Тут незнакомец, видя, что нельзя терять времени, пришпорил коня и, поднявшись в стременах, отбросив капюшон своего бурнуса, сказал сопернику:

— Мсье Анри де Мальмеди, за два оскорбления, которые вы мне нанесли, я отвечу вам одним, но надеюсь, что оно будет равноценно двум вашим.

И, подняв руку, Жорж — а это был он — ударил Анри хлыстом по лицу.

Потом, пришпорив Антрима, он опередил своего соперника у финиша на две длины корпуса лошади, но, вместо того чтобы остановиться и получить приз, продолжал бег и, посреди всеобщего удивления, исчез в лесах, окружающих могилу Малартика.

Жорж был прав; за две обиды, нанесенные ему де Мальмеди в прошлом, он воздал ему одним публичным оскорблением, которое решало его будущее, потому что было не только вызовом сопернику, но и объявлением войны всем белым.

Итак, неумолимым ходом событий Жорж был поставлен лицом к лицу с укоренившейся системой, для разрушения которой он совершил столь долгий путь. Предстояла решительная борьба с варварским пережитком.

Жорж находился в доме отца в Моке, когда сообщили, что его спрашивает какой-то негр. Сначала он подумал, что принесли письмо от Анри де Мальмеди, и распорядился, чтобы впустили посланца. При первом же взгляде Жорж убедился, что ошибся; у него возникло смутное воспоминание, что он где-то видел этого человека, но при каких обстоятельствах, он не мог вспомнить.

— Вы меня не узнаете? — спросил негр.

— Нет, однако мы где-то с вами встречались." Не так ли?

— Дважды.

— Где же?

— В первый раз у Черной реки, где вы спасли девушку, а потом…

— Верно, вспоминаю; а где еще?

— А потом, когда вы нам вернули свободу. Мое имя — Лайза, а имя брата — Назим.

— Что же стало с твоим братом?

— Назим, когда был рабом, хотел бежать в Анжуан, вы освободили его, и он отправился к отцу. Благодарю вас.

— Но ты ведь тоже свободен, почему ты не уехал?

— Сейчас расскажу, — улыбаясь ответил негр.

— Слушаю, — сказал Жорж. Эта история заинтересовала его.

— Я сын вождя племени, во мне течет арабская и занзибарская кровь, я не рожден жить в неволе.

Жорж улыбнулся: ему понравился мятежный дух негра; он и сам не желал быть покорным.

Негр продолжал:

— Вождь Керимбо захватил меня в плен во время войны и продал Мальмеди. Я предложил выкуп — двадцать фунтов золотого песка, но слову негра не поверили, и мне отказали.

Некоторое время я убеждал, а потом.., в моей жизни что-то случилось, и я перестал думать об отъезде.

— Мальмеди обращался с тобой по-человечески?

— Не об этом речь. Три года спустя мой брат также попал в плен, и затем, к счастью, был продан тому же плантатору, что и я, но, в отличие от меня, решил бежать. Что произошло потом, вы знаете, ведь вы его спасли. Я любил брата, как своего ребенка, а вас, — продолжал негр, скрестив руки на груди и поклонившись, — я люблю, как отца. Итак, слушайте, что происходит. Здесь живут восемьдесят тысяч негров и мулатов и двадцать тысяч белых.

— Знаю, — сказал Жорж, улыбаясь.

— Из этих восьмидесяти тысяч по крайней мере двадцать тысяч могут сражаться, в то время как среди белых, включая гарнизон англичан, наберется не более четырех тысяч.

— Мне это известно, — ответил Жорж.

— Тогда вы догадываетесь, о чем идет речь? — спросил Лайза.

— Я жду, что ты мне объяснишь.

— Мы твердо решили избавиться от гнета белых. Мы, слава богу, достаточно страдали, настал час расплаты.

— Ну и что? — спросил Жорж.

— Так вот — мы готовы!

— Что же вы медлите, почему не отомстите?

— У нас нет вождя; хотя нам и предлагают двоих, но они для нас не подходят.

— Кто же они?

— Один из них Антонио-малаец.

При этих словах Жорж презрительно, улыбнулся.

— А кто другой?

— Другой — это я.

Жорж посмотрел в лицо этого человека, который мог бы послужить примером скромности для белых; он ведь заявил, что недостоин роли вождя.

— Значит, другой — это ты?

— Да, — ответил негр, — но для такого дела нужен лишь один руководитель.

— Так, так, — возразил Жорж, решив, что Лайза хотел бы стать вождем движения.

— Да, нужен один, достойный вождь.

— Но как найти такого человека?

— Он найден, — сказал Лайза, пристально глядя на молодого мулата, — но согласится ли он?

— Он рискует головой, — заметил Жорж.

— А разве мы ничем не рискуем?

— Но какую гарантию вы ему дадите?

— Мы тоже должны быть в нем уверены; нам нужен вождь, которого преследовали в прошлом и который возглавит борьбу в будущем.

— Какой вы выработали план?

— Завтра, после праздника Ямсе , когда белые, усталые после развлечений и сожжений Гуня, разойдутся по своим домам, ласкары останутся одни на берегу реки Латанье, тогда со всех сторон соберутся африканцы: малайцы, мадагаскарцы, малабарцы, индийцы — все, кто участвует в заговоре, и наконец, изберут вождя. Так вот, ваше согласие — и вы будете вождем.

— Кто же поручил тебе сделать мне такое предложение?

Лайза надменно улыбнулся:

— Никто.

— Тогда это ты сам?

— Да.

— Кто же подсказал тебе такое решение?

— Вы сами.

— Почему я?

— Только с нашей помощью вы сможете достичь своей цели.

— А кто тебе сказал, какую цель я преследую?

— Вы желаете жениться на Розе Черной реки и ненавидите Анри де Мальмеди. Вы хотите обладать одной и отомстить другому! Только мы сможем оказать вам помощь в этом деле, иначе вам не отдадут в жены Сару, вы не сможете наказать вашего врага.

— А откуда ты знаешь, что я люблю Сару?

— Я наблюдал за вами.

— Ты ошибаешься.

Покачав головой, Лайза произнес:

— Глаза иногда ошибаются, но сердце — никогда.

— Может быть, ты мой соперник? — с иронией заметил Жорж.

— Соперником может быть человек, который надеется, что его полюбят, а Роза Черной реки никогда не полюбит Льва Анжуана.

— Значит, ты не ревнуешь?

— Вы спасли ей жизнь, и ее жизнь принадлежит вам, это справедливо; мне не досталось счастья умереть за нее, но тем не менее, поверьте, я сделал все, что следовало сделать для этого.

— Конечно же, — произнес Жорж, — ты мужественный человек, но другие? Могу ли я надеяться на них?

— Я могу отвечать лишь за себя; я преданно буду служить вам.

— Ты первым будешь повиноваться мне?

— При всех обстоятельствах.

— Даже в том, что касается… — Жорж замолк, глядя на Лайзу.

— Даже в том, что касается Розы Черной реки, — произнес негр, поняв, что хотел сказать молодой мулат.

— Но откуда у тебя такая преданность ко мне?

— Олень Анжуана должен был умереть под плетьми палачей, но вы выкупили его. Лев Анжуана был закован цепями, но вы дали ему свободу. Среди зверей лев не только самый сильный, но и самый великодушный, и потому, что он самый сильный и великодушный, — продолжал негр, скрестив руки и гордо подняв голову, — его и назвали Лайза, Лев Анжуана.

— Ладно, — сказал Жорж, протягивая негру руку. — Дай мне день на размышление — А что вам мешает сейчас решиться на это?

— Сегодня я среди толпы смертельно оскорбил Анри де Мальмеди.

— Знаю, я при этом присутствовал.

— Если де Мальмеди будет драться со мной на дуэли, я ничего определенного сказать не могу.

— А если откажется?

— Тогда я в вашем распоряжении. Но он храбр, дважды дрался на дуэли, убил белого человека, он может вновь оскорбить меня, ранее он уже нанес мне оскорбления. Довольно!

— О, тогда вы наш вождь; белый никогда не станет драться на дуэли с мулатом.

Жорж нахмурился, он уже думал об этом, но как же белый может стерпеть позор оскорбления, нанесенного ему мулатом? В этот момент вошел Телемак.

— Господин, — сказал он, — голландский капитан хочет говорить с вами.

— Капитан Ван ден Брок? — спросил Жорж.

— Да.

— Очень хорошо.

Затем, обратившись к Лайзе, он добавил: