Ну, не милаха ли? Я осторожно взяла его на руки и принялась гладить по мохнатой голове, шепча ласково:

– Совсем обезумели, да? Дерутся, пугают печатями своими, словами бросаются обидными, – я покосилась на гостя, который тут же виновато отвёл глаза.

Озрик согласно заскулил и уткнулся носом мне в подмышку.

– Видите, до чего вы довели? – спросила у мужчин строго. – Если хотите драться, вон деритесь на улице. Там как раз погода к этому располагает.

Подтверждая мои слова, в каминной трубе завыл ветер. Арвин покосился в мою сторону, вздохнул и щелчком пальцев затушил печать. Видимо, прихлопывать нужно было только искры.

– Эрна, лилохвост – это всё-таки монстр, – сказал он, – лучше поставить Озрика на пол.

– Да какой же он монстр? – удивилась я. – Совсем он не монстр, правда, Паул? – посмотрела на дворецкого, ища поддержки.

– Кхм… – закашлялся он. – Со всем уважением, госпожа Лоренц, но это монстр и есть.

Озрик недовольно зарычал у меня под мышкой.

– Они не знают, о чём говорят, Озрик, – утешала его, направляясь к стоявшей в гостиной софе. – Не слушай их. Кстати, когда там ужин?

Вопрос об ужине окончательно разрядил обстановку.

– Не буду вас отвлекать, – бросил гость и, снова накинув на плечи пальто, вышел в метель.

– Кто это был? – спросила, не сдержав любопытства. Всё-таки личность выдающаяся, вон как Арвина довёл.

– Никто… – ответил Арвин. – Просто сосед.

Так уж и просто? Надо будет прижать Паула к стенке и выведать, со всеми ли соседями Арвин дерётся при встрече.

Ужинали мы практически в гробовой тишине. Уютная столовая в бежевых тонах располагала к лёгкости и общению, а вкусная еда и вовсе должна была разогнать все дурные мысли. Но Арвин резал свой стейк молча и с таким остервенением, будто расправлялся с заклятым врагом. И я даже догадывалась, кого он представлял на месте среднепрожаренного мяса.

– Вилку погнёте, – буркнула я, наблюдая за очередным нападением на ни в чём не повинную пищу.

– А вам-то что? – спросил Арвин недовольно.

– Жалко, – ответила, пожимая плечами, – красивая.

«…и серебряная», – добавила уже про себя.

Но Арвин продолжил терзать мясо, лишая меня всякой решимости узнавать об авансе. Просить у него денег, пока он зол, заранее проигрышная затея.

Когда мы доели, я с пустыми карманами поплелась к себе в комнату, на лестничном пролёте выцепляя Паула.

– Спасибо вам за помощь, госпожа Лоренц, – поблагодарил он искренне и тем самым напросился на разговор.

– Да не стоит… Скажите лучше, что на самом деле между ними случилось? Я имею в виду господина Макроя и его соседа, – спросила, жестом приглашая Паула проводить меня на второй этаж. – Не просто же так они с порога бросились драться.

– Не спрашивайте, – махнул рукой Паул. – Я и сам почти ничего не знаю, кроме того, что у них это с детства.

Я удивлённо подняла брови. Вот что значит настоящая вражда, её даже время не смогло сгладить.

– Слышал, у господина Макроя был какой-то монстр, которого он любил больше остальных, – пояснил Паул. – И тот монстр пропал, якобы из-за господина Ронерса, который сегодня приходил. Но сами Ронерсы всё отрицали, а господин Макрой не простил. С тех пор у Макроев отвратительные отношения с той семьёй.

– Угу-у, – протянула я задумчиво. Наверно, если бы у меня был любимый питомец и его кто-то украл и отказался возвращать, я бы тоже не питала к этому человеку ни доверия, ни любви. – Тогда всё с ними ясно, – подытожила я.

Попрощавшись с Паулом, зашла в комнату и с облегчением плюхнулась на кровать. Первый день в опасной среде обитания пережит. Осталось выжить во все последующие. Потянула руки и зевнула, понимая, что мозгу нужен хороший отдых, дабы утрясти и усвоить все впечатления, полученные за день.

