Итак, в пятницу он повез ее в Новую Шотландию. Как водится, они остались там ночевать. В субботу вернулись в Бангор, но ехать куда-либо было уже слишком поздно. Воскресенье – не самый подходящий день для начинаний, особенно с поправкой на воскресную школу: занятия для первого и второго года обучения в девять утра, богослужение в десять, а в пять вечера – лекция в доме приходского священника «Жизнь молодого человека во Христе». Приглашенный лектор показывал слайд-шоу с картинками из Апокалипсиса, во всех подробностях разъясняя, что грозит нераскаявшимся грешникам. Адские котлы, кровоточащие раны и больные кишки. Джорджина Леандро тем временем в сопровождении дам из числа приходских активисток разносила пластмассовые стаканчики с напитками и овсяные печенья. Вечером в церковном подвале устроили непременные хоровые спевки во славу Христа.

По воскресеньям Леандро каждый раз чувствовал себя в равной степени просветленным и изнуренным.

Иными словами, выбраться удалось не раньше понедельника, пятнадцатого августа. Бросив блокнот, диктофон и «Никон» с полным кофром пленок и объективов на переднее сиденье верного «доджа», Леандро отправился в Хейвен – как он надеялся, навстречу своей будущей журналистской славе. Он бы не слишком испугался, если бы узнал, что история, в которую он собирается влезть, грозит стать величайшей сенсацией со времен распятия Христа.

Выдался ясный тихий день. Было тепло, но не чересчур, без изнуряющей удушливой жары, терзавшей землю последние несколько дней. Этот день запомнят все люди на планете. В своей алчной жажде сенсации Джонни позабыл о народной мудрости: «Бог одной рукой дает, другой забирает».

Он только знал, что наткнулся на что-то грандиозное. И никакие Дэвиды Брайты его не остановят, и плевать на их подколки про Джимми Олсона, волшебные часики и Фу Манчу.

Он завел машину и начал выруливать на проезжую часть.

– Джонни, сынок! Не забудь мешочек с обедом! – крикнула матушка. Она спешила ему навстречу, пыхтя и отдуваясь. Бока пакета из темной оберточной бумаги соблазнительно лоснились от жира. Еще со школы Леандро сохранял верность сандвичу с болонской колбасой и колечками красного лука, поджаренными в растительном масле.

– Ну зачем ты так утруждаешься? – сказал он, забрал пакет и пристроил его на полу. – Спасибо, конечно, но ведь я могу перехватить гамбургер по пути.

– И не думай, – встряла матушка. – Я не устану тебе повторять, чтоб и в мыслях не держал заходить в придорожные забегаловки. Джонни, неизвестно, что там творится на кухне.

И зловеще прибавила, подавшись вперед всем торсом:

– Микробы.

– Мам, мне пора…

– Микробов просто так не увидишь, – продолжала миссис Леандро. Она села на любимого конька и слезать с него не собиралась.

– Да, мам, – покорно молвил сын.

– Некоторые заведения – настоящий рай для микробов, – напутствовала она. – Повара, ну как тебе сказать, не следят за собой. Неизвестно, моют ли они руки после уборной. И иногда даже под ногтями у них грязь или – какашки. Знаешь, мне неприятно говорить такие вещи, но кто еще тебе скажет, кроме матери? От этой еды человек может очень тяжело заболеть, очень.

– Мам…

Издав протяжный страдальческий вздох, она промокнула передником уголок глаза.

– Ну конечно… Твоя мать – глупая, ни на что не годная старуха, давно уже в маразме. Пора бы уж научиться помалкивать.

Хотя Леандро понимал, что это всего лишь ловкая манипуляция, он покорно стоял перед матерью и выслушивал нотации, как провинившийся второклашка.

– Ну что ты, мам, – ответил он. – Я так не думаю.

– Я ведь о чем, ты у нас знаменитость, известный репортер, а я просто сижу дома, заправляю тебе кровать, стираю тебе одежду и проветриваю твою комнату, если ты всю ночь пукал после пива.

Склонив голову, Леандро молчал и ждал, когда ему позволят уйти.

– Пообещай мамочке, что будешь держаться подальше от придорожных забегаловок, Джонни. А то смотри, заболеешь из-за микробов.

– Обещаю, мам.

Удовлетворившись вытянутым из сына обещанием, мать решила, что можно отпустить его с богом.

– Ты, конечно, вернешься к ужину?

– Да, – ответил Леандро, не решившись огорчить мать.

– Ровно в шесть? – не унималась старушка.

– Буду-буду!

– Ну прости меня, я старая, глупая…

– Пока, мамулечка! – торопливо распрощался он и вырулил с бордюра.

