— Тупо иметь хороший инструмент и не использовать!

— Инструмент? — Антоний поднял бровь. — Тогда используй по назначению. Как молоток: гвозди забивай, на ногу себе не роняй. Точнее, как, э, бензопилу.

Электра потерла лоб.

— Молоток! Где ты хоть видел его, не то что ронял.

— Я-то? Скворечник в детстве сколачивал. На Марселе. В рамках приучения к труду.

— Ладно. Конрада придется отправить работать. Не решила пока, куда. Он на планету рвется. Но перед тем как его выпускать, я позабочусь о Малаке. Ни Конраду, ни Квинту не нужно знать, что он на Земле. Представляешь, какая паранойя грянет, если это всплывет?

— А он что, на Земле? Нет, я положительно отстал от жизни.

— Он, очевидно, прятался в шаттле Люция — может, собирался сбежать, может, злился на меня, как теперь понять.

— И мы сами отправили его на Землю вместе с криокапсулой? Ловко. Рим просто-таки средоточие технологий и безопасности! Но как ты собираешься о нем позаботиться?

— Прежде всего — закрою адмиральским доступом записи трансляции из лаборатории. Сейчас всем точно не до Малака, но когда о нем вспомнят… Он и так-то для них живая бомба, а если всплывет его присутствие во время побоища, что начнется.

Электра, не откладывая, заблокировала треки со шлемов Фулька и его людей, всю пачку. В помещении лаборатории наверняка были свои камеры, не могло их там не быть. Можно ли надеяться, что они отключились, когда легионеры все обесточили? Если нет, у Гая тоже есть какие-то записи. Конечно, есть, он ведь даже показывал ей кусочек! И Елена Метелла видела — могла видеть — все. Вот и объяснение ее запросу о личном разговоре.

— Как же трудно заметать следы и держать все в голове! И как только римляне умудряются все же строить какие-то козни. Тут особый талант нужен.

— Брось, у римлян это в крови! Может, ты подкидыш, что так плохо справляешься?

Электра вздрогнула.

— Я, собственно, хотел тебе показать. Кабиры исследуют обломки кораблей. И нашли там вот что.

Электра пролистала запись. Кабиры вытащили из мешанины, рассортировали и разложили по порядку в техническом доке стоящие с их точки зрения находки: части механизмов, неизвестную мертвую электронику, несомненное, хоть и незнакомое оружие. И тела. Что же, мозг уже адаптировался и не воспринимает мертвое человеческое тело как что-то невозможное в кадре, она сразу заметила сложенные в ряд трупы на краю изображения, но дала себе поблажку несколько секунд пожить без точного осознания этого факта.

— Анализаторы уже что-то выдали? Что это за осколки тут? Красивые.

— Электра.

— На технику не похоже. Предметы культуры?

— Электра, — мягко повторил Антоний.

Нужно сдаться.

— Это я их убила?

Молчание.

— Антоний, эти люди — из отсеков сбитого нами корабля эриниев?

Антоний с явным усилием сморгнул и включился обратно.

— Да. Видишь, эти четверо — халифатцы, синее с золотом, я проверил, такие цвета носят гвардейцы Кадара.

— Заложники?

— Не думаю.

— Пленные? Союзники?

— Не знаю. Офицеры, судя по мундирам. Золотое шитье, позументы, длинные волосы. Халифатская аристократия. Хуже, если бы тут были люди в мундирах третьего флота, не находишь?

— Да. Хуже. С другой стороны, мы так и не знаем, где он болтается и откуда свалится нам на голову. Я только надеюсь, что далеко от Солнечной. Откуда кабиры вытащили тела?

— Изначальное местоположение — предположительно рубка и пара отсеков неизвестного назначения. На пленных не похожи, мундиры, оружие при них, но теперь кто же разберется.

— Живых не выловили? — безнадежно спросила Электра.

— Нет. Видимо, эринии не любят сдаваться в плен, точнее, ты им не оставила такой возможности. Разгерметизировали корабль и утащили с собой этих?

У одного кажется кортик на поясе. Или кинжал. Как старомодно.

— В любом случае — убитые мной сегодня люди. Много их еще?

— Тобой! Ты что, ассоциируешь себя со всем римским флотом? Нашли пока четверых.

