― Хочешь, я принесу бокалы? ― спросила Нова.

Рэйлинн села в кресло, придвинутое к дивану, и улыбнулась Нове благословенной улыбкой.

― Ох, милая, нет. Мы пьем из бутылок.

― Ох. Хорошо. В прошлый раз все прошло хорошо.

Мы захихикали, за моим смехом быстро последовало неженское фырканье.

― В прошлый раз в бутылках была текила, а когда пьешь текилу из бутылки, ничего хорошего не выходит. Теперь, ― Рэйлинн выглядит словно чопорная и покладистая дочь политика, примостившаяся на краю дивана. Ее образу мешало то, что она сжимала в руках бутылку. ― Рассказывай.

Взяв со стола свою бутылку, я поднесла ее к губам, делая большие глотки. Пряное ягодное вино уничтожило вкус Нико, я сделала еще глоток, желая вывести его из каждой частички меня, и в то же время мне хотелось сохранить каждую его частичку.

С грохотом поставила бутылку на прежнее место и начала рассказ с того момента, когда мы вошли в холл и наткнулись там на моего отца. К тому времени, когда я закончила, они выглядели так, словно готовы были спалить мир ради меня.

― Вот засранец, ― сказала Нова.

― Еб*ный лжец, ― добавила Рэйлинн.

― Самое худшее, ― сказала я, невесело рассмеявшись, ― я люблю его. Очень сильно люблю.

Я пыталась подавить слезы, но мне это не удалось, Нова схватила меня за руку, чтобы поддержать.

― Думаешь, ты ему тоже небезразлична? ― спросила она.

― Думаю, какая-то часть меня надеялась, что да. Наш медовый месяц был потрясающим. Мы лучше узнали друг друга. Смеялись, общались, и секс ― боже, секс. Он... видел во мне личность.

― Похоже, ему не все равно, ― сказала Нова.

― Не знаю, потому что теперь все покрыто ложью. Каждый разговор, каждый вопрос, который он задавал, каждый раз, когда пытался узнать меня, теперь заставляет задуматься о том, что таким способом он добывал информацию, чтобы завладеть компанией моей семьи. Поездка во Францию, когда я думала, что он хотел побыть наедине со мной? Теперь я понимаю, что это была уловка, чтобы держать меня в неведении. Все было ложью, а я была глупой дурой, которая начала верить в сказку.

― Ты не глупая, ― яростно сказала Рэйлинн. ― Ты реагировала, соответствуя ситуации, и не было признаков думать иначе.

― Ты сказала, что Николас сделал это из мести, но из-за чего? ― спросила Нова.

Я задумалась, пытаясь вспомнить все сказанное в этот вечер, и в то же время стараясь стереть все из памяти.

― Я... я не уверена. Из-за компании его семьи. Думаю, мой отец что-то сделал.

― Вот козел, ― сказала Рэйлинн. ― Эта неразбериха между двумя мужчинами, которые мерятся членами. Какого хрена он втянул в это тебя?

― Н-не знаю.

Мой голос задрожал от слез. По дороге сюда я задавала себе тот же вопрос. Почему он втянул меня во все это? Ничего бы не случилось, если бы он не втянул меня в это.

Ага, тогда ты бы вышла замуж за Кэмдена и никогда не узнала, что такое любовь.

Ненавижу этот дурацкий голос в моей голове. Если это любовь, то она может идти на х*й.

― Боже, ― простонала я. ― Возможно, мне стоило выйти замуж за Кэмдена?

― Фу, нет, ― сказала Нова, сморщившись. ― Если уж на то пошло, то плюс всего этого в том, что ты не вышла замуж за Кэмдена.

― Точно, точно, ― сказала Рэйлинн, поднимая бутылку.

Мы чокнулись бутылками и выпили.

― Итак, что ты будешь делать?

Я рассмеялась.

― Не знаю. У меня нет дома, нет работы ― потому что я не собираюсь возвращаться к нему на работу. У меня ничего нет.

― Чушь, ― сказала Рэйлинн. ― У тебя есть мы. А у меня? У меня дохера связей. Мы все выясним, и ты останешься у меня, пока не решишь все проблемы. Если в остальном ты потерпишь неудачу, мы можем переселиться на остров платонической любви.

