Лучшее в долгих поездках – это возвращение домой.

В машине ненавязчиво играло радио, пока Фаворские двигались по шоссе от аэропорта к их коттеджному поселку. Они жили в отдалении от центра: родители не любили городской суеты. В папиной огромной машине Михаэлю было удобно. Он растянулся на заднем сидении, потягивая колу из стеклянной бутылочки и листая ленту в социальных сетях.

У Эля редко появлялась возможность прикоснуться к смартфону в последние дни. Изнуряющие тренировки на льду отнимали все его свободное время. У Михаэля был жесткий режим, выверенный годами. Он занимался фигурным катанием с четырех лет, и сейчас стоял на пороге очень важного события в своей жизни. Ему почти восемнадцать, и скоро он планировал завершить свою карьеру. Впереди – большой гран-при и чемпионат. Эль обязан зажечь там свою звезду.

Он устал от жесткого режима, но сдаваться – не в правилах Михаэля. Он – борец, и каждый день доказывал это родителям. Ноги были стерты в кровь от постоянных тренировок и новых неудобных коньков. Михаэль к этому настолько привык, что даже не замечал таких маленьких неудобств. Может, просто с ними смирился.

Сейчас его ждут оставшиеся две недели каникул. Для Эля – это долгожданный отдых. Он уже предвкушал, как сможет расслабленно спать до одиннадцати часов утра, не подрываясь по будильнику. Первый курс медицинского колледжа был закончен благополучно. Не идеально, как Михаэлю бы хотелось, но вполне сносно. Эль хотел быть лучшим и в учебе, и в спорте, но приходилось выбирать. В середине года Михаэль подвел для себя решающую черту: спорт важнее. Он ходил на тренировки с детства и уже не представлял своей жизни без фигурного катания. Учеба могла подождать, а результат его занятий – нет. Михаэль еще столько всего хотел достичь, что все бросить сейчас было бы преступлением. В первую очередь, перед самим собой.

И мама, и папа поддерживали его на каждом жизненном этапе.

– Ты великолепен, мальчик мой! – воскликнула мама. – Тренер отправлял нам фотографии со сборов! Это было волшебно!

– К сожалению, в рейтингах нашего клуба я только четвертый. – недовольно фыркнул Михаэль.

Его не впечатляла похвала мамы. Она просто хотела порадовать его своими словами. Михаэль прекрасно знал: результат был слабым. Он уже выслушал от тренера все напутственные слова и получил по спине чехлом от коньков. Ему пришлось понять, что он в этом сезоне неидеален. Слыша жесткие слова в свой адрес, Эль чувствовал, что потихоньку исчерпывает себя. Он отчаивался на несколько минут, а потом снова брал себя в руки и заставлял идти вперед. С таким идеализмом Михаэлю и самому было непросто смириться с тем, что результат не смог оправдать его ожиданий.

– Четвертое место – это хорошо. – уверенно произнес отец, улыбнувшись сыну в зеркало заднего вида. – Не расстраивайся. Все еще может измениться. Тем более, у вас скоро начнутся тренировки. Всего две недели отдыхать, сынок.

– Конечно. Я еще всем покажу, на что способен. – с усмешкой протянул Эль. – Можешь во мне не сомневаться, пап!

– Я никогда в тебе не сомневался.

Михаэль снова перевел свой взгляд на телефон, а отец сделал радио чуть громче. Мама смотрела в окно. Они замолчали, и в машине наступила настоящая идиллия. Эль хотел отдохнуть после тяжелого перелета, который дался ему с трудом. В самолете даже ноги некуда вытянуть. В машине он мог расслабиться. У Михаэля даже никаких мыслей в голове не было, только настрой на грядущий долгожданный отдых.

На улице август. Предвестник осени. Михаэль обожал последний месяц лета за его теплую погоду без испепеляющей жары, за свежий воздух, за приближающийся сентябрь. Он даже вел отсчет нового года не с января, а с начала осени. Первое сентября – новый курс, новые цели. Для него это приравнивалось к новой жизни. В январе – просто скучный праздник ради того, чтобы собраться всем вместе. Куранты, фейерверки и оливье. Сентябрь же для Михаэля совсем скоро ознаменует новое направление в жизни, новый вектор.

Он всегда в начале осени записывал себе установки на будущий год.

Сейчас ему хотелось успеть все и сразу. Основной целью было выиграть чемпионат. Мама говорила, что тогда он не должен ни на что отвлекаться. Михаэль и сам понимал, что ему придется выбирать между друзьями, девушкой, учебой и спортом. Фигурное катание отнимало все его свободное время. Эль иногда не успевал спать, не говоря уже об учебе и бесцельных прогулках по городу.

– Тренировки начнутся еще нескоро. – с улыбкой сказал Михаэль. – Это время мы сможем провести вместе. Пап, я надеюсь, ты назначишь сам себе выходные?

– Посмотрим, сын. – покачал головой отец. – Пока не знаю, как получится с работой. На этой неделе много встреч.

Михаэль лишь хмыкнул. Он в отце никогда не сомневался: работа у него была на первом месте. Эль вместе с матерью с трудом вписывались в столь плотный отцовский график. Зачастую они общались урывками между его работой.

– Как скажешь. – отмахнулся Эль, словно это ничего и не значило.

Михаэль успел привыкнуть к такому отцу. Все с недостатками, и у отца в их перечне значился трудоголизм первым пунктом. Исправить его Эль не мог, а значит, приходилось с этим мириться.

Отец выехал на обгон огромной фуры, что еле тащилась по трассе. Михаэль потянулся вперед, желая переключить радиоволну. Эта ему надоела. Народные артисты пели старые песни времен девяностых. Родителям такое нравилась, а Михаэлю по душе были новые хиты. Во вкусах они сходились редко, но Михаэль упрямо был готов настаивать на своем.

Они быстро вернулись в полосу. Сегодня было много громадных машин с кузовами, перевозящих то бревна, то камни. Все они двигались по трассе в разных направлениях. Машины на встречной полосе тоже петляли, надеясь совершить удачный обгон. Движение было неспокойным.

– Сядь обратно! – рявкнул отец, резко нажимая на тормоз.

Все произошло за доли секунды. Михаэль слышал только свой крик.

Им навстречу неслась разбитая старая машина. Она летела по их полосе, но водитель не тормозил. Отец заметил ее слишком поздно, а Эль не видел вовсе.

Папа не смог выкрутить руль ни в одну из сторон: у него не было и пары секунд. Их машина едва ли успела сбросить скорость перед столкновением. Внедорожник Фаворских въехал в капот несущейся навстречу жалкой девятке. Слышался только визг тормозов и чей-то громкий вопль.

Мама словно оцепенела. Она сидела на переднем сидении и от ужаса не могла выдавить даже писка. Все разворачивалось прямо перед ее глазами. Мать спасал ремень безопасности, а Михаэль пристегнут не был. Его кола в стеклянной бутылке разлилась по всему заднему сидению и его джинсам, а тара скатилась на пол, едва бренча.

Слышался визг тормозов, крики и мерзкий скрежет металла. Вся какофония звуков била по ушам, словно рассекая барабанные перепонки. Хотелось спрятаться под сидение, но этому секундному порыву не суждено было исполниться.

Машину закружило по трассе. Автомобили врезались один в другой. Громкие удары слышались страшными отзвуками.

Михаэль больше ничего не помнил, кроме ослепляющего света и сигнальных гудков. Голова разрывалась на множество мелких частей. Сплетение страшных звуков застыло в его ушах: и крики людей, и визг шин от торможения, и хлесткие удары при столкновении. Михаэль не помнил ничего из произошедшего. Себя он тоже уже не помнил. Его дверца распахнулась сама собой, пока их крутило.

В аварии пострадали как минимум шесть автомобилей. Один из них, что ехал позади, вспыхнул. Огонь медленно, но безжалостно, перекидывался на соседние машины. Все пострадавшие, кто мог стоять на ногах, выскакивали прочь.

Мама истерично всхлипывала на переднем сидении. В нее выстрелила подушка безопасности, и она никак не могла обернуться. Ей не было видно ничего, кроме белого материала перед собой, но она слышала голос мужа. Женщина не чувствовала ногу, и никак не могла посмотреть на сына. С заднего сидения не доносилось ни шороха.