— Что? Это как?
— Мы больше не увидимся с тем, кого выберут.
— Не увидимся?.. Но я так не хочу, мы семья. Ты сам говорил, что нам надо держаться вместе.
— Я помню, что говорил, но мы ничего не можем сделать, мы всего лишь слабые дети…
В длинном окошке рядом с дверью появился Роберт. Поводив глазами по комнате, он указал пальцем на одного из детей. Металлические двери распахнулись с характерным воздушным выдувом, и сквозь силовой голубоватый барьер в комнату вошло двое высоких пугающих человека с необычно натянутыми лицами и длинными руками.
Один из них указал пальцем на мальчика по имени Томпсон и басом произнёс:
— Ты, иди сюда.
Мальчик перепугался и не решался сдвинуться с места, а все дети вокруг начали его обнимать, будто защищая.
— Если ты не пойдёшь, мы выберем другого и силой заберём.
Томпсон заплакал, но слова страшного человека заставили его повиноваться. Он начал выпутываться из объятий детей и подходить к ним.
Кристофер закрыл лицо рукой и отвернулся, но Фай увидел, как крошечная слезинка покатилась по его подбородку.
Наконец мальчик подошёл к двум верзилам. Один из них крепко схватил его за руку и повернулся в сторону выхода.
— Так не пойдёт, — в полтона произнёс Фай, поднялся с кровати и, разгоняясь по пути, побежал к двум верзилам.
— Стоять, — грубо крикнул здоровяк, заслонив второго с мальчиком.
Фай не отреагировал, подбежал к нему в упор, проскочил под его рукой и ударил ногой в колено, но это не возымело никакого эффекта, после чего он улетел от толчка второй руки. Протерев своей спиной пол, он вскочил и вновь побежал к ним, уклонился от очередного удара и вцепился громиле в ногу от безысходности.
Вначале здоровяк пытался отпихнуть его, отцепить от себя, но после нескольких неудачных попыток он вышел из себя и треснул его обратной стороной ладони.
От тяжелейшего удара Фай отлетел обратно к своей койке и остановился, ударившись об неё спиной, сознание помутнело, он перестал что-либо различать, но голоса громил на высоких тонах он всё ещё различал.
— Аккуратней, он ценный образец.
— Он сокращённый, к тому же ещё и террорист. Его положено бить.
Затем их голоса прекратились, а двери вновь захлопнулись, когда Фай пришёл в себя, то увидел рядом с собой своих братьев и сестёр. Одна из девочек, которую все звали Веснушкой из-за её многочисленных веснушек, тряпочкой вытирала кровь с правой части его губ, а другой рукой вытирала свои слёзы и приговаривала:
— Дурак, зачем ты полез? Тебя же могли убить…
— Они увели Томпсона? — потерянным голосом спросил Фай.
— Говорю, ты дурак, теперь у тебя и шрам останется на всю жизнь.
Вдруг Кристофер обнял Фая и заявил:
— Нет, он всё правильно сделал! Каким же я был идиотом, что не побежал вместе с ним! Мы семья, и что бы ни случилось должны помогать друг другу! Мы не можем это так оставить. Это всё несправедливо, почему мы должны страдать? Во имя чего?
— Ты меня задушишь, — с трудом молвил Фай.
Кристофер разжал объятья, извинился и сел рядом у кровати, посмотрев в потолок.
— Помните, я рассказывал вам о внешнем мире, о богах, что могут делать всё что захотят, и даже оживлять умерших? — задумчиво спросил у всех Кристофер.
Дети кивнули.
— Я принял решение. С этого дня я обещаю всем, что выберусь из этого места и стану богом, как и те герои из истории и изменю всё! Сделаю так, чтобы все были счастливы! И тогда мы все вместе встретимся и будем, смеясь, вспоминать о прошлом!
— Звучит неправдоподобно, даже для такого фантазёра, как ты, — косо взглянул на него Фай. — К тому же не все люди заслуживают счастья. Например, люди в белых халатах и со странными лицами.
— Да иди ты, — слегка смущаясь, ответил Крис. — Вот увидишь, так всё и будет. Конечно, не прямо сегодня, но когда-нибудь… обязательно. Но по поводу не всех людей, ты прав. Эдмунд и его команда счастья точно не получат.
Фай отвёл взгляд.
— Не шевели головой, я ещё не всю кровь промокнула, — строго произнесла Веснушка и повернула руками его голову.
