Вот теперь она проиграла. Сделала ставку — и проиграла.

Где она ошиблась?

В ком?

Она посидела еще, молча, глядя в подернутый рябью экран, пытаясь осмыслить случившееся. Сознание отказывалось принять то, что видели глаза.

— …Электра. Электра Флавия! Электра!

Это вызывал «Гадес».

Она вернула на экран запись, прокрутила на низкой скорости последнюю минуту. Ровно столько, оказывается, прошло от последней внятной команды Фулька до остановки трансляции. Остановки его сердца, остановки дыхания.

Электра методично перебрала всех сопровождавших его легионеров, принудительно вызывая данные с их визоров и брони. Везде одно и то же. Резкое падение жизненных показателей. Темнота. Неподвижность.

Что там произошло?

— Да, Елена. Простите. Я в канале.

— Наконец-то! Домина Электра, отзывайте шаттл, пока мы еще можем его прикрыть, а то потеряем и его команду. «Персефона» резко меняет орбиту, нам лучше вернуть «Гадес» в строй.

— Елена. Вы видите то же, что и я. Они точно все…?

— Да. Я вижу то же, что и вы. Они все мертвы.

Электра передала пилоту приказ о возвращении и снова невидяще уставилась в пустой экран.

Ощущение усталого безразличия было знакомым, но в этот раз она его приветствовала. Безразличие — то, что ей сейчас нужно. Она вколет себе для верности успокоительного пополам с тонизирующим, а потом проживет последние минуты с каждым из сопровождавших Фулька Аурелия в его последней миссии. Это она должна и им, и себе — понять, что же случилось. В ком она обманулась, кто их убил? Белый инопланетник? Или Конрад был прав, а Малак… Не хотелось додумывать эту мысль, поэтому она заставила себя проговорить словами: расчетливый убийца.

По понятным причинам данные с визора шлема и в боевой, и в учебной ситуации пишутся в облако, откуда их еще некоторое время можно достать для разбора полетов. Только что они стали бесценными.

Летучая память, взгляд человека, уже унесенного Хароном.

Имена легионеров стояли у Электры перед глазами, не нужно было копаться в чипе, чтобы составить список погибших. Она начала в алфавитном порядке. Что расскажешь мне ты, Арминий Гракх?

Первый десантник, чьи треки она распаковала, похоже, не успел ничего заметить. Он сопровождал капсулу, слегка подправил ее ход на повороте в машинный зал, по команде остановился и стал рядом с ней. Осторожно коснулся матовой поверхности, похоже, потер бронированной перчаткой какую-то невидимую царапину или пятно. Здесь свет мигнул, сигнал на кратко пропал, по стенам пошли уже ожидаемые голубые вспышки. Датчики брони показали сильную перегрузку; видимо, это сработало то самое тормозящее поле. Несколько секунд легионер боролся с отказывающими приводами, потом внезапное падение показателей, сразу всех. Арминий умер раньше, чем упало его тело; а визор еще некоторое время регистрировал пульсацию света и мягкое покачивание капсулы.

Может быть, тормозящее поле действует не только на броню? Какой-то дополнительный защитный механизм, предусмотрительно встроенный в систему охраны лаборатории? Возможно ли, что людей убил как раз он? Оно?

Валерия Спурина, легионер cohors aurea, личный номер 2865, шла прямо за инопланетником, когда тот протянул руку к колонне света и обернулся к людям. На записи было ясно видно белое неподвижное лицо. Никакого выражения, губы не шевелятся. Аудиоканал зафиксировал команду Фулька «стоять», но Ллир не послушал, сделал шаг вперед. Валерия попыталась вскинуть оружие, бесконечно медленно, не успевая, как во сне, а Фульк успел, оказался рядом, схватил Ллира за плечо. Электра подалась вперед. Может быть, здесь будет слышно, что они говорят друг другу? Нет, снова темнота, вспышки, перегрузка. «Отставить», это голос Фулька, «не сметь». Ллир смотрит прямо в камеру, в визор Валерии, в зрачках видно только отражение шлема с поляризованным забралом. Он молчит. «Что — жаль?» звучит в канале, не сразу ясно, что это произносит Валерия. Потом падает — картинка переворачивается.

