…От сладких воспоминаний Шмелю оторвал склизкий голосок Кыси, стоящего на площади перед штаб-квартирой и пытающегося докричаться до друга вот уже битые десять минут.

– Шмеля! Шмелик! – зазывал он. – Шмелёныш! Шмелюня! Шмелюнёныш!.. Эй, говнюк ушастый, а ну бегом спускайся! Я тебе чё, пугало огородное, чтобы тут торчать?

Шмеля тоскливо вздохнул и с грустными мыслями о том, что сейчас Кыся будет жрать землю под его чутким руководством, покинул цитадель СВР, напоследок поплутав в поисках лестницы вдоль вереницы бесконечных дверей, из-за которых иногда доносились стоны, крики и слёзные мольбы «не бейте, дяденька, я всё подпишу!» Новичку не хотелось покидать штаб-квартиру на самом интересном месте, но ослушаться Гекса не хотелось всё-таки больше.

– Доброе утро, напарник! – заулыбался Кыся, едва Шмеля вышел под яркое солнышко. Улыбку как корова языком слизнула, когда кулак Дырнявкина вошёл в тесный контакт с челюстью Затюканского, и Кыся очутился на кирпичах площади, по обыкновению скуля себе под нос.

– Понял, за что? – Шмеля схаркнул под ноги. – А сейчас поднялся, привёл себя в порядок и сказал мне, что делать дальше.

Громко булькая, Кыся поспешил выполнить его просьбу.

– Надо идти к главным воротам. Там нас Гекс ждёт с вещами.

– А, он нас решил проводить! Как мило! А вещи – это, поди, тот умник-волшебник? Ну, пошли, хайло ты неумытое!

Однако у ворот их ждал только Норман Фуфел в окружении двух осликов, увешанных различной формы мешками. У бедных животин от обилия поклажи подрагивали ноги, закручивались уши и краснели глаза.

– Шмеля, – глядя на мага как на последнее ничтожество, надменно представился Дырнявкин.

– Оч-чень, оч-чень рад, что вы с нами! – забрюзжал радостно Кыся, пожимая ладонь Фуфела и разбрызгивая слюни. – Я Кыся, а вы, надо полагать, учёный волшебник? Приятно, что вы не оказались врагом Империи! А то, знаете ли, пришлось бы вас прямо здесь кокнуть!

Норман покраснел и потупил глазки.

– Спасибо!.. – выдавил он. – Я, признаться, не ждал столь радушного приёма в вашу компанию.

– Ну что вы! – взвился Кыся. – Уж как мы рады!..

– За себя говори, – пихнул его локтём Шмеля.

– А где мистер Гекс? – вращаясь, вопрошал Кыся.

– Ах, да! Совсем забыл. – Норман протянул ему большой конверт, который тут же был перехвачен Шмелей и дерзко вскрыт эльфийскими воровскими пальчиками.

– «Мои тупоголовые подопечные! Как жаль, что вы покидаете нас, и как хорошо, что это надолго! Не серчайте за то, что не провожаю – боюсь, как бы кое-кто не разрыдался. Помните про долг, паразиты! Скучать вам не придётся, ибо впереди долгий путь, где найдётся кому вас выпотрошить. А дабы вы не заблудились по пьяни на просторах Растамании, оставляю вам карту Западловья. Кто будет главным в вашей шайке, решайте сами, только не попереубивайте там друг друга раньше времени. С наилучшими, но не самыми искренними пожеланиями, ваш Гексулечка.» Козёл ты, Гексулечка! – подытожил Шмеля, когда письмо было прочитано.

Из рукава Кыси возникла записная книжечка.

– Только попробуй, мой хороший! – злобным тоном остановил его Шмеля. – Я твою рукопись тебе в зад вобью, ежели в ней появится моё имя! Доступно пояснил?

Кыся, у которого ещё побаливала челюсть, поспешно порвал книжку на клочки и отшвырнул их подальше.

– Умница! – подобрел Шмеля, перевернул послание и обнаружил на обратной стороне карту. Норман и Кыся, стукаясь лбами и пыхтя, с любопытством разглядывали творение министерской руки.

– Рисует, как курица лапой, – констатировал Фуфел. – Никакой объективности.

– Согласен, – ввернул Шмеля, – ублюдский почерк и ни черта не понять.

– Да, это рисунок Гекса, – кивнул Кыся.

Шмеля скомкал бумажку и отфутболил её прочь.

