана качественно, дала пару мелких поручений своей горничной, подготовила необходимые материалы и блокнот для записей к приходу педагога — и поутихла, не заметив, как монотонные действия успокоили нервы. Мадвику пора отправляться на службу, надо выйти к нему, проводить. Подхватила юбки и поспешила через галерею к переходу. Уже спускаясь по лестнице в большой просторный холл, услышала негромкие мужские голоса, такие похожие и всё же разные. Камень, которым были отделаны ступени лестницы, имел приятное свойство приглушать шаги: леди Форриль не выносила цоканья и стука каблуков.

— … женатый человек, Мадвик Форриль. Держи себя в… в руках себя держи! Время оставить холостяцкие замашки и прежнее поведение — строгий, с нотками недовольства голос принадлежал свёкру.