Третий десантник был занят двумя захваченными то ли учеными, то ли техниками, пытался на повышенных тонах выяснить, как активировать пространственную воронку. Проще говоря, орал, что или им сейчас откроют долбаный переход, или…

«Или что, любезный Децимус Красс, личный номер 1385, декурион, Золотая когорта?». Сотрудники лаборатории выглядели скорее злыми, чем испуганными. «Вы вообще соображаете, что творите? Дайте сюда своего командира!» — возмущался один. Электра вгляделась. Лицо, голос были знакомые: Клавдий Секундус, ее сокурсник и племянник Гая Тарквиния. Старший брат Нонны и Маркуса, которых только недавно провожали на Золотой Марсель. В прошлой жизни. «Ты еще в абьюз-комицию пожалуйся», — огрызнулся декурион. «Вы мне не тычьте, молодой человек, я вас старше, в конце концов, и на своем месте нахожусь!». Разговор был тупиковый, декурион быстро осмотрелся, проследив взгляд второго техника, женщины помоложе. На стене, в ящичке под стеклом, на уровне декурионова плеча был какой-то рубильник.

«Это оно?»

«Не вздумайте!»

«Фульк, я нашел!»

Децимус вышиб рукавицей стекло и с силой дернул рубильник. Мгновенная темнота ослепила, как вспышка.

«Спасибо, Красс, вы тут все обесточили, — едко прокомментировал Клавдий. — Вы даже не представляете, какой урон нанесли эксперименту…»

Клавдий, что же ты делаешь тут, а. Ну зачем. Электра против воли в обратном порядке вспомнила: вилла Солярис, последняя ее вечеринка на Земле, «дядя Гай скоро приедет, дождись»; Веспер издали машет ей свободной рукой поверх слинга, держа бокал на отлете, подальше от младенческих лап; «мы уж забыли, как ты выглядишь, Электра»; такая штатская худая фигура Клавдия около ее флаера. Точно как на их с Веспой стремительной свадьбе сто лет назад, такой ранний брак; какой-то ужасно смешной и чудовищно неприличный тост на выпускном; такие неожиданные и экономные доказательства на семинарах старого Кезона Лентилла. Клавдий уже тогда занимался стохастическими процессами на стыке алгоритмизированных областей и совсем не удивительно, что работает здесь. Работал.

Камера перешла в инфрарежим и видимость вернулась, сделавшись черно-белой. Красс все опускал и опускал руку, то ли приводы доспеха, то ли передача, то ли сама реальность замедлились.

«Дестабилизация корректирующего поля… сбой системы! Все должны покинуть помещение, слышите меня, Красс! Красс, мать вашу!»

Но Красс не слышал, вернее, слышал он что-то свое, потому что вдруг не в лад спросил «за что?», обернулся — изображение дрогнуло и поплыло вбок, медленно сдвинулось, растягиваясь, потом сфокусировалось на единственной белой среди угасающих, сереющих, клонящихся как снопы фигур. Инопланетник смотрел еще секунду, потом сделал шаг назад, туда, где за его спиной черным на фоне черноты выделялся контур бывшей колонны. Вспыхнул, схлопнулся в яркую точку и погас насовсем.

Легионер и штатские умерли одновременно, первый чуть дольше держался на ногах, броня держала. Потом рухнул и он.

В обычных условиях броня выносит из боя тяжело раненых, даже погибших. Не в этот раз. Оставить их, отозвать шаттл было правильным решением. Единственным, похоже, правильным за сегодня. Что толку таскать за собой своих мертвецов.

Электра отключила все трансляции. Со стереоэкрана на нее снова покатились безразличные угрюмые волны.

Ллир исчез, перебив свое сопровождение и нескольких штатских; бежал — очевидно, туда, где недосягаем. Малак сбежал. Но жив, хвала богам, хотя бы он — жив. Люций… что же, Тарквинии, вероятно, вернут его тело семье.

Неудержимо клонило в сон.

Брызги почти долетали до лица, волновался ветер, ровно шумел океан.

Она спала полуобморочным, мертвым сном, психика просто отключилась, как тот рычаг в лаборатории. Не оглядывайся. Не огля-ды-вай-ся.

***

Никакого моря не было, было темное пространство, обжитое, как утроба матери. Свое. Бескрайнее. Электра лежала, смотрела в знакомую темноту, все было спокойно, все было так, как было всегда. Она была одна и не одна, везде и нигде конкретно. Потом далеко внизу что-то дрогнуло, шевельнулось, что-то самое малое сместилось. Тук-тук, ударило сердце. Сдвинулся камушек, прошуршала струйка песка.