Но она сама виновата, что устроила дележ нашего с Костей имущества. Ей пришлось быстро сматывать удочки, и она что-то забыла.
Она была очень осторожна: четкого изображения нет ни на одной камере видеонаблюдения. Нет записи, на которой она выносит тяжелые сумки или коробки из квартиры. Нет отпечатков пальцев. Нет доказательств, что она что-то украла! Вполне может сказать: в потайной комнате лежали два серебряных блюда и сидела мумия. Блюда пострадали при взрыве. Больше ничего не было. Мумия испугалась и сбежала. Блюда оставила хозяину.
Хотя были приготовлены пенобетонные блоки, и лежали они уже в потайной комнате… И на полках в пыли остались следы там, где стояли какие-то вещи.
Ей все сошло бы с рук, если бы не взрывное устройство на входной двери.
Доказать кражу чего-либо из Костиной квартиры практически невозможно. Доказать, что стену взорвала Лилька, невозможно. Она могла заявить, что вернулась в квартиру и увидела этот кошмар. И сбежала. Испугалась. Наверное, это Костя кого-то нанял. Рабочие тоже сбежали. Доказать ее причастность невозможно.
Кстати, и к установке взрывного устройства тоже. Даже если ее найдут, она отмажется от всего. Вероятно.
Но что-то осталось.
Может, она вела какие-то записи? Делала расчеты на бумаге?
Я сказала об этом Косте. Он пожал плечами.
Вернулся следователь. Никаких следов, обрывков одежды, даже ниток злоумышленница не оставила. Узбечка сказала, что женщина была худощавой и ростом как она сама, то есть от метра шестидесяти двух до метра шестидесяти пяти.
– Да, кстати, забыл вам сообщить, – воскликнул следователь. – Ваш французский друг Алекс Свиридов‐Броше пересек границу Российской Федерации две недели назад. В обратном направлении пока не пересекал, то есть находится где-то в России.
– А вот он мог, – сказал Костя.
– Что мог? – не понял следователь. Я тоже вопросительно посмотрела на мужа.
– Там пролезть. – Костя кивнул в направлении спальни. – Он худощавый, он же балетом занимался. Для мужика невысокий. Помню, мы еще обсуждали, как он балерин поднимал. Все-таки мужики в балете хоть и не гиганты, но за метр семьдесят. Цискаридзе – метр восемьдесят три. И много других за метр восемьдесят. Алекс тогда сказал, что танцевал в мужском балете, и баб ему таскать не приходилось. И еще лекцию нам прочитал про историю балета. Изначально в балете танцевали только мужчины. Зародился он в Италии в пятнадцатом веке, оттуда попал во Францию, потом стал популярен во всей Европе. В Россию попал при царе Алексее Михайловиче, в семнадцатом веке. И женщин у нас долго не пускали на сцену.
И сейчас у нас есть мужской балет Валерия Михайловского, явно есть и в Европе.
– То есть вы хотите сказать… – задумчиво произнес следователь. – Но на записи камер видеонаблюдения он ведь не попал?
Костя записи с них не просматривал.
– Да, точно, их показали нескольким вашим теткам, чтобы отсечь тех, кого они знают. Вы-то можете не знать, кто здесь живет и часто бывает. – Следователь усмехнулся.
– Не знаю, – согласился Костя. – Меня сплетни не интересуют.
– Это не сплетни, – вздохнул следователь. – Но кто же знал? Хотя в любом случае надо было вам их показать. Но лучше поздно, чем никогда. Придется проехать к нам. Как раз сейчас изымем вчерашние записи. Посмотрите этого «врача».
Мы поехали и посмотрели. Костя еще позвонил Александру Моисеевичу, чтобы тоже посмотрел.
Они опознали на записях Алекса Свиридова-Броше. Во «враче» «Скорой помощи» не опознали, это был другой человек – худощавая женщина, но худощавый мужчина приходил в Костин дом несколько раз. Все эти случаи предстояло изучить. «Врачу» повезло – в подъезд в тот момент заходил жилец со второго этажа. Судя по датам съемки, Свиридов‐Броше приходил, когда Костя находился на последних гастролях – прямо с которых поехал в суд делить со мной имущество. То есть Алекс приехал в Россию, в Петербург – и в первый же день отправился к Косте. Хотя Костя и Александр Моисеевич сказали, что в этом нет ничего удивительного. Он всегда встречался с их компанией. Хотя обычно оповещал о своем приезде и согласовывал даты встреч. Свиридов‐Броше вырос во Франции и всю жизнь общается с европейцами, а у них не принято заваливаться в гости «нежданчиком», потому что вот прямо сейчас захотелось выпить, или душа требует общения, потому что очень радостно или очень грустно.
