– Кофе и мороженое – на десерт?

Алекс кивнул.

– А, может, я сейчас хочу кофе! – вспылила Ксения. – А есть мне не хочется!

– Да какая же это еда? – искренне удивился Алекс. – Так, ланч, червячка заморить… Вы на часы гляньте!

Ксения глянула. Время было обеденное, и она ощутила легкий голод. Алекс ловко разложил все по тарелкам и поднял рюмку:

– За знакомство!

– Все равно для спиртного рано, – пробормотала Ксения и пригубила коньяк.

Съев пару кусочков сыра, спросила:

– И все же, кто вы? Откуда? А то непонятно: моряк, не моряк…

– Вообще-то я – отсюда, – сообщил Алекс, красиво орудуя вилкой.

– Из Минска?

– Ну, почему – из Минска? Из Казахстана!

Ксения даже поперхнулась от неожиданности

– А причем здесь минские дворики и ностальгия??

– Так ведь все старые европейские дворики друг на друга похожи, – добродушно пояснил ее визави.

– Ах, да, я и забыла, что Казахстан – европейский форпост! – пробормотала Ксения и залпом проглотила коньяк. У нее голова шла кругом от нового знакомого!

– Так вы – немец?

– Почему – немец? – удивился Алекс. – Хотя да, в Германии пожил довольно долго.

– Но вы же из Казахстана!

– И что? Разве все жители Казахстана – немцы?

– Там жили немцы… И сейчас, видимо, живут…

– То есть, если я родился в Казахстане, – значит, непременно – немец? – почему-то оскорбился Алекс.

– Но ваши имя, фамилия…

– А чем вам не нравится моя фамилия?

– Но она не казахская!

– Естественно! Ведь во мне, кроме русской и украинской, течет кавказская кровь, я осетин по деду! А по маме – грузин, поэтому и фамилия моя по маме – Мюллер!

– Да, это исконно грузинская фамилия, – согласилась Ксения, – и как это я сразу не сообразила? А Браун – исконно осетинская!

Она кивком подозвала официанта и попросила еще коньяку. Алекс одобрительно улыбнулся.

– За ваших грузинско-осетинских предков: Браунов и Мюллеров! – провозгласила Ксения и отхлебнула из рюмки. Алекс тост поддержал.

– Чем же вы все-таки занимаетесь? – подцепив на вилку кусочек мяса, продолжила допрос Ксения.

– Бизнесом. Кур, знаете ли, развожу: у меня небольшая ферма в Бразилии.

Ксения так и застыла с вилкой у рта.

– Что-то не так? – безмятежно спросил Алекс.

– Да нет, все так, – Ксения осторожно положила вилку. – А ваш друг, минчанин, – тоже куровод?

– Нет, программист. У него своя фирма. Мы с ним когда-то в израильской армии служили. В десанте.

Ксения молча смотрела на Алекса.

– Так получилось, – извиняющимся тоном сказал тот, понимая, что информационная перегрузка женского мозга чревата неожиданными последствиями. И тут же предупредил:

– Но коньяк больше заказывать не будем!

– Да я и не собиралась, – спокойно отреагировала Ксения и попросила принести десерт. А когда увидела роскошное разноцветное сооружение в креманке, оценила реакцию официанта на слово «пломбир».

Алекс с удовольствием поглощал мороженое, периодически облизывая ложечку, и потягивая кофе.

– Люблю, знаете ли, сладкое, – доверительно шепнул он Ксении. – А еще – свежие яички по утрам. Сырые.

– Яйца, – рассеянно поправила Ксения.

– Нет, – отверг Алекс. – Именно яички – теплые, вкусные…Я их сам собираю, когда бываю на ферме. Это такое удовольствие, скажу я вам! Я ведь только деньги в бизнес вложил. Живу в Сан-Паулу, а фермой занимаются нанятые работники.

Ксения пожала плечами: она не могла выработать какую-то определенную линию поведения с Алексом, поскольку не понимала: издевается он над ней, или все гораздо серьезней? Может, сумасшедший? Или настоящий бразильский шпион, поскольку слова «куры» и «Бразилия» не могли быть случайными? Но тогда выходит, что и знакомство с ней было спланированным? С одной стороны, это, конечно, интриговало, но с другой…

А, с другой, получалось, что его привлекли не ее чары, не ее обаяние… Разве может быть для женщины что-то более обидное?