– Ладно, где там бабушкина ночнушка? – я полезла в чемодан и достала оттуда пропахшую временем, слегка пожелтевшую ночную сорочку. Поднесла к носу, вдохнула и с трудом поборола желание вернуть её обратно. – Надо спросить у Паула, где тут постирать одежду…

Спать я улеглась, как приличная дама. Вырез у сорочки доходил до самого горла, а длина – почти до пяток. Теперь никакие утренние визитёры при виде меня смущаться не будут.

Натянула одеяло и, постучав по прикроватной магической лампе, потушила свет.

– Да будет сон, – прошептала, прикрывая глаза. Мир провалился куда-то, а сознание поплыло, погружаясь в грёзы, поначалу мирные, но постепенно переходящие в кошмары. В последнем из них я пробиралась по тёмному лесу, кишащему монстрами, и надеялась пройти незамеченной.

– Х-р-р-р, – раздалось у самого уха. Я испуганно оглянулась. – Х-р-р-р, – огромная пасть сверкнула зубами перед моим лицом.

– Ах, – я вздрогнула, просыпаясь, и опасливо приоткрыла один глаз, в надежде убедиться, что монстр из снов не пробрался в действительность.

Но, увы, меня постигло разочарование. Вместо просторной комнаты, мой глаз обнаружил в нескольких сантиметрах от себя мокрый приплюснутый нос, окружённый шерстью.

– Х-р-р-р, – вырвалось из этого носа.

– А-а-а! – я с криком соскочила с кровати, и фиолетовый комок шерсти, лежавший на моей подушке, подпрыгнул, взмахивая лапами, словно крыльями, но под силой тяжести полетел обратно.

Прижимая руку к внезапно заколовшему сердцу, я выдохнула с облегчением. Это был всего лишь Озрик.

– Что тут происходит?! – мужской крик из едва распахнувшейся двери снова заставил меня вздрогнуть.

Арвин, всклокоченный и в батистовой пижаме, обвёл взглядом комнату, безошибочно определяя виновника беспорядка и задерживаясь на мне и моей старомодной сорочке.

– Вам идёт, – сказал он, едва сдерживая улыбку. – Озрик, ко мне, – приказал ночному визитёру, но пёс уткнулся носом в подушку и не хотел подчиняться. – О-озрик, – в голосе Арвина сквозила угроза, в ответ на которую послышалось тихое, но недовольное «р-р-р». – Озрик, не вынуждай меня, – предупредил Арвин так вкрадчиво, что мне самой стало боязно увидеть последствия этого вынуждения.

Озрик заскулил обиженно, поднялся и затрусил к краю постели. Спрыгнув на пол, он покосился на меня с явным сожалением.

– Доброй ночи, госпожа Лоренц, – сказал Арвин, направляясь вслед за расстроенным псом. – И не забудьте на этот раз закрыть дверь.

– И вам доброй ночи, господин Макрой, – ответила своему спасителю. – Сильно его не ругайте.

Проверив, что дверь закрыта плотно, я снова улеглась и не без труда заснула, то и дело вздрагивая в полудрёме.

– Х-р-р-р, – завибрировало у левого уха, когда за окном уже пробивался рассвет. – Х-р-р, – настойчиво храпел пёс.

– О-озрик, – простонала я, понимая, что больше не усну, слишком много стрессов за одну ночь. – Как ты сюда попал? – спросила у храпящего пса, или, как его здесь называли, лилохвоста.

Храп резко прекратился. Мой гость приподнял голову с подушки и радостно тявкнул.

– Мне бы твой оптимизм…

В надежде, что сон ко мне всё-таки вернётся, я с головой залезла под одеяло, пытаясь спрятаться от солнечного света. Но Озрику эта идея не понравилась. Предупредительно тявкнув, он залез на одеяло и начал топтаться по нему лапами, отгоняя от меня коварный сон.

О боги… Кажется, я обзавелась личным будильником.

– Ну, хорошо, – тихонько спихнула с себя пса и неохотно вылезла из-под одеяла. По коже тут же побежали мурашки – особняк сегодня ещё не топили. – Думаешь, я расстроилась? – спросила у беззаботного Озрика. – А вот и ни капельки! Не зря же у нас говорят, что тем, кто рано встаёт… что?.. Правильно, спать хочется вдвое больше.

Переодевшись в бабушкино платье, почти такое же целомудренное и пахучее, как ночнушка, я взяла с тумбы два учебника. Теоретическую магию открыла на странице с описанием жестов, наполняющих печати символами, а Практическую – на разделе, посвящённом домашнему хозяйству. Ну а что? Одежда сама себя не постирает.