Катор говорил спокойно. Но, и этого было достаточно. Оба споривших покраснели и затихли. Это было заметно даже через загоревшую грубую кожу Баррита. Гончий сжал губы и не убирая руку с рукояти кнута, так тяжело опустился на стул, что тот, высекая искры, отъехал по полу на добрых два пальца. Катор едва заметно склонил голову в бок и посмотрел еще раз на силута:

— Почтенный собор Баррит не доволен моими словами? — Эстар-ор-Тал поставил кубок с вином на стол и вопросительно приподнял бровь. Великий Собор замер. За окном стало слышно пение птиц. Тэрей — низкородный служка, несший еще один кувшин с водой, затаил дыхание и застыл на месте. Он готов бы поклясться, что слышал, как ускорилось биение сердца силута.

— Мой меч — ваш меч! Моя жизнь — ваша жизнь, мой катор! Простите мою несдержанность! — рявкнул Баррит, подскочив со своего места. Уж кто-то, а он знал насколько тяжелая рука у катора. — Нервы ни к бесу из-за этой всей кутерьмы! Заларк бы побрал эти приготовления!

Эстар ор Тал обвел взглядом все соборов и повернулся к силуту:

— Садись, Баррит. И вернемся к делам.

— Да, мой катор.

— Это может очень серьезно повредить нашим отношениям с урднотцами. — До сих пор, только наблюдавшая за происходящим Элистара, вставила короткую фразу. Она сидела в расслабленной позе и вертела в пальцах центральный камень своего скромного колье.

— Поясни. — Тут же потребовал катор.

— Для урднотцев схиабы священные животные. Также мы все услышали о их редкости. На ряду с этим мы уже две эры ведем речи с послами урднотцев о предоставлении дополнительных земель в размере пятиста крат для земледелия в обмен на досмур. Все вы знаете, что залежи руды этого ценнейшего металла находятся только на их землях. Более того, через пять хонап в Лагрулде будет празднество Великого Перемирия. На нем мы должны окончательно заключить союз по вышеупомянутым землям и окончательно определить условия. На фоне грядущих событий не совсем разумно убивать животных, которые имеют ключевое значение для культуры урднотцев.

— Убивать не обязательно, — не удержавшись, вставил хмурый, как тучи хонапа Падающих Листьев, Баррит.

— Насколько я понимаю, охота подразумевает убийство, — жестко отрезала Элистара, даже не поворачивая головы в сторону говорящего.

Катор постучал ногтем по бокалу обрывая в зародыше уже начавшуюся новую перепалку:

— Баррит, подготовь про запас нескольких туров к охоте. Мне нужно все обдумать. Завтра, когда тень Астар коснется ступеней храма Эштар, проведем еще один Собор. Я скажу о своем решении. К этому моменту все должно быть подготовлено. Я не хочу слышать причин и объяснений. По дальнейшим вопросам, обращаться к потону Крапту. Собор окончен. Элистара и Батист останьтесь.

Соборы встали и практически синхронно поклонились. Вслед за этим они торопливыми шагами направились к выходу, каждый озадаченный сотнями своих безотложных дел. Потоны поспешили к столу собирать вещи своих наставников.

— Ран!

— Да, мой катор?

— Ты тоже задержись.

— Да, мой катор. — карсан-тар отодвинул стул и занял свое место.

— Крапт, позови тэрей, пусть откроют окна. Невыносимо душно. Нам не помешает глоток свежего воздуха. И пусть принесут еще воды и вина.

— Да, мой катор.

Отдав приказ своему неизменному помощнику, Эстар ор Тал подошел к окну и невольно залюбовался открывавшимся зрелищем. Внизу копошился в своих делах огромный муравейник аскарцев. Шум доносился даже сюда, в башню Верховного Собора. Где-то вдалеке лучи Астар отражались от волн Туснейского залива. А еще дальше в серой дымке облаков угадывались Дваласурта — высочайшая вершина Соткарских гор.

“Как изменился Аскар… Даже незаметно, что всего сто эр назад тут своей нещадной поступью прошлась война.”

Справа за окном началось движение — соборы вышли из башни и теперь, что-то бурно обсуждая между собой, шли по Парящему мосту к Цитадели Аскара.

