Прогулками Афелиса спасалась от замка с его гнетущей атмосферой. Все еще не уживалась в ней мысль, что в тех стенах шлось кровопролитие, свершение старой династии, смутный переворот, и все это — на благо врагам. Говорили они не долго; Леотар уже устало кивала головой. Доносы закончились. О другом они не могли разговаривать и держались друг от друга на расстоянии, чего не скажешь о ее юношеских годах в их логове — тогда все было верх дном. Но и жаловаться она не могла: понимание, что все теперь по-другому, вселяет слабую радость, ведь страшным дням еще не пришел конец. «Да и придет ли когда-то? — думала она, провожая Леотар к дому, — для меня, может, и да. Смерть все разрешит. А как же люди? Да и они умрут, только жизнь совсем не задалась. Я и так делаю все, что в моих силах. Работа идет полным ходом. Уже как год нет никаких нападений: отношения налажены с чернокнижниками. Но чего не хватает? Красивостей? И они будут, пусть хоть и на следующий век». Всякое беспокойство о мелочи пускало другие, еще более страшные замыслы. Предчувствие чего-то нехорошего не утихало ночью, а только разгоралось. Теперь у нее было все, что нужно было ей. Или тоскливость уже прижилась к сердцу? Ответа Афелиса не могла сочинить.

***

— Ты смотри, не вылезай так… зайцы они такие, шустрые. А ты как покажешь свою шляпу, так и умрут от страха на месте, — Элид толкнул его в плечо, уводя по тропе, — мы так долго добивались разрешения! Нельзя, чтобы оно прошло мимо нас. У тебя хоть пули есть? А-то пойдем, охотники за дичью.

За соснами мелькнуло солнце: огненный шар палил лоб и щеки, да так, что дышать было тяжело. Он не отпускал ладонь с плеча Арсента, насвистывая песню с церемонии. Они вышли из леса: перед ними лежало большое поле. Для охоты день выдался удачный: ни тучи на небе, птички чирикают, так еще и есть где спрятаться — кусты! Арсент витал в мыслях, и, кажется, Элида слушал лишь из-за приличия: а Элид, понимая это, резко дернул его за руку, переступая через изломанные ветви. «На природе живется легче, — думал он, подправляя ножны, — зря-то он отказывался, печальный такой… и из-за чего расстраиваться? Кому это обучение нужно? Не понимаю… ладно бы, если по делу, а так, чтобы тебя плеткой побили — нет. Не нужно. Унижение это, а не получение знаний». На горизонте виднелись синеватые верхушки деревьев, как уголки, устремленные вверх. Ветер подбадривал, нес их по течению: Элид улыбался тому, а Арсент понурил голову и шел, точно пленник за ним.

— Хватит уже. — выплеснул он раздраженно, обернувшись, — своими вздохами всех зайцев распугаешь.

— Да откуда ты знаешь, что они здесь есть? — лениво пробурчал он, — если их нет, то и застрелиться не грех.

— А ты думаешь, я ни с кем не общаюсь? Нет. У меня знакомые есть, что на всякую дичь охотятся. Один раз даже меня угостили. И Анариэль говорил, что здесь много всяких, так что нам должно сегодня повести.

— Повести так же, как и с рыбалкой? Ничего мы не получили. Помнишь, мы на шпагах дрались? Ты чуть мне глаз не выкалил. И все это — везенье, — саркастично сказал Арсент, перешагивая через яму, — и какой успех на этот раз? По случайности друг друга застрелим? Давай лучше просто погуляем, Элид. Это здесь, да?

Дошли они по середины поля, окруженного лесом. Арсент потел носком по траве, как бы играя, и, прижав ладонь ко лбу, посмотрел на небо: сквозь облака стая птиц летела к западу. Элид недовольно вздохнул, повел плечами, и, подбоченившись, выгнулся назад.

— Это не это поле. Нам ближе к берегу надо. Ну, не прям к нему. А там, где обычно приплывают всякие… ты понял меня, — он громко выдохнул, и, достав фляжку из сумки, потряс ее, — еще осталась. Мы это оставим напоследок. Как идти назад с добычей будем. Сейчас должен уже двенадцатый час идти. К вечеру успеем.

— И куда мы зайца денем? Ты жарить умеешь, — Арсент шагал вслед за ним, высоко поднимая ноги, — нам никто даром не пожарит, или потребуют кусок. Да еще какой… я-то думал, ты просто меня погулять вывел. А тут дело такое… убийственное.