– Хрен с ней, с картой. И без неё всё ясно.

– А куда мы пойдём? – недоумевал Кыся.

– К морю, твою мать, отдыхать и загорать! – вспылил Шмеля.

– Предлагаю идти через Некрополь, – подал голос Норман.

Кыся испуганно заморгал.

– Зачем же? Не надо туда идти! Там страшно, там заброшенные руины, там бешеные воробьи гадят прямо на голову!

– Вот поэтому и двинем в ту сторону, – сказал маг. – Никто там не крутится, не шпионит… Самое то!

– Тогда вперёд, – подтолкнул Шмеля дрожащего Кысю. – Сделаем перед завтраком километров двести, аппетит нагуляем.

– Мы чё, завтракать через неделю будем?! – ужаснулся Кыся.

– Гы-гы! – Шмеля повернулся к Норману. – Видал, как попался?

– Шутник, блин! – загоготал профессор.

Если топать от Иллюминока на юг недели три кряду, не останавливаясь на всякие мелочные стоянки типа поспать, пожрать и прочее, вы рано или поздно упрётесь в море, миновав крупные и не очень поселения вроде Эльфийской Колонии и другой безразличной для нормального обывателя ерунды. Однако у южной оконечности Галадарского кряжа Большой Имперский Тракт разветвляется – одна дорога идёт до этого самого моря, вторая, попетляв миль пятьдесят-шестьдесят, прерывается руинами некогда огромного города, который габаритами мог поспорить с самой столицей.

Если бы не одно «но».

Жители этого города, название коего утеряно в веках, во времена расцвета Империи были до дрожи трусливы – все, как один. Таких слюнтяев, нытиков и подхалимов следовало ещё поискать, а если вы их и найдёте – знайте, что это, скорее всего, прямые потомки жителей Некрополя, ныне мёртвого и опустевшего, загаженного донельзя перехожими путниками и перелётными дятлами. Кстати, Кыся зря боялся идти через Некрополь, ибо по всем приметам он и был некропольцем, только по досадной болезни мозга, которая зовётся «конкретный отвал башки», он этого не знал.

По причине трусости некропольцы редко покидали свой город – за его стенами их поджидал весь этот гнусный и ублюдский мир со своими гнусными и ублюдскими кознями. А если и находились на голову болезные, то по возвращении (при условии, конечно, что кто-то возвращался) их славословили, боготворили и вообще пропагандировали культ личности. В конце концов тогдашнему Императору это всё порядком осточертело, так как его жизненным кредо были пословицы: «Кто не с нами, тот не с нами», «Вся власть мне» и наконец «А чё это они носы воротят от остальных, а?!» Принципы Императора не совпадали с бытом некропольцев, и посему решено было город поставить в позу краба, а то ишь как разболтались! Свирепые воины Империи, культивирующие боевой стиль «ударь со спины, бей лежачего», во мановение ока призвали непокорных к ответу. Император сам лично справил нужу в городской ратуше в главном её зале, а вот какую нужду, история снисходительно умалчивает. Нынешний Император жалел, что не ему выпала честь нагадить в Некрополе. «Уж я бы там ого-го!.. Я бы им эге-гей!.. Да я бы!..» Дальнейшие восклицания августейшей особы всегда прерывались визгом и истерическим хихиканьем.

Известно, что во времена описываемых здесь событий Некрополь представлял собой груды камней и купы чахлых деревцев. Мало кто отваживался провести ночь хотя бы на подходах к городу, ибо ходили слухи, легенды, басни, сплетни и анекдоты о том, что там НЕХОРОШО. Не страшно, не мерзостно, а просто – НЕХОРОШО. А может, эти слухи распускали цивилы, которым любая царапина на стене кажется заговором против моральных устоев и предвестием упадка цивилизации.

Но Шмеле и его разудалой компашке было пофигу на современные страшилки, и по этой причине они довольно бодро топали в сопровождении осликов уже битый час в направлении Некрополя. За это время им попался только наглый до бесстыдства пацан, который заявил, чтобы ему «дали по-быстрому сигарету». Норман, услыхав такое, вытянул физиономию до земли, Кыся – тоже (добавив: «Да как ты смеешь так разговаривать со взрослыми!»), а Шмеля, подойдя к дерзкому пацану и отвесив ему пендаля, процедил:

– В следующий раз говори не «дай-ка сигарету», а «дяденьки, угостите, пожалуйста, сигаретулькой, в натуре».