20-го утром капитан Дюперре, шедший от Мадагаскара на фрегате «Белл она» в сопровождении корветов «Минерва», «Виктория», «Цейлон» и «Уиндгэм», распознал Горы Ветров, что на Иль-де-Франс, и решил зайти в Большую гавань отремонтировать свои суда, сильно потрепанные после трех сражений, из которых он вышел победителем; это было тем более легко, что остров принадлежал французам, и трехцветный флаг, развевающийся на укреплениях острова Пасс и на трехмачтовом судне, стоявшем на якоре у его берега, внушал храброму моряку уверенность в том, что он будет встречен друзьями. Поэтому капитан Дюперре велел обогнуть остров Пасс, расположенный приблизительно в двух лье от Маэбура и, чтобы осуществить этот маневр, приказал корвету «Виктория» выйти вперед, «Минерве», «Цейлону» и «Беллоне» следовать за ним, а «Уиндгэму» замыкать шествие. Итак, флотилия пустилась в путь, причем корабли следовали друг за другом, потому что ширина пролива не позволяла даже двум судам идти рядом. Когда «Виктория» приблизилась на расстояние пушечного выстрела к трехмачтовому судну, стоявшему на якоре у форта, с этого корабля подали сигналы, означавшие, что в виду острова курсируют английские суда. Капитан Дюперре ответил, что он это отлично знает; флотилия, замеченная с корабля, состояла из «Волшебницы», «Сириуса» и «Ифигении», и командовал ими командор Ламбер. Поскольку с подветренной стороны острова находился еще капитан Гамлен с кораблями «Предприимчивый», «Ла-Манш» и «Астрея», сил у французов хватало, чтобы принять бой, если неприятель станет его навязывать. Несколько секунд спустя капитану Буве, шедшему вторым, показалось, что он замечает враждебные действия на корабле, только что подававшем сигналы. К тому же сколько он ни рассматривал этот корабль во всех его деталях проницательным взглядом, так редко обманывающим моряка, он не мог признать, что это судно принадлежит французскому флоту. Буве поделился своими наблюдениями с капитаном Дюперре; тот приказал ему подготовиться к бою. Что касается «Виктории», то ей невозможно было передать эти распоряжения, она ушла вперед слишком далеко, и всякий поданный ей сигнал мог быть замечен с форта или с подозрительного корабля.
Итак, «Виктория» продолжает доверчиво идти вперед, подгоняемая свежим юго-восточным бризом; весь ее экипаж высыпал на палубу. Два других корабля, идущих за «Викторией», с тревогой следят за движением на трехмачтовом судне и на форте; впрочем, это судно и «Виктория» пока не выражают враждебных намерений; два корабля, стоящих совсем близко друг к другу, обмениваются даже несколькими словами. «Виктория» продолжает путь, она уже прошла мимо форта, как вдруг по бокам судна, стоявшего на якоре, и на зубцах крепости появляется полоса дыма. Внезапно загремели сорок четыре пушки, пронзая французский корвет, разрывая его паруса, поражая его экипаж, ломая его малый марсель. В то же время трехцветный французский флаг исчезает с укреплений и с трехмачтового судна, уступив место английскому знамени. Нас одурачили, мы попали в ловушку.
Но, вместо того чтобы повернуть обратно, что было бы возможно, если бы он покинул корвет, капитан Дюперре подает сигнал «Уиндгэму», который уходит в море, и приказывает «Минерве» и «Цейлону» форсировать пролив. Сам он будет поддерживать их огнем, а «Уипдгэм» тем временем предупредит командование французского флота о положении, в котором находятся эти четыре корабля.
Суда продолжают двигаться вперед, не так уверенно, как «Виктория», но с зажженными фитилями; каждый матрос стоит на своем посту; на корабле царит глубокое молчание, обычно предшествующее великим событиям. Вскоре «Минерва» оказывается борт о борт с вражеским трехмачтовым судном, но на этот раз она предупреждает его: двадцать две пушки стреляют одновременно, защитные заслоны английского судна разлетаются на куски, слышатся приглушенные крики, потом судно отвечает всеми своими орудиями и возвращает «Минерве» вестников смерти, которых она только что получила; артиллерия флота тоже бьет по «Минерве», но при этом лишь убивает нескольких матросов и разрушает снасти.
Подходит «Цейлон», красивый двадцатидвухпушечный бриг, за несколько дней перед тем захваченный у англичан, который, так же как «Виктория» и «Минерва», должен теперь сражаться за Францию, свою новую повелительницу.
Он движется, легкий и грациозный, как морская птица, едва касаясь волн. Когда он приближается к форту и трехмачтовому судну, то судно и «Цейлон» сразу воспламеняются, поднимается оглушительный грохот оттого, что все стреляют одновременно, и дым их смешивается, так близки они друг к другу.
Остается капитан Дюперре, командующий «Беллоной».
Уже тогда это был один из самых храбрых и искусных офицеров нашего флота. Он подходит в свою очередь, держась ближе к острову Пасс, чем остальные корабли; потом стоящие борт о борт суда воспламеняются, обмениваясь смертью в упор, на расстоянии пистолетного выстрела. Корабли проходят через пролив, четыре судна оказались в гавани: они встречаются подле реки Эгретт и встают на якорь между островами Обезьян и мысом Колонии.
Капитан Дюперре тотчас же связывается с городом и " узнает, что остров Бурбон взят, но что, несмотря на попытки захватить Иль-де-Франс, неприятель смог овладеть только островом Пасс. Тотчас к храброму генералу Декаэну, губернатору острова, направляют курьера, чтобы сообщить ему о том, что в Большую гавань прибыли четыре французских корабля: «Виктория», «Минерва», «Цейлон» и «Беллона».
Генерал Декаэн получает эти сведения 21-го, в полдень, и передает их капитану Гамлену, который тут же дает находящимся под его командованием судам приказ сниматься с якоря, сухопутным путем посылает капитану Дюперре подкрепление и предупреждает его, что сделает все возможное, чтобы прийти ему на помощь, так как, по-видимому, Дюперре угрожают превосходящие его силы.
В самом деле, 21-го в 4 часа утра, пытаясь стать на якорь в устье Черной реки, «Уиндгэм» был захвачен английским фрегатом «Сириус». Командовавший этим фрегатом капитан Пим узнает, что четыре французских судна под командованием капитана Дюперре вошли в Большую гавань, где их задерживает ветер; он тотчас приказывает выходить капитанам «Волшебницы» и «Ифигении», и все три фрегата пускаются в путь. «Сириус» возвращается в Большую гавань с попутным ветром, а два других фрегата, гонимые им, направляются туда же.
Капитан Гамлен наблюдает эти маневры, сопоставив их с переданными ему новыми сведениями, он предполагает, что капитан Дюперре будет атакован. Поэтому он сам спешит сняться с якоря, но, как ни старается, к выходу он готов лишь 22-го утром. Три английских фрегата опережают его на три часа, и ветер, который дует с юго-востока, усиливаясь с минуты на минуту, еще усугубляет препятствия, испытываемые капитаном на пути к Большой гавани.
21-го вечером генерал Декаэн садится на коня и в 5 часов утра прибывает в Маэбур вместе с главными плантаторами и неграми, на которых они могут положиться. Господа и рабы вооружены ружьями; если англичане предпримут десант, каждый островитянин сможет сделать пятьдесят выстрелов. Генерал Декаэн встречается с капитаном Дюперре.
В полдень английский фрегат «Сириус», шедший под ветром, а следовательно, испытывавший меньше трудностей, чем два других фрегата, появляется у входа в пролив, приближается к трехмачтовому судну, стоящему на якоре у форта, фрегату «Нереида» под командованием капитана Виллоугби. Эти корабли, словно собираясь атаковать французскую флотилию, движутся на нас, следуя тем же курсом, которым идем мы, слишком приблизившись к берегу. «Сириус» сел на мель; его экипаж потратил целый день, чтобы сняться с нее. Ночью прибыло подкрепление — матросы, посланные капитаном Гамленом; их размещают на четырех французских кораблях, где оказались тысяча семьсот матросов и сто сорок две пушки. В два часа пополудни фрегаты «Волшебница» и «Ифигения» появляются у входа в пролив; подходят к «Сириусу» и «Нереиде», и все четыре корабля идут против нас. Два из них сели на мель, два — стали на якорь, имея тысячу семьсот матросов и двести пушек.