И не успела Ксения определиться, что для нее важнее, – обида или адреналин, как Алекс подозвал официанта, сунул ему в руку деньги и потянул Ксению из-за стола.

– Но я не доела, – запротестовала та.

– Много есть – вредно, – назидательно заметил Алекс. Взгляд его стал серьезным. Ксения проследила, куда смотрит бразилец, и увидела старый фордик, мгновенно скрывшийся за деревьями.

– Не эта ли машина ехала следом за нами? – удивилась она.

– Не эта, – успокоил Алекс. – Таких обшарпанных телег в Минске – как гуталина у Матроскина! И ехать могла любая из них, даже несколько, сменяя друг друга.

Он резко остановился и опустил руку Ксении на плечо.

– Мадам, да у нас паранойя?!

– У вас – не знаю, а у нас – нет, – сердито сказала Ксения и стряхнула его ладонь. – Что же мы от нее по дворам убегали-то? Или – от них?

Алекс пару секунд с любопытством разглядывал Ксению, потом тихо рассмеялся и спросил:

– А если я признаюсь, что меня преследует дама, приревновавшая к вам, – поверите?

– Нет, конечно!

– И правильно сделаете. Какие у нас, кстати, планы?

– У вас – не знаю, а мы – в художественную галерею, собирать впечатления для репортажа.

– Тогда и нам туда же.

Он подхватил ее под руку и увлек к троллейбусной остановке.

«Ориентируется, – значит, город знает. Может, и впрямь не впервые здесь?» – мелькнуло у Ксении.

Троллейбус был наилучшим вариантом: десять минут – и они на месте.

В салоне Алекс улыбался дамам, любезно пробивал талоны и поглядывал в заднее окошко. Но подозрительный фордик не появлялся, и Ксения расслабилась. Она решила, что такой спутник не помешает: во-первых, с ним надежно, а это немаловажно в свете последних событий. Во-вторых, он эффектен, а, значит, Аделаида, не пропускающая ни одной выставки, этой ночью спать точно не будет! И, в-третьих, чего уж там притворяться, – Ксении Алекс безумно нравился. То есть расставаться с ним не хотелось. И поэтому, скорчив кислую мину, словно общество праздного джентльмена мешало ей нести трудовую вахту, Ксения в душе ликовала.

Город наслаждался весной…

Старые липы кокетливо шелестели юными листьями, пряча морщинистые стволы в тени строений, девушки смеялись звонче обычного, в глазах женщин элегантного возраста светилась надежда.

В узком переулке за Художественной галереей притаился потрепанный форд. Пожилая дама за рулем, не шевелясь, смотрела перед собой ничего не выражающим взглядом. Старик, выгуливающий собаку, некоторое время наблюдал за ней, затем приблизился и постучал костяшками пальцев в стекло.

– Вам плохо?

Дама не ответила.

Старик заволновался, огляделся и подозвал жестом паренька, проходившего мимо.

– По-моему, надо вызывать «скорую»!

Паренек заглянул в салон и отпрянул: дама медленно повернула голову и уперлась в него глазами. Они были пустыми и страшными. Правая рука ее мелко вибрировала. Старик, изумленный реакцией парня, оттеснил его, приложил ладонь козырьком ко лбу и заглянул внутрь машины. На пассажирском сиденье стояла какая-то хреновина с отверстиями, похожая на небольшой ящичек, и в эти отверстия, словно в розетку, были засунуты пальцы женщины.

– Пошли отсюда, – тихо сказал он парнишке.

– Что это было? – растерянно спросил тот, когда они свернули за угол.

– Понятия не имею, – пробормотал старик. – Впервые такое вижу. И Жюль никогда себя так не вел.

Он кивнул на мопса. Тот скалился и дрожал, не издавая ни звука.

– Может, милицию? – предложил парень.

– И что ты ей скажешь?

Сказать милиции действительно было нечего.

– Мой тебе совет, парень: молчи о том, что здесь видел. Зря я тебя втянул…

И старик, ссутулившись, зашагал в сторону кирпичной пятиэтажки. Парнишка долго глядел ему вслед… Потом поколебался немного и вернулся обратно. Но старенький форд словно растаял в воздухе…

Юноша постоял, озирая окрестности, вздохнул и направился в сторону Художественной галереи.