— Это я скомандовала сбивать корабль. — Она помолчала. — Интересно, что мне о них рассказываешь первым ты. Или я пропускаю какой-то поток информации, или эти сведения не ранжированы как сверхважные.

— Просто у меня хватило доступа, чтобы запустить отдельный поиск по данным кабиров и было достаточно свободного времени на анализ, капитаны-то заняты. Да и от шока я как раз отошел — вот и занялся!

Глаза у Антония подозрительно блестели и говорил он слишком бодро и громко. Отошел он, как же.

— Я скомандовала сбивать, — повторила Электра. — Погибли люди. Что я наделала.

— Что они там делали, эти люди, как ты думаешь? Мы их к нам не звали.

Электру передернуло. Антоний как-то странно шатнулся и подошел к ней вплотную. Действительно, у него шок. И какое-то успокоительное принял, это видно. Два года на Форпосте его к такому не готовили. Может быть ему в лазарет надо? Нет, это глупо, там тяжело пострадавшие. Справится.

— Так странно. Я ничего не чувствую. Почему я ничего не чувствую.

Потом они снова, как двое суток назад, сидели за столом. Нужно поесть, привести мысли в порядок. Перегруппироваться. Будет много дел. Антоний как-то слишком сосредоточенно мазал ей хлеб маслом. Как будто хорошо сделанный бутерброд мог хоть что-то исправить. Ломтик огурца сверху, идеально отрезанный. Синие огромные тела с распростертыми конечностями в темноте. Когти, клыки во тьме. Полосующие лучи кабиров. Темные впадины под скулами, синий с золотом рукав, обындевевшие ресницы.

Как же я хочу домой, а. Домой я хочу.

— На, ешь. — Антоний пододвинул к ней тарелку с сэндвичем.

— Невыносимо хочу домой. Надеть свою одежду, — она с отвращением покосилась на еду, на рукав мундира. — Залезть с головой под одеяло.

— И проснуться в позавчера? Уже тогда было не очень.

— Теперь даже позавчера кажется мне прекрасным днем. Но лучше бы, конечно, проснуться месяц назад.

— Э, сестренка! Тогда мы еще не были знакомы.

— И что, наше знакомство того стоит?

Антоний сделался серьезным.

— Когда дядя твой, Корнелий, меня к тебе посылал, он сказал — там растерянная девочка в сложной ситуации, лети, спасай. Я сразу поискал в публичных сетях, что за девочка, вдруг хорошенькая! Пересмотрел кой-какие записи с тобой. И знаешь что?

— Что?

— Увидел столько сдержанности, холодности. Ты была как замороженная. А а теперь у тебя глаза горят. Ужасным, не буду отрицать, огнем.

Электра потерла глаза. Наверняка красные от недосыпа.

— Как у горгоны Медузы?

Антоний снова сощурился, в глазах его мелькнуло непонятное выражение.

— Ты в этой кровавой кутерьме как рыба в воде, уж прости. На своем месте. Ты со всем справишься. Ну, пускай как у горгоны. Только не превращай меня в камень.

Электра смотрела на Антония, на его точные движения, и успокаивалась. Теплый стаканчик с чаем согрел пальцы.

«На своем месте». Совсем он обезумел, вот что.

Надо было сформулировать ближайшие цели, и они потратили изрядно времени, обсуждая, какие задачи теперь основные. Требовалось протолкнуть в Сенате диктатуру, удостовериться, что с Люцием все будет в порядке и он сможет справиться со своей ролью (о боги, война длится лишь день, а я уже думаю о нем, как об оружии планетарного масштаба, всего лишь и только), а еще — надежно прикрыть гражданских. Оставались и две личные цели: найти Малака и позаботиться о лунных пленных. Сколько они могут маяться на «Кроносе», тем более корабль уже побывал в бою. Это попросту бесчеловечно!

— Отдай их Квинту.

— Он не треснет?

— А мы не треснем? Слушай, у тебя толпа капитанов. И вице-адмирал.

— А толку от них? Нет, пленных надо как-то сортировать и полезных использовать во флоте, нормальных спускать на планету, а непонятных, как ни ужасно это говорить, возвращать Дециме. В конце концов, если откроют Щит Минервы, лунная тюрьма будет одним из самых безопасных мест в Солнечной. Да, действительно, пусть Квинт и займется! Он мне до сих пор должен за свое самоуправство.