На улице холодно и мерзло, в лицо дует противный ледяной ветер, из-за которого мои волосы принялись хаотично развиваться и давать пощечины, а я свою очередь жмурюсь и терплю, потому что руки заняты. Боже, это слишком тяжело, лучше бы мне поспешить, ведь земля сырая, некуда коробку опустить, дабы передохнуть. Давай, Рэйчел, терпи и наверху, ну, может и внизу, тебе за это воздаться. Во всяком случае, хочется в это верить.

На кампусе много молодёжи. Так как сегодня «Вечер возвращений», соскучившиеся друг по другу однокурсники, разожгли костёр, оделись потеплее и решили развлечься. Кто-то даже горячий чай в стаканчиках раздаёт. Вау, как благородно.

Хмыкнув на свою мысль, что и мне было бы неплохо согреться кипятком, ускоряю шаги и прохожу мимо одной из скамеек в шагах где-то двадцати от меня, не обращая на громкий смех и гогот внимания. Однако через секунду мои руки немеют, а дрожь, заставшая врасплох, собственно, как и реплика, вылетевшая из чужих незнакомых мне уст, вынуждает замедлить шаг и поёжиться, в груди разливая липкую жижу – страх. Я слышала. Мне не могло показаться. Нет…

Сама того не осознаю, стою посреди дорожки, буравя кожаные носки ботинок, и кусаю до привкуса железа нижнюю губу. Молюсь всем богам и созданиям ночи, уговариваю не оборачиваться, боясь застать именно его, поскольку, если я не стану оглядываться, то и, соответсвенно, не узнаю лицо носителя имени. Может, это не тот Эрик? Мало ли на земле Эриков! Это точно не он…

Но невидимая сила движет мной, невидимая, однако не сдерживаемая, – любопытство, – и я потихоньку, обливаясь холодным потом, мучаясь от спазма в желудке, почти оборачиваюсь полукругом к отдаленной скамейке с компанией молодых людей, как в это злополучное мгновение меня тянут на себя чужие ледяные руки. Я шумно вздыхаю.

– Ты чего так реагируешь? – сама же перепугалась Ханна, расстроенно изучая мои побледневшие щеки.

На смену спазмам и холодному поту пришёл пожар в самом сердце; оно истошно орет, требует уйти, сбежать, возвести высокие стены, но самое главное – не оглядываться.

Натянув беспечное выражения лица, моргаю пару раз и позволяю себе расслабиться. Заткнись, сердце, просто заткнись.

– Ничего, – качаю головой я.

– Пойдём веселиться, пока твоя мама не приехала, а это, – с брезгливостью смотрит на книги в коробке Ханна, – мы должны спрятать, а лучше сжечь.

– Ты несправедлива к учебникам, Ханна, – замечаю я, плетясь в сторону общежития, – но «есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их».

Подруга, закатывая глаза, фыркает и пропускает меня в комнату первой, шумно захлопнув дверь за спиной.

– Когда-нибудь мир введёт такой закон, где будет говориться, что зануды должны отсиживать пожизненный срок в тюрьме за свою чопорность. В тот день я напьюсь, – угрожает своими больными мечтами та, отчего мне остаётся лишь глухо смеяться.

– Ты просто не нашла свою книгу, поэтому и не любишь читать, – настраиваю на своём довольно спокойно.

– Я люблю читать! Я читала комиксы про Харли Квинн и Джокера.

– Великие классики только что тебя прокляли, – заклеив крышку коробки клейкой лентой, выношу вердикт, на что Ханна только усмехнулась.

Она наносит на губы гигиеническую помаду и громко причмокивает, подмигнув мне левым глазом.

– Какая разница, если встретимся мы с ними все равно в аду. Им лично это в лицо скажу и в котелок ядом плюну.

– Ты невыносима…

– Скучать по мне будешь, Рэйчел, потому что, я уверена, в твоём городе все такие же задроты живут, как и ты, а я единственная у тебя зажигалочка, – нависает надо мной Фрейзер, показывая язык, точно малое дитя.

Я не контролирую эмоции, чертыхаюсь, и резко щипаю её за ногу, вложив в свою атаку всю силу.

– Потухни, зажигалочка.

На эту просьбу подруга не реагирует, а просто издевательски хохочет. Как и всегда.