— Да-да, знаю, прости, — учтиво ответил Фай и обратился к Кристоферу: — Но если кому-то из нас и удастся стать богом, то этим человеком будешь именно ты, Крис.
Эти слова ещё сильнее вогнали его в краску и даже на его красных щеках стал заметен румянец.
— Нет, не так, — возразил Крис. — Каждый из нас может стать богом, поэтому давайте пытаться все вместе.
На этом моменте всё постепенно исчезло. Затем пред глазами Фая вновь предстал длинный коридор, он шёл по нему вместе с ужасно загрустившей Веснушкой, а позади их подгоняли двое громил.
— Фай, — прошептала девочка.
— Что такое?
— Даже не думай мне поддаться. Просто не надо. Я тебя не прощу, если ты это сделаешь.
— Если я не поддамся, тогда ты умрёшь.
— Может быть ты и прав, я никогда не была сильна в тестовых боях. Но тот, кто выиграет, сможет стать телохранителем дочери Эдмунда. Лучше пусть сильнейший из нас им станет, чтобы потом однажды отомстить за всех нас.
— Мы семья, я не могу поднять на тебя руку.
— Именно потому, что мы семья, ты должен это сделать… ради всех нас, — уверила Веснушка, на её глаза накатились слёзы, и она едва сдерживаясь, чтобы не зареветь добавила: — Думаешь, мне легко? Я тоже не хочу никого из вас терять, как и ты, но нас заставят… Поэтому обещай мне, что если ты выживешь, то отомстишь за нас.
— Я понял. Кто-то из нас должен воздать ему по заслугам. Так будет справедливо. Обещаю.
— Справедливо? Неужели после всего того кошмара, что нас заставили пережить, ты так и не начал ненавидеть Эдмунда и его сотрудников?
— Чувства с эмоциями по-прежнему не выразительны, и я почти не могу их различать. Но для того чтобы поступать справедливо они не нужны.
Вдруг всё замерло, и Фай услышал голос Мора:
— Ты зашёл так далеко, следуя даже не за своими, а за чужими мечтами и желаниями? Но почему?
— «Придётся вести себя более открыто и заставить его подумать, что у него всё под контролем, тогда он, возможно, появится и я смогу приступить к следующему пункту плана», — проскочила мысль в самых потаённых уголках разума Фая, после чего он ответил: — Жизнь изначально не имеет смысла, но живущие в состоянии наделять её своим собственным смыслом. Я с самого появления на свет видел страдания окружающих меня людей, их было чересчур много, а радость и счастье на их лицах практически никогда не появлялись. Мне показалось, что это не справедливо. Я задался вопросом: почему жизнь оказалась хуже смерти? И впоследствии понял, что этот мир не правильный, не структурированный, слишком случайный, имеющий много неэффективных законов на уровне мироздания. Мечта Кристофера показалась мне оправданной и подтолкнула меня на мысль, что боги способны исправить мироустройство, но раз они всё ещё этого не сделали, то они некомпетентны в этом вопросе и должны оставить свой пост, чтобы кто-то из моей семьи встал на их место. Однако после того как больше никто из моей семьи уже не мог этого сделать мне пришлось взять всё в свои руки. Так как сам я не имел цели, жизнь или смерть для меня не имели разницы, но переняв мечту Кристофера, я не мог позволить себе умереть, и решил воплотить её, не смотря ни на что. А справедливое наказание Эдмунда стало обещанием моим братьям и сёстрам, которое я не собираюсь нарушать.
— Довольно удручающая картина, не иметь цели существования и чувств. Даже у опустошённых они есть. Представить не могу, каково это быть на твоём месте, но я понимаю, через что тебе пришлось пройти, ты потерял дорогих тебе людей, как и я близких опустошённых, и я выражаю искреннее сочувствие твоей судьбе.
— Для меня в ней нет ничего такого, что заслуживало бы сочувствия, — сухо возразил Фай, тщательно всматриваясь в окружающее пространство, чтобы обнаружить Мора.
— Вот о чём я и толкую, ты даже не можешь осознать всего ужаса происходящего с тобой, хотя и понимаешь, что так не должно быть. Однако я знаю, скольких переменных ты успел убить за всю свою жизнь. Они все запечатлены в твоей памяти. Испытываешь ли ты за это чувство вины? Заслуживаешь ли ты наказание, как и Эдмунд?
