— Я ничего не помню, — задумчиво произнесла я. — Будто белое пятно перед глазами.

— Рано или поздно память должна к тебе вернуться.

— Так, странно. Помню, как кузен наткнулся на меня, как мы повздорили, как он ударил…, - на этом месте я замолчала, пытаясь вспомнить о том, что же произошло дальше. Мама побледнела, но продолжала молчать, опасаясь мне помешать, и лишь ее потемневший взгляд говорил о том, что она в ярости. — Что со мной произошло?

— Ох, Розалия, ты проспала почти трое суток, — покачала головой мама. — К вечеру ты не вернулась домой, я подняла Арио и Арнольда с Оскальдом, а когда поняли, что и Ларенц пропал, решили отправиться на ваши поиски, подумав, что вы просто где-то заплутали… Потом увидели столб невероятного сияния, и поняли, что в наследнике наконец-то проснулась сила четырёх стихий. Мы вас обнаружили на лесной поляне. Ты без сознания лежала укутанная зеленой травой, погруженная почти в коматозный сон, а Ларенц оказался в страшной ловушке. Он был по пояс закопан в землю, а верхнюю часть его тела оплетали корни вековых сосен, которые стали необычайно гибкими и очень прочными, и еще почему на них появились острые колючки, которые поранили парня. Арио с трудом смог его освободить. Видимо, ваша перепалка спровоцировала в Ларенце инициацию, и спавшая до этого момента в нем сила наконец-то пробудилась. Поток энергии был настолько велик, что парень не справился, и его энергия выплеснулась, разрушая все вокруг.

— А почему у меня так болит в груди? — поинтересовалась я.

— Ларенц случайно задел тебя своей силой, тем самым переполнив и твои резервы. Когда мы вас нашли, твоя жизненная энергия плескалась через край. Доченька, это очень опасно для организма. Перенасыщение и быстрое опустошение приводят к истощению. Арио был вынужден запечатать тебя настолько, насколько хватило его сил. Вскоре все станет, как прежде.

Я приложила ладонь ко лбу, пытаясь осмыслить услышанное. Арио так ждал, когда же сила четырех стихий проснется в его сыновьях. Теперь он будет счастлив. Но Ларенц — гадкий, мерзкий, подлый, какой из него будущий правитель клана?

Перед глазами мелькнули обрывки воспоминаний, и я нахмурилась:

— После того как Ларенц меня ударил, кажется, я почувствовала боль, — автоматически прижала руку к груди, — а затем мир изменился. Мама никогда раньше такого не было. Я видела вокруг себя разноцветные нити, неведомую силу, которая подчинялась мне. Хотя даже не так. В тот момент мы были равноправными партнерами, двумя половинками одного целого и будто дополняли друг друга. Это невозможно объяснить. Мне казалось, что я всесильна, а затем эйфория сменилась непреодолимой усталостью… Это явь или сон?

— Милая, так твое подсознание отреагировала на инициацию Ларенца. Отдыхай, — мама поднялась с моей постели. — Чуть позже я принесу тебе что-нибудь покушать.

— Но я уже хорошо себя чувствую, — попыталась возразить я. — Можно мне встать? Наверно, заказов накопилось?

— Сама со всем справлюсь, а ты поспи, — мама ловко подхватила таз и покинула мою комнату.

«Немного полежу и встану», — решила я, не желая сейчас спорить с родным человеком, но вскоре уснула, даже не заметив этого. 

Прошло несколько дней

— Я не понимаю, зачем мне идти к Арио? — бросила на маму вопросительный взгляд. — Он очень редко приглашает нас, а тут… И был бы праздник какой, а то так, без всяких видимых причин семейный ужин. Можно я не пойду? Ну, пожалуйста.

— Розалия, — мама нахмурилась. — Из-за слабости после «болезни» ты и так пропустила празднование совершеннолетия Ларенца, и будет крайне неудобно, если и сегодня не явишься на ужин. Подумай, как я буду выглядеть? Да и Арио может обидеться. Прекрати капризничать, не маленькая уже. И поверь, будет весело.

Бросила на нее скептический взгляд. Будет весело? Что-то слабо в это верилось. Обычно праздники в доме главного ведьмака протекали по одному и тому же сценарию — робкие разговоры за столом, под угрюмым взглядом хозяина дома, его резкие, иногда обижающие реплики, дурацкое кривляние кузена, затем чаепитие с маминым пирогом, который она традиционна пекла к ужину, и такое долгожданное возвращение домой. Никогда в доме Арио не было весело, а семейные встречи обычно походили на повинность, которую отбывали все члены семьи. Если честно, встречаться ни с дядей, ни с противным Ларенцом совершенно не хотелось, но и маму ослушаться я не смела. Можно было бы солгать о плохом самочувствии, но вряд ли мне поверят.

— Розалия, давай не будем спорить. Идти надо.

— Хорошо, — кивнула я и направилась к небольшому узкому шкафу в углу комнаты, чтобы достать, как говорила мама какое-нибудь «приличное» платье.

— Подожди, — остановила она меня и вышла на несколько минут, а затем вернувшись, положила на кровать красивое платье светлого зеленого оттенка с широким поясом, расшитым крупным бисером. — Вот, одень. Думаю, оно будет тебе к лицу.

— Но ведь это твое? — изумленно посмотрела на нее. — Это же папа подарил.

Это единственная вещь, которую мама тщательно берегла, не позволяя даже трогать, а тут решила подарить. Это было более чем странно.

— Сколько ему можно пылиться в шкафу. Мне оно уже маловато, а тебе как раз будет впору. Носи на здоровье.

Я аккуратно погладила тонкую струящуюся ткань, провела пальцами по вышивке и восхищенно выдохнула:

— Спасибо.

— Пояс на платье зачаровывал твой отец, — мама грустно улыбнулась. — Надеюсь, что тебе оно принесет счастье. Переодевайся, а я пока упакую пирог с ягодами к чаю.

Оставшись в одиночестве, плюхнулась на кровать и, посмотрев на платье, спросила сама у себя:

— Ну и что это значит?

Ответа у меня не было. Но мама явно что-то скрывала. За последние дни единственный родной и близкий мне человек сильно изменился. Мама часто грустила, а еще я несколько раз ловила на себе ее задумчивый взгляд. Я никак не могла понять, что же происходит, но почему-то мне казалось — это связано с инициаций Ларенца. Что произошло в лесу я так и не вспомнила, сколько бы ни старалась. Воспоминания просто отсутствовали и, хотя мама говорила, что память со временем вернется, у меня были большие сомнения на этот счет.

— Розалия! Поторопись!

От крика я вскочила и стала спешно переодеваться, понимая, что если мама сейчас войдет и застукает сидящей на кровати, то обязательно рассердится на меня.

Платье село как влитое, подчеркивая цвет моих глаз, визуально делая их еще темнее. А вот с волосами мне пришлось повозиться. Они никак не хотели собираться ни в косу, ни в хвост. Выскакивала то одна прядь, то другая, и у меня даже промелькнула мысль оставить их распущенными, а потом крикнула:

— Мама, помоги мне, пожалуйста, — и когда она вошла в комнату, протянула ей расческу. — Никак не могу справиться. Может мне немного их подстричь?

— Садись. И даже не думай о всякой ерунде. Не дело это, если ведьма состригает свою силу. Запомни это, и чтобы я никогда больше этих глупостей не слышала.

Отчитывая меня, как ребенка, мама, ловко заправляя прядку за прядкой, заплела мне красивую фигурную косу, украсив ее кончик изумрудной лентой.

— Ты у меня настоящая красавица, — улыбнулась она мне, поцеловав в макушку. — Идем. Опаздывать нехорошо.

Тяжело вздохнув, послушно поплелась за ней, уже мысленно размышляя о том, чем займусь, когда мы вернемся домой. Арио встретил нас на пороге с широкой улыбкой на лице. Удивительно, но главный ведьмак был в хорошем настроении.

— Добрый вечер, Каролина, Розалия, — он чуть кивнул, — добро пожаловать в мой дом. Да пребудет с вами сила.

— Спасибо, брат. Пусть сила никогда не покидает твой дом, — ответила мама, произнеся традиционную фразу приветствия.

Нас уже ждали. За накрытым столом сидела вся семья: старая Брунгильда, мать Арио и моей мамы, его супруга, их сыновья Аскольд и Освальд с женами, ну и Ларенц.

— Присаживайтесь, — глава клана добродушно пригласил нас к столу.