— И что? Ты за свои двадцать лет хоть выбирался куда, на природу? Тебе уже за второй десяток перевалило. Из тебя бы уже душу вытрепали, если бы не я, тогда, в камбузе, не заступился за тебя. Так что, Арсент, прошу быть благодарным. Сейчас там река будет, нужно пробраться. Знаешь, что? — он резко остановился, и с вызовом посмотрел на него.

— Что?

— Я слышал, что там чернокнижники бродят, но ладно бы, если простые. Они уже, как вымерший вид. Но нет! Еще и ведьмы. Они опаснее, и, говорят, что завораживают эти красы девицы путников, уводят, черт знает куда, и они исчезают. Вот как. Это я тебе говорю, чтобы скучно не было.

— Сам придумал? — насмешливо спросил Арсент.

— Нет. Я не сказочник. А может, это и не сказка. Всякая такая чертовщина иногда правдой оказывается. Я вспомнил, как тебя мать женить пыталась. Вот и здесь я тебе помог. Спас от невесты. Она-то точно ведьмой была, прислугу бы из тебя сделала, — он замолчал. Арсент вздохнул, и, стукнувшись лбом об его макушку, поднял взгляд. Элид остановился, — вот. Видишь, какой обрыв, и течение хорошее. Придется нам намочиться немного.

— А обхода нет? — выглянул он на речку из-за его плеча, — обойти, может?

— Нет здесь ничего. Даже если и найдем, то долго придется идти. Время нам дорого, так что давай. Я тебя даже за руку возьму, чтобы не полетел кубарем вниз, — Элид сжал его кисть, и по камням ступил по обрыву.

Безветренные горы острова мелькали вдали. Вокруг ручейка сияли сосновые кроны, медленно качаясь на ветру. Элид чувствовал себя прекрасно: дергал Арсента, смеялся, да нарочно делал так, чтобы они по голень оказались в воде. Арсент лишь что-то бормотал, и знал, как же безразлично Элиду его раздражение — острова бы не хватило для этого чувства. И, странно: быстро оно сменялось таким же весельем, точно бы ничего не было. Кто бы знал, что будет дальше: да это и неважно, когда в такую чудесную погоду хохочешь безудержно, и тепло тотчас же разливается в душе. Сладкое чувство… с Элидом лишь так и было. Лепет искрящейся воды на камнях, шорох листьев — природа не могла молчать. Они выбрались из обрыва, и, сжимая на себе края штанов, по очереди хлебали воду, точно пленники в палящих тропиках. Элид примочил лоб речной водой и махнул рукой вперед.

— Через речку перебрались, теперь все путем будет. Прямо, прямо. Там можно свернуть… — пальцем он указывал на лес, — ну и все. Мы придем. Ты стрелял когда-нибудь вообще? А-то взял тебя с собой. Там мастерство нужно, да не проморгать зайца.

— Нет. Да и откуда мне уметь? Я тебе только компанию составляю, и все…

Элид не ответил: внимание его привлекли голоса с берега. Не оборачиваясь, он подал Арсенту флягу, и вновь вслушался — гам разбавился. Теперь между разговорами проблескивали выкрики, звон и грохот. «Приехали из Блоквела? Почему так рано? Опять нарушают… — Элид уж было порывался к берегу: приплыв не мог не занимать его. Он вдруг заступил Арсенту путь к полю, немо и иступлено помотав головой — принял решение идти. Арсент подозревал, что среди листвы кто-то притаился: толи заяц, толи человек. Шорох напугал его: он застыл, окаменел от мгновенного испуга. Не успел Арсент и понять, в чем дело, как Эдил настойчиво потянул его за собой, то и дело поднимаясь на носки, чтобы разглядеть парус. Острые верхушки деревьев закрывали собой все побережье. Арсент помялся, по все же послушно зашагал вслед — не хотелось ему отвлекать его от какой-то затеи, зная, чем это может обернуться. Голоса усиливались, когда они преодолевали лес и даже уходили куда-то в сторону. Ранее он не видел такой сосредоточенности на лице Элида: неужели так важно ему узнать, кто такие прибыли? Но зачем? До этого приплывало много кораблей, и ни один из них не волновал его так же трепетно, как этот. Обычная случайность поставила крест на охоте. Здесь Арсент выдохнул с облегчением.

— Тебе так любопытно? — прошептал он из-за спины, — и что теперь… погоня за зайцами отменяется?

Элид обмахнулся развернутым письмом. Треск: ветка сломалась под ногами. Арсент поспевал за ним, и, нагнав его, наконец, придержал за плечо.