В одной из неприметных ниш Собора открылись высокие тяжелые двери и в зал начали входить тэреи. Некоторые несли на подносах воду, вино и фрукты. Остальные направились открывать окна. Соборы терпеливо ждали на своих местах, когда заговорит катор. Прозвучал затяжной звук горна — открылись главные ворота гхарда Аскара и из них выехала небольшая группа всадников. Звук горна вытряхнул катора из мыслей.

Один из тэрей, худощавый парень, в этот момент ставивший поднос на стол, вздрогнул от резкого звука. Кувшин с водой покачнулся, на секунду нерешительно завис на краю, а потом свалился с подноса с грохотом разбившись о пол.

— Безрукий дуралей! Быстро убрал все! Ты и ты — помогите ему! — Раздался гневный голос потона Крапта.

Растерявшийся парень, бормоча извинения, упал на колени вместе с другими подбежавшими тэреями и начал усердно вымачивать воду.

Катор поправил нарукавник и сделал несколько шагов к столу от тоненькой струйки воды, которая маленькой змейкой побиралась к его сапогу. Сегодня нарукавник раздражал как никогда. Рука ломила с самой зари. Старые шрамы давали о себе знать.

“Старость рядом”.

Вытряхнув из головы ненужные мысли, катор подошел к столу и устало обперся о него руками:

— Батист, сразу после Эштар начнутся посевные. Как у нас обстоят дела?

— Да, мой катор. — Батист, пухленький мужчина неопределенного возраста зашелестел бумагами, ища нужный пергамент.

Прежде чем, сидевшая на противоположной стороне стола, Элистара успела крикнуть, катор не заметил, а почувствовал какое-то движение за спиной. Резкий шаг влево с разворотом на полусогнутых ногах и лезвие его собственного меча прошло менее чем в пальце над головой…

Убиравший воду юноша, воспользовался тем, что их закрывал стол, посмотрел в посеревшее от напряжения лицо своей любимой и слегка кивнул головой. Та сглотнула и едва заметно кивнула в ответ. Еще два движения тряпкой по мокрому полу и она уже крепко держит дрожащими руками ножны с мечом катора. Она безумно боится, а сердце кажется перестало биться в ее худенькой груди. Но, ее любимый рядом и это придает сил…

Как ему неоднократно показывали, юноша медленно садится на корточки. Резко пружинисто встает на ходу выхватывая меч двумя руками и с оборота наносит широкий рубящий удар: “Меч слишком тяжел…”

Мысль не успевает сформироваться до конца. Клинок рассекает воздух в том месте, где только что была голова катора. Клинок слишком тяжелый и длинный, он увлекает за собой юношу, разрубает напополам не вовремя подошедшую к столу молодую рыженькую тэрею и застряет в полу Верховного Собора…

Ран отреагировал молниеносно. Не успело лезвие меча коснуться поверхности Зала Соборов, он, практически без толчка от пола, в два шага оказывается рядом с юношей, который от шока даже не успевает убрать руки с рукояти. Выпад с колена и у тэрея отлетает в сторону нога, отрубленная чуть ниже колена. Карсан-тан замечает краем галаз какое-то движение под столом. Разворот на коленях и новый незаметный глазу удар. В этот раз колющий. Клинок насквозь пробивает податливую плоть…

…Терея под столом отдернула руки от ножен, как будто они жглись огнем и повернулась на дикий вопль своего возлюбленного. Тут-же ее отбросил мощный удар в живот. Боль пришла, как лавина. Она накрыла всю и полностью, ворвалась, как ураган в голову и разметала все на щепки. Слух и зрение вернулись к девушке всего на секунду с собственным оглушительным воплем, а потом тьма опять их забрала в свои владения…

— А-а-а-а! А-а-а-а!

— Ну-ну! Будь мужчиной. — Презрительно бросил катор в сторону корчившегося у его меча юноши. Затем подошел и одной рукой выдернул клинок из пола.

Кровь хлестала обильным фонтаном. Тэрей пытался зажать рану руками, но от каждого прикосновения неистово орал с каждом разом беря новую ноту.

Батист, отвернувшись обильно блювал. Элистара побелела и сидела, вжавшись в стул.

Катор вытянул вперед руку с мечом так, чтобы капли стекающей крови падали на голову юноше:

— Чтобы овладеть этим клинком, я тренировался пятнадцать эр! Каждый день. По много часов. А ты решил справиться с ним за один раз!?