— Ты действительно собирался переехать в Чикаго, не сказав мне?

Я ненавидела, что мой голос дрогнул, когда я это сказала.

— Почему я должен тебе говорить? — Он посмотрел на мой дурацкий тыквенный свитер, но ничего не сказал по этому поводу. — Разве это имеет значение?

Я кивнула.

Его глаза сузились.

— Что означает этот кивок?

— Да.

— Да, что, Маршалл? — Он жестом велел мне продолжать. — Помоги мне понять, что здесь происходит.

Я засовываю руки в карманы пальто.

— Я пытаюсь извиниться.

— Кивнув мне.

Я кивнула.

— Послушай, я не знаю, чего ты хочешь от меня. — Его голос был хриплым, когда он почесал бровь. — Я облажался, и ты ушла. Я сказал тебе, что люблю тебя, а ты сказала мне, что я был посмешищем. Так что теперь, когда я переезжаю, ты вернулась… Что мне здесь делать?

У меня не было ответа, поэтому я просто вяло пожала плечами.

— Это здорово, Лив, что ты внезапно замолчала, но я больше так не могу, хорошо? — Он засунул руки в карманы и сказал: — Я знаю, что это была моя вина, но потеря тебя оказалась худшим, что когда-либо случалось со мной. Все было отстойно, все напоминало мне о тебе, и мне все время было так чертовски грустно, что я даже не мог находиться сам с собой. Я не могу продолжать так жить, надеясь увидеть тебя в лифте или мечтая наяву, как влюбленный щенок, что мы могли бы столкнуться в Starbucks. Я люблю тебя, Оливия, но это убивает меня. Я должен уйти от всего этого.

Мое сердце бешено колотилось.

— Ты все еще любишь меня?

Он покачал головой.

— Прекрати это. Дело не в этом.

— О, Боже мой, это так. — Теперь я плакала навзрыд, и мне было все равно. — Я тоже люблю тебя, и для меня тоже все было ужасно. Спроси любого. На днях я ударила Уилла за то, что он сказал, что я веду себя как надутый ребенок.

Он наклонил голову.

— Ты этого не сделала.

— Я действительно это сделала. И моя мама, вероятно, появится здесь в любую секунду, потому что я отказалась от ужина в День благодарения, чтобы найти тебя.

— Что?

Я закатила глаза.

— Джек сказал, что ты переезжаешь, поэтому я просто ушла. А мы еще даже не сделали семейный снимок.

— Ты отказалась от ужина в День благодарения?

Я кивнула и сказал:

— Я бы сделала это снова, если бы это означало помешать тебе уйти.

— Святое дерьмо, я был прав. — Он уставился на меня, его челюсть изогнулась, и это выглядело так, как будто он мог заглянуть мне в душу или что-то в этом роде.

— В чем? — Я спросила.

Его губы смягчились, и он посмотрел на меня так, словно разгадывал головоломку.

— Когда мы пошли в Fleming`s, и ты позволила этой собаке сбить тебя с ног на парковке, я кое-что понял. Ты совсем не горячая штучка, Ливви. Ты просто это… это… человеческий торнадо, настолько живое, настолько наполненное энергией момента, что иногда бывает небольшой сопутствующий ущерб.

Я открыла рот, но у меня не было слов — на этот раз.

— Но весь ущерб того стоит. Это всего лишь небольшая цена. Хотел бы я жить настоящим моментом, как ты. — Он вынул руки из карманов и шагнул ближе, и его ладони скользнули по моим щекам. — Ты не представляешь, как сильно я восхищаюсь этим в тебе.

— Колин… — Я посмотрела на его красивое лицо и не была уверена, что какой-либо комплимент когда-либо так много значил для меня за всю мою жизнь. — Ты хочешь сказать, что я твой герой? Что я ветер под твоими…

Он остановил мои слова поцелуем, одной из фирменных вещей Колина, который заставил меня вцепиться в его рубашку, пока он напоминал мне, как хорошо было с ним. Как будто я нуждалась в напоминании. Он приподнял свои губы ровно настолько, чтобы сказать напротив моих:

— Скажи это снова.

Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется.

— Я люблю тебя.

Он ухмыльнулся мне сверху вниз.

— Еще раз.

— Я люблю тебя, Колин Бек.

— Я тоже люблю тебя, Маршалл. — Он обхватил мое лицо ладонями и подарил мне самый сладкий, самый горячий поцелуй, такой поцелуй, который обволакивает тебя и заставляет чувствовать себя глупо, восхитительно, невыносимо любимой. Я позволила себе погрузиться в это, больше не боясь.

Я хотела нырнуть с ним в каждый бездонный океан.

И даже после того, как завыла пожарная сигнализация, потому что я страстно ударила Колина о пожарную панель, он не перестал целовать меня до чертиков.

Оливия

Две недели спустя

Мистер Неправильный Номер: «Знаешь ли ты, что я представляю тебя голой, 24/7? Я не могу остановиться. Это становится проблематичным.»

Я засмеялась и подтянула одеяло под мышки.

Я написала: «То же самое. На днях, я думаю, твоя мама видела, как я пялилась прямо на тебя…»

Мистер Неправильный Номер: «Да, детка, скажи это.»

У меня перехватило дыхание, и я чуть не выронила телефон, когда хихикнула. Я перевернулась так, чтобы оказаться лицом к нему, и напечатала:

«Ты хочешь, чтобы я отправила это сообщением? Или ты предпочитаешь, чтобы я прошептала это на ухо?»

«Шепни. Сейчас.»

Колин протянул руку за моим телефоном, приподняв бровь и с интригующим выражением в глазах.

Вместо того, чтобы отдать его, я бросила его на пол и сказала:

— Я продолжаю говорить Мистеру Неправильный Номер, что он мне больше не нужен, но он просто не отпускает меня.

Он бросил свой телефон рядом с моим и перекатился на меня.

— Можешь ли ты винить его? Когда ты найдешь свою идеальную неудачницу, ты не сможешь ее отпустить.

Я почувствовала, как его слова пульсируют по моим венам, как густой мед. Я прошептала:

— Я люблю тебя, Мистер Неправильный Номер.

Колин поцеловал меня в кончик носа.

— Я тоже люблю тебя, Мисс Ошибочный Номер.