― Вот это огромная ошибка. Бл*дь, как можно думать, что выйти замуж за Кэмдена хорошая идея. Нам надо было сбежать, когда Рэй предложила это в прошлый раз.

Мы все рассмеялись из-за высказывания Новы.

Рэйлинн дала нам с Новой сменную одежду, и мы, свернувшись калачиком на диване, выпили по второй бутылке вина. Но как бы я ни старалась забыться со своими друзьями, сосредоточиться на том, как сильно их люблю, мое сердце отказывалось забывать о том, как сильно я люблю Нико.

И это причиняло боль снова и снова, когда я напоминала глупому органу, что он лжец и не любил нас в ответ.

Как же так?

ГЛАВА 35

Я выключил звук телевизора, не желая слушать репортаж о враждебном поглощении компании «Mariano Shipping». Моя заветная мечта, которую я лелеял на протяжении более десяти лет, была главной новостью на одном из крупнейших бизнес-каналов, а я развалился на диване и скучал по своей жене.

Я позвонил дедушке, чтобы узнать, как дела, но у него был плохой день, и я использовал это как предлог, чтобы не навещать его. Но спустя четыре дня понял, что должен поехать. Проблема заключалась в том, что он заставит меня взглянуть на себя со стороны. Заставит признать, что я натворил. Он всегда так делал. Когда в прошлом я представлял себе, как скажу ему, что наконец-то одолел нашего врага, то представлял порицающий взгляд, но также блеск гордости в его глазах от осознания того, что долг оплачен.

Сейчас я знал, что любой проблеск гордости будет уничтожен.

― Как он сегодня? ― спросил я Джеймса, санитара, который чаще всего работал с дедушкой.

― Лучше. ― Его ответ быстро сменился гримасой, которая заставила меня поморщиться вместе с ним, представляя, что произошло. ― Два дня назад ― не очень.

― Что случилось?

― У меня были семейные дела, а у Ашера был выходной, ― объяснил он, имея в виду другого санитара, который помогал ему. ― Так что с ним работала Джейн.

― Черт, ― простонал я, проводя рукой по лицу.

― Он э-э... это был не самый удачный день для нее.

Он потер затылок, словно одно только воспоминание об этом вернуло напряжение. Я могу это понять.

― Что он сделал?

― Вы же знаете, что это не его вина. Его мозг... он... он теперь другой.

Я оценил попытку Джеймса уйти от ответа и попытку сгладить произошедшее.

― Знаю. Но от этого не легче.

― От этого никому не становится легче. Наблюдать за угасанием чьего-то разума тяжело, а наблюдать, как он в процессе становится совершенно другим человеком, невозможно. Если вы когда-нибудь захотите поговорить...

Он не закончил фразу, как всегда, ожидая, что я приму его предложение. Как всегда, я покачала головой.

― Что он сделал?

― Он накинулся на нее. Вышел из себя.

― Господи.

― Он погнался за ней, когда она выбежала из комнаты.

― Ох, черт.

― Ага. Она в порядке, и Чарли извинялся много раз. Заказал цветы и шоколад, склоняет голову, словно побитая собака, всякий раз, когда она появляется рядом.

Я закрыл глаза, ожидая, что на поверхность выйдет гнев, как происходило каждый раз, когда узнавал о влиянии деменции на его поведение. Вместо этого я испытывал боль.

Я больше не мог мстить. У меня не было жены, ради которой мог бы держаться.

Нет, я остался с тем, с чем есть, и мне осталось только смириться, и это причиняло боль. Теперь я остался со знанием того, что у меня было все. Я знал, что, если заберу компанию Лоренцо, это не вылечит дедушку, но я надеялся, что это... не знаю. Облегчит груз, давящий на меня. Возможно, с этим было бы легче справиться ― понять и принять. Вместо этого я все еще был зол и хотел, чтобы все это исчезло. Я злился, что теряю его, он ускользает сквозь пальцы, словно песок.

Возможно, это моя карма. Я терял людей, которых любил.

― Спасибо, Джеймс, ― сказал я, отгоняя меланхолию в сторону.

Дедушка уже достаточно себя наказал; ему не нужно, чтобы я смотрел на него с разочарованием.

― Привет, дедушка, ― сказал я, входя в комнату.

― Привет... эм... черт.

― Ни...

― Николас. Вот. Я постоянно проговариваю твое имя.