У Арио было трое наследников — Арнольд, Оскальд и юный Ларенц. К большому сожалению, ни один из его сыновей не унаследовал великого колдовского дара. Двое уже перешагнули порог совершеннолетия, да и в младшем наследнике задаток управления всеми стихиями за пятнадцать лет жизни так и не проявился. А это означало только одно, что, когда придет время, Арио уйти за грань, неизвестно кто встанет во главе нашего клана. Конечно, до этого было еще очень много времени. Дядя был в самом расцвете сил. Совсем недавно было большое торжество по поводу его пятидесятилетия, а продолжительность жизни наших жителей благодаря магической силе составляла более ста пятидесяти лет. Хотя некоторые уходили за грань, намного раньше положенного срока по определенным обстоятельствам, допустим, как мой отец. Я, почему-то об этом никогда не задумывалась, наверно потому, что была совсем юной.
Но я знала, что многие жители клана ведьм перешёптывались о том, что сыновья Арио Темного не удались, и что главный ведьмак сильно переживает, ведь они не унаследовали всемогущий колдовской дар отца. И все понимали — если этот дар не проявится у младшего сына до совершеннолетия, то его уже не будет никогда. А значит, в конце жизненного пути Арио предстоит сделать трудный, но самый главный и правильный выбор — решить кто из его детей встанет во главе клана, если, конечно, у кого-то из ближайших родственников внезапно не проснется дар всех четырех стихий. Но рассчитывать на это не приходилось, потому что такого не случалось уже много веков.
— Розалия! Розалия! Непослушная девчонка, куда же ты подевалась?
Громкий женский крик