Леандро поехал, а она еще долго стояла на тротуаре и махала вслед. Глядя на нее в зеркало заднего вида, он помахал в ответ в надежде, что теперь она наконец пойдет в дом, – и не желая ее огорчать. Через два квартала он свернул направо, и мать пропала. У него как будто гора с плеч свалилась. Стыдно – не стыдно, а каждый раз он испытывал облегчение, когда его мать скрывалась из виду.

Тем временем в Хейвене Бобби Андерсон показывала Джиму Гарденеру модернизированный дыхательный аппарат. Эв Хиллман узнал бы эту вещицу. Респиратор был очень похож на тот, который он прихватил для Батча Дугана. Разница состояла лишь в том, что для Дугана респиратор служил защитой от хейвенского воздуха, а в случае с Бобби и Гардом все было наоборот. Внутри корабля томминокеров они собирались дышать привычным хейвенским воздухом из баллонов, которые она теперь и демонстрировала.

В тот же час, в половине десятого, Джон Леандро рассекал по Дерри. Он вырулил на обочину неподалеку от места, где в свое время был обнаружен выпотрошенный олень и патрульный автомобиль, закрепленный за инспекторами Роудсом и Габбонсом. Леандро открыл бардачок, где лежал «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, которым он обзавелся неделю назад в Бангоре. Достал его, взял в руки, опасаясь коснуться спускового крючка, хотя и знал, что ствол не заряжен. По сути, ему нравилось чувство уверенности и силы, исходящее от смертоносной игрушки, и притом было отчего-то боязно. Будто он вцепился в кусок мяса – и тот явно ему не по зубам.

«Микробы», прозвучал в голове голос матери. Не ешь в таких местах, а то очень тяжело заболеешь.

Он проверил коробочку с пулями – порядок. Спрятал пистолет. Пожалуй, держать его в бардачке – небезопасно и противозаконно (опять вспомнились наказы матери, причем это даже не зафиксировалось в сознании). Вот остановит инспектор для какой-нибудь мелкой проверки, попросит документы и увидит в бардачке пистолет. Как раз так в основном и попадались убийцы в сериале «Альфред Хичкок представляет», который они вдвоем смотрели по кабельному телевидению каждую субботу. Вот вам и сенсация, правда, совсем иного рода. «По обвинению в незаконном ношении оружия арестован корреспондент “Бангор Дейли ньюс”».

Тогда вытащи документы из бардачка и носи их в бумажнике, раз так боишься.

Впрочем, делать этого он не стал. Чего доброго, накличешь беду. Хотя мысль сама по себе, конечно, неплохая. А меж тем в голове звучал беспокойный голос, точь-в-точь голос матери, рассказывающей сорванцу о вреде микробов и об ужасах, которые могут произойти с ним, если он не положит бумагу на ободок унитаза в общественном заведении, прежде чем на него садиться.

И хотя сердце бешено колотилось в груди, а на коже выступила испарина, неожиданно обильная даже для столь жаркого дня, Леандро упорно ехал вперед.

Эх, какую сенсацию отхватил. Так и чую запах жареного.

Что-то здесь нечисто, разумеется. И смерть этой женщины, Маккосланд (ага, конечно, взрыв отопительного котла в середине июля, ну не смешите); и исчезновение инспекторов, которых направили расследовать это дело; и самоубийство копа, который, по слухам, был в нее влюблен. Но первейшее и самое главное – исчезновение мальчика. Дэвид Брайт нечаянно сболтнул про старика. Как будто бродит тут дед Дэвида Брауна и несет всякую ахинею про телепатию и волшебные фокусы, что происходят на самом деле.

Эх, жаль, что вы нарвались на Брайта, а не на меня, мистер Хиллман, уже в пятидесятый раз вздохнул Леандро.

Да только вот теперь Эв Хиллман бесследно исчез. Испарился. Уже две недели его нет в доме, где он снимал комнату. Ни разу не появился в больнице Дерри, где лежит его внук, хотя раньше, как уверяют медсестры, старика приходилось выгонять чуть ли не пинками. В официальный розыск он не объявлялся, да и не числился среди пропавших, ведь система такова, что тебя признают пропавшим лишь после того, как кто-то напишет об этом заявление. В том-то и загвоздка. Ловушка регламента. Поэтому в глазах закона все обстоит нормально, с чем Джон Леандро был категорически не согласен. Шито белыми нитками. Домовладелица в Дерри утверждала, что старый чурбан обманул ее на шестьдесят баксов; Леандро навел справки по своим каналам и выяснил, что это был первый и единственный счет, не оплаченный дедом за всю его нелегкую жизнь.