— А ты, я смотрю, за старое держишься, — заметил Анариэль и вдруг поднялся. — Нет, конечно, нет. Такое изменение только слепой не заметит, глухой не услышит. А я так понимаю, все уже разошлись?
— Нет, но собрание уже должно закончиться. И я хотела спросить, — задержав его на месте, она встала, — ты не замечал ничего странного? Может быть, в прибывших жрецах или в нашем кругу?
— И как же мне замечать: сама видишь, что пропадаю в лаборатории. А, собственно, тебя что-то волнует? — мужчина обернулся, и вид его уже был серьезен.
— В последнее время становится некомфортно, да и предчувствие у меня нехорошее. Что-то должно случиться, уверена! Поверь мне на слово, энергетика магов сливается и некоторые могут остаться незамеченными. Даже обыкновенный человек не будет здесь заметен. А предателей сейчас много среди каждого.
— Нужно держаться вместе. Магов слишком много, и мы не сможем определить, кто именно наш враг. Да и оставлять это без внимания невозможно.
— Я расскажу об этом остальным. Хакан должна разбираться в этом деле… Помнишь про эту ее историю? Я раздумывала об этом, и она и мое предчувствие чертовски схожи!
— Это уж, как знаешь.
Афелиса вышла в коридор со смешанными чувствами. Сразу вспомнилась ей встреча с Хакан: ее разговоры, ее хриплый голос и щебетание. А история! Эх, это было сильно! Тогда еще они скитались по городкам, деревням, и чудом они сохраняли на себе непробиваемую маску обыкновенных бродяг. С самого детства Афелиса наделена великим титулом высшего мага. Да еще каким! Главенствующим и решающим все внешние и внутренние вопросы Гроунстена. Но какой крах, какое безумие растоптало все материнские надежды, оставив лишь горе от потерь и роковую смерть. Молодая девушка умерла с ребеночком на своих окровавленных руках. Судьба, однако, пощадила и смилостивилась над малышкой, ревущей без устали. Так и не знает никто, в каком обличии явилась к ней смерть. Хакан говорила Афелисе, что с матерью ее она была на товарищеской ноте и верила только одной правде: отравление. Но кому оно было нужно? А ответ так и не раскрыт. В то время в Гроунстене жили не только маги, но и беженцы из других земель. Люди стекались сюда, опасаясь выстрелов и взрывов, но самое пугающее это — то, что любого могли проклясть магической нечистью, если засекут за необычным делом. Но что это — необычное дело? Никто не знал. Все избегали этот вопрос, как чертя. Леотар тоже знала многое о той девушке. Женщина принужденно, нехотя бросала несколько слов, и были они всем давно известны, но интерес Афелисы насколько взвыл вверх над всеми любезностями, что сами эмоции вынуждали Леотар клеветать и ударять на распутство ее матери. Этакий грех! В то время каждый шаг был на слуху. И она, совсем молоденькая, но с большим умом, попала под раздачу. Отца своего Афелиса не знала. Кто таков был, откуда — неизвестно. Леотар лишь насмехалась и говорила: «Один из отрядов ее сладеньких тряпочек». Самой было ей смешно и нелепо, но, как она уверяла Афелису, в этих словах отразилась вся правда. Такая, какая она есть. Тогда слава матери ее настолько была необъятна, что каждый состоявшийся жених ссылался в Гроунстен, вопреки тому, что она маг. Такие времена! А Хакан уверяла, что отец Афелисы был благороден и властен, и вовсе не «сладенькая тряпочка». Леотар еще тогда была восемнадцатилетней девочкой, и страсть, как завидовала ее умениям соблазнять и притягивать к своей юбке достойных мужчин. Лишь с годами понимала, что увлечение чем-то потусторонним, ненужным — это средство гниения ее духовного развития. Совершенству мешают беспорядочные связи и стремление угодить мужчинам, которые даже и взгляда на нее ни разу не бросили. Забыла она взросление свое, как страшный сон. Оттого и была та странная неприязнь. Воспитанием Афелисы усердно занималась Хакан. Любовью и заботой была окутана малышка, как под теплым одеялом. Так оно и было, и как благодарна она, спустя столько-то лет! Сейчас Хакан совсем старушка, а под свое крыло взяла ее молодой девицей. Свадебные традиции пролетели мимо: всю душу она отдала на благо зреющей, детской душеньке. Обещание свое держала под вечным щитом. И будто предчувствовала она ту трагедию; за несколько дней до смерти сказала ей: «Если что случится, доченьку я твою не брошу. Ты, Алекса, знаешь, как я к детям тянусь. Цветочки маленькие! Пусть и не будет у нее отца и отцовского внимания, но преданная любовь точно будет. Моя и твоя». Судьба любит подкидывать неожиданные вердикты. Так уж вышло, что Хакан не могла никак родить. И посчитала это за проклятье своей тетушки. И любящий человек был, и желание, но… все разбилось. Росла Афелиса нескоро: игралась в раннем детстве, а уж как наступил ее шестой год, так сразу поникла в учебники. Ребёнком всегда оставалась она тихим, неприметным, еще и с речью не поставленной. Обряды, заклинания, магическая оборона и письмо — все отскакивало от зубов. В Гроунстене почитали ее ужасно сильной, даже боялись. Все сказывалось на ее роду, и траур объял всех магов по смерти Алексы. Афелиса получала задания, будучи подростком, стоящие ей жизни. Но самая знаменательная пора — начало охоты. Выследить магов было не легко: все, кто мог, заперлись в башне, бились от страха, пытались притвориться охотниками, да все напрасно. Именно скалящий свою пасть ужас приводил их на эшафот. Тогда все повелось к краху. Маги погибали, их пытали, но слово чести всегда держалось сильнее стойкости охотников. Подставленный нож к горлу не вынудил никого проболтаться о тех, кто был могущественнее, сильнее и величественнее. Решение Афелисы было твердым и углублялось корнями глубоко в сознание. Однако, почему она пускалась под меч, идя на гибель? Четкое знание своего родового долга укрепилось неразрушимой крупицей в голове. Никто не разочаруется в ней, никто не осрамит род Диамет! Это толкало ее к бойням, хоть, как оказалось, их вовсе не было. Она явилась к командирам с намерением пополнить ряды охотников, и слова ее звучали до того убедительно, что сомнений никаких не возникло. Признаться, воевать стремились все: несчастье было, если физические отклонения приводили к верной смерти.
Почему же так? Неужели охотники не могли никак отличить обыкновенных людей от колдунов?
Не могли. Знаний и сил не было для такого зоркого глаза. Из всей толпы невозможно выявить магическую сущность. Потому все считали, что коли не охотник, так маг. Это сыграло Афелисе на руку, и без опасений ей открылись все пути охотников и их оружия. Скрываясь в своем домишке, девушка передавала эти новости высшему кругу, и потихоньку, под видом простых беженцев, они уплыли в Блоквел. Башня опустела. Ее заняли командиры и назначили местом встреч.
Предатели — часть каждого общества. Делают вид, что верны своему долгу и отдадут честь ради общего дела; впрочем, рано или поздно все их замыслы, как на ладони. Афелиса тоже предательница, однако в ней устоялось убеждение, что высшая цель оправдывает все средства ее достижения. У Хакан сохранилась еще одна история, один большой урок всем колдунам. Прибыв в Блоквел, всей своей гурьбой они скитались, да все места не могли себе найти. Чуть не попали на крючок, однако ловко увернулись. Постепенно жрецы расселялись по заброшенным домам, ну а высшие маги через леса и реки добрались до пещеры. Все были в сборе, вот только один человек, недавно присоединившийся, сделался им сущей бедой. Вся судьба их вертелась на его пальцах! Оказалось, что он весь путь докладывал охотникам. Писал письма, когда приходилось им останавливаться, да отправлял их. Всем магам пришлось прятаться в горах, в лесах, где угодно, либо не были они заметны. Стрела Анариэля впилась в его кожу: яд растекался по венам, и неспешно, в криках и мучениях, предатель умер, а труп его так и остался гнить на холодной земле, пока охотники случайно не наткнулись на него. Придя на место, люди только прокляли глупца, плюнули и ушли обратно своей дорогой. Такова история, но с какими чувствами ее рассказывала Хакан!
Афелиса содрогнулась и, вскинув взгляд на Анариэля, проговорила с легким смущением:
