С этими словами граф выхватил пистолет, и никто не успел даже пикнуть, как он приставил его к виску и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, и безжизненное тело упало на землю.

— Охренеть! — после небольшой паузы прошептал Мышкин и посмотрел на меня. — Можно вас на пару слов, ваше сиятельство?

Да, нам было о чем поговорить, ведь за последний час я узнал много нового и интересного.

К моему большому удивлению, всё, что сказал граф Добрынин перед смертью, было правдой.

Я допускал, что его могли немного обработать, когда он проезжал через Липецк, но такую силу внушения не мог даже представить. Тут двух мнений быть не могло: с ним поработал очень сильный маг, и однозначно в этот момент где-то рядом находился кристалл контроля. И понял я все это только тогда, когда с помощью красного кристалла переподчинил невезучего аристо.

Всю дорогу к месту западни я расспрашивал своего нового раба о деталях их встречи с князем и думал, что же мне со всем этим теперь делать. И, к сожалению, никаких очевидных и лёгких решений в голову не приходило.

Больших проблем было сразу две, вернее, одна большая, а вторая просто огромная. Последняя заключалась в том, что я недооценил владение магией контроля некоторыми представителями Пермской империи. Очевидно, что как минимум двое из них добились просто немыслимых для этого мира высот. Это князь Снегов, которому поручили заняться Липецкой областью, и князь Шуйский, контролирующий Вологду. Конечно, скорее всего, под личинами этих людей сейчас находились заранее подготовленные двойники, но для простоты буду называть их так.

В истории нашего мира тоже был период, когда сразу несколько держав в разных местах раньше других открыли секрет магии контроля. Дальше везде всё шло плюс-минус по одинаковому сценарию: они всегда подчиняли себе соседей. В том числе чтобы замедлить этот процесс, я и поддерживал Нижегородскую империю.

К слову, в моём мире эпоха подобных войн закончилась тем, что магию контроля изучили все и научились ставить ментальные блоки, что, к счастью, гораздо проще, чем пытаться кого-то подчинить.

Так вот, хоть общий сценарий противостояний везде был одинаков, но имелись и различия. В тех ситуациях, когда агрессоры владели магией контроля поверхностно, войны длились долго, и именно на такой расклад я и рассчитывал.

Но случился другой, и, если ничего не предпринять, у Нижегородской империи просто нет шансов, и очень скоро она вольётся в Пермскую. А вот чего я точно не хочу — это на моём текущем уровне развития противостоять этому объединённому государству.

Вывод отсюда только один — надо срочно, и теперь уже не экономя силы, вписываться за Нижегородскую империю.

Конечно, при этом есть риск выйти из тени, но тот план, что созрел в моей голове, оставлял надежды на то, что этого удастся избежать.

Здесь, собственно, и появлялась вторая проблема: что делать непосредственно с графом Добрыниным и его людьми?

Знал бы я все расклады заранее, конечно, действовал бы более аккуратно, но уже поздно.

Первый вариант: всех убить — отпадал сразу, так как в Липецке находилось не меньше тысячи мирных жителей, пришедших на эту сторону Оки вместе с графом. Вопрос дня, максимум двух, когда все они явятся к Снегову с вопросом, куда пропали их боевые части во главе с лидером.

К сожалению, визита к Снегову не избежать и во втором варианте, если убить только Добрынина. Только ещё добавятся и свидетели странных случившихся этой ночью событий.

Третий вариант, к которому я склонялся до того, как обо всём узнал, — контролировать графа. Но теперь он не сочетался с тем, что я планировал сделать дальше.

Именно поэтому граф по моему приказу убил себя.

Решение неоднозначное и не оставляющее мне путей для отступления. Но в общем-то я и не собирался их искать.

Так или иначе сегодня ночью князь Снегов должен умереть.

— Так что здесь произошло? — повторил свой вопрос майор Мышкин.

— Произошла полная жопа, — ответил я, устанавливая звуконепроницаемое поле и одновременно врубая пирамидку на магию контроля.