Здание городской газеты «Future time» впечатляет своей современной конструкцией и неброским интерьером: здесь светло, просторно и чисто. Зеркальный потолок; не слишком большие и не слишком маленькие горшки с цветами и мебель в стиле хайтек. Целых шесть этажей интриги, но некоторые из них сдаются в аренду.

Куда не глянь, повсюду, туда-сюда, переговариваясь то ли друг с другом, то ли по гаджету, либо же с самим собой, люди в строгих костюмах, серые лица которых излучают профессионализм и хладнокровность.

Поначалу было неловко стоять посреди коридора, глядя на рабочую суету растерянными глазами, да и вдобавок, когда ты резко выделяешься на фоне привычной массой: среди серого и белого внезапно появилось синее.

Из синего на мне: свободное скромное пальто, а под ним тёплая белая водолазка с джинсами. Я решила накрутить волосы, чтобы сделать легкие волны, однако вопреки моим ожиданиям, вышло совсем не так, как это сделала блоггер из интернета, потому, обреченно вздохнув, я собрала белокурые локоны в высокий хвост. По-моему, волны мне не идут…

Впрочем, плевать с высокой колокольни, поскольку я уже прибыла в здание газеты и прошу женщину за приемной стойкой помочь найти мне мистера Бенсона. Честное слово, я чуть глаза не закатила от того, как это дамочка на меня поглядела: видимо, она из тех, кто судит по одежке. Женщина лет тридцати попросила назваться и объяснить цель визита; и я с лёгкостью и даже с неким высокомерием поведала сотруднице основную часть истории, опустив подробности, которые, как мне кажется, её совершенно не касаются.

Через пару минут меня попросили подняться на четвертый этаж и дождаться некую мисс Винсент. Делать нечего, я кивнула и прошла к лифту.

Четвертый этаж, по моему мнению, есть сердце всей газеты – именно здесь, сидя за компьютерами в уютных небольших кабинках, печатают тексты журналисты, именно здесь дизайнеры оформляют обложки и именно здесь, скорее всего, мне и предстоит работать.

Не сумев оторвать любопытных глаз со столпившихся у кулера с водой сотрудников, я переступаю с ноги на ногу и оглядываю огромное помещение, изучая сертификаты и тому подобные похвальные знаки внимания на белых стенах.

Мистер Бенсон и папа не врали – газета преуспела, хоть и на плаву недостаточно долго. Ха, конечно, ведь Митсент-Сити настолько отдален от обыденного мира, что любое повседневное событие в жизни обычных людей, для здешних – невероятная сенсация.

– Рэйчел Милс, я полагаю? – спросил кто-то за моей спиной, этим самым заставив меня от неожиданности подпрыгнуть и обернуться.

Передо мной стоит высокая, как сахарный тростник и такая же худая, женщина с чёрными испорченными от постоянного окрашивания волосами, собранные в ровный пучок. У неё бледная здоровая кожа, длинный острый нос и высокие скулы. В далеко посаженных глазах нет ничего примечательного, кроме неясного холода и скуки, полной сосредоточенности и уверенности. Она смотрит на меня сдержанно, изучает с головы до пят, задержав на мгновение взгляд на моих ботинках, подошва которой, признаюсь, немного заляпана уличной грязью.

Поправляет серый пиджак и откашливается, ожидая моей реплики.

– О, да, да. А вы мисс Винсент? – спустя паузу очнулась я, неловко улыбнувшись.

– Приступим сразу к делу. Я не люблю тратить время впустую. За мной, – поманив пальцами, велит черноволосая, ритмичным шагом проходя вдоль кабинок. – Мистер Бенсон мне все объяснил и также попросил стать твоим наставником. Я бы отказалась, но не могла, потому что перечить боссу станет только настоящий глупец, ты не согласна? Неважно, – отмахнулась женщина, когда я только открыла рот. – Ты ведь еще не заполняла досье?

– Нет, – догнав её, выдохнула я.

Поражаюсь! Такая худая и на вид хилая, а своим быстрым шагом может уничтожить самооценку любому бегуну. Мне бы так…

Мы подошли к столу секретаря, которой, к слову, на месте не было, и мисс Винсент достала из одного ящика две бумаги формата А4, быстро пробежав глазами по строчкам.