Удивительным было то, что он открыл дверь в подъезд своим ключом.
– Откуда у него ключи?!
– Сделал слепки, пока ты дрых пьяный, – рявкнул Александр Моисеевич.
Судя по времени пребывания в доме, он заходил и в квартиру. К сожалению, камер видеонаблюдения на площадке не было, иначе мы все уже знали бы, кто установил взрывное устройство.
Общался с Лилькой? Наверное, она испытала шок, когда неизвестный мужчина открыл дверь своим ключом и оказался в квартире.
Или известный? И она ждала его приезда? Она его вызвала, обнаружив потайную комнату? Обнаружив клад?
Тогда получается, что ключи ему каким-то образом передала Лилька. Он мог быть ей нужен, чтобы переправить клад за рубеж. Для этого необходимы определенные возможности и связи. Если Свиридов‐Броше регулярно организует туры балетных и оперных трупп, то…
Клад можно было бы каким-то образом отправить с реквизитом.
Насколько я понимаю, труппы везут с собой декорации, костюмы. Много всего. При желании, в особенности большом желании, договориться можно. Естественно, хорошо заплатив при этом. Конечно, весь этот реквизит идет через таможню, но таможня физически не может осмотреть каждую вещь. Возможно, планировалось все вывозить частями. Даже скорее частями – меньше риска все потерять. Кубок, блюдо можно представить как часть реквизита. Мелкие предметы – кольца, серьги, броши – можно как-то спрятать. При желании место найдется. И мы же точно не знаем, что хранилось в потайной комнате!
В тот злополучный и все-таки счастливый для меня день, когда мы снова поженились с Костей, но пострадало столько людей, Свиридов‐Броше опять приехал в Костин дом, когда Лилька еще не уехала. Потом уехала она, затем он.
Каждый раз он приезжал и уезжал со спортивной сумкой средних размеров. Если в потайной комнате лежали мелкие вещи – драгоценности, ордена, чашки, ложки – то он вполне мог вынести свою долю. И мы не знаем, были ли там вообще какие-то сервизы, как в кладе из особняка Нарышкиных.
– На границе его остановят, – сказал следователь. – Но я думаю, что он не идиот и при нем ничего не найдут. Его можно допросить по поводу появления в вашем доме, но никаких доказательств у нас нет.
Следователь при нас позвонил Костиной соседке с четвертого этажа, у которой мы были в гостях, и сказал, что сейчас перешлет ей изображение одного человека, которого она опознала, как посещавшего их с Костей дом.
Она подтвердила, что видела его неоднократно на протяжении всех лет, которые живет в этом доме. Знает, что он ходил то ли к Косте, то ли к художнику в мансарду. Выглядит «как творческий человек». Костя с Александром Моисеевичем кивнули. Свиридов‐Броше на самом деле много раз бывал в квартире у Кости и выглядел богемно. По закону подлости он мог в большинстве случаев сталкиваться с соседкой, и в этот приезд она не восприняла его как чужого. А внешность (если ее не изменять) у него запоминающаяся, то есть он одевается обычно так, что привлекает внимание – шляпа, яркий шейный платок, какие-нибудь странные ботинки на платформе, неожиданного кроя плащ…
– Хотя в последний раз, когда я его видела, он выглядел как обычный человек, – задумчиво произнесла соседка. – Я еще удивилась. Но меня он узнал, со мной вежливо поздоровался, я с ним тоже.
Но ведь был еще один мужчина, представлявшийся Косте Лилькиным братом. Еще один Свиридов?
Следователь сказал, что Лилия Свиридова до сих пор зарегистрирована в доме на юго-западе Петербурга, который упоминали и бывшая сноубордистка Людмила, и бабка с первого этажа ее дома. Вначале они жили там вместе с матерью, пять лет назад мать умерла, Лиля перевела квартиру на себя и сдает, о чем сообщили соседи. Также соседи сказали, что к жильцам никаких претензий не имеют – там живут три сестры из Таджикистана, которые работают с утра до ночи, приходят только спать и никаких проблем соседям не создают. И соседи в свою очередь просят не создавать проблем этим работящим женщинам, чтобы в квартиру, не дай бог, не въехали какие-нибудь жаждущие веселья молодые люди. Такие уже были, спасибо, больше не надо. Но с таджичками, конечно, поговорили, и они сообщили, что платят хозяйке наличными. Она приезжает за деньгами раз в месяц и проверяет квартиру.