Я, конечно, собирался говорить полицейскому практически только правду, но сейчас для меня была чрезвычайно важна скорость, с которой мне удастся его убедить.

— Слушай!

Я достал из кармана диктофон и включил его:

— Я, граф Виктор Денисович Добрынин, заявляю следующее. После своего прибытия в Липецк по приглашению Павла Николаевича Снегова я встретился с ним. Наша беседа продлилась немногим больше трёх часов, и он полностью убедил меня в том, что на троне Нижегородской империи сидит самозванец и что задачей всех преданных истинному императору людей является помощь в возращении ему трона. Дальше князь Снегов объяснил мои задачи. В указанном районе мне следовало выбрать деревню и любыми способами быстро захватить над ней контроль. Люди князя в Усманьской управе должны были помочь быстро оформить необходимые документы. После захвата я должен был расширять своё влияние на другие близлежащие населённые пункты и проводить там вербовку мужчин для службы в вооружённых силах Липецкого княжества. Я стал делать все, как мне велел князь Снегов, но в определённый момент ночью в моей голове будто что-то щёлкнуло…

Голос Добрынина запнулся, и вообще на записи он говорил с несвойственными подконтрольному человеку эмоциями. О чём я его предварительно «попросил». В целом же все показания были правдой от начала и до конца.

— Моя голова закружилась, — продолжил вещать уже мёртвый граф. — И я словно посмотрел на всё со стороны. И понял, что заходил в кабинет князя одним человеком, а вышел совершенно другим. Я с ужасом осознал, что заставляю своих людей творить дикие вещи, и сам творю их тоже…

В этот момент я нажал на «стоп» и, глядя в глаза Мышкина, заговорил сам:

— В общем, дела такие. Он прибыл в Липитино, и они силой заставили старосту и жителей подписать бумаги. А всех, кто был не согласен, повезли на расстрел…

— Ты шутишь⁈

— Нет! Этому есть куча свидетелей, и это граф имел в виду под «дикими вещами». Короче, это неважно сейчас! Не знаю, прав я или нет, но мне кажется вполне логичным, что внушение, то есть гипноз, спадает или со временем, но это явно не наш случай, или когда погибает тот, кто его наложил. Или, как вариант, ломается артефакт, который его поддерживает. Сегодня мы убили и сломали много.

Я глубоко вздохнул и перевёл дыхание.

— Это всего лишь поток сознания… но что есть… Возможно, погиб сам Снегов… Ничего, кстати, про это не слышал?

— Нет, — ошарашенно посмотрел на меня Мышкин.

— Жаль. Потому что он сто процентов заинтересуется, куда подевался его новообращённый последователь. — Я провёл ладонью по волосам. — Если честно, я сейчас очень сильно жалею, что позвал тебя…

— Ты не представляешь, как я жалею, — покачал головой Фёдор Филимонович. — У меня в десять утра назначена с ним встреча.

— Со Снеговым⁈ — В этот раз мне даже не пришлось играть растерянность.

— Ага.

— Тебе нельзя ехать! — поднял голос я. — Если он живой, то он тебя загипнотизирует.

— И что ты мне прикажешь с ним делать? — нервно рассмеялся полицейский. — И вот с этими ребятами тоже.

Он ткнул пальцем за окно машины, где под дулами наших автоматов лицами в асфальт лежали двести пятьдесят боевиков Добрынина.

— Понятия не имею, — развёл руками я. — Но перво-наперво ты должен их расспросить. Я абсолютно убеждён, что они заметили то изменение, которое случилось с их графом, после того как он вышел с аудиенции со Снеговым. Плюс к тому самых отмороженных мы убили и закопали их там, где никто не найдёт. Эти, конечно, тоже выполняли плохие приказы, но, по крайней мере, они делали это без энтузиазма.

— Даже если так, — проговорил Мышкин, нервно теребя пуговицу своего кителя. — Мы просто получим доказательство того, что в принципе и так знаем: Снегов работает на Пермь. Только вот тут нюанс — мы находимся на его территории и не можем с ним воевать. Мы либо подчиняемся ему, либо уходим. А точнее, теперь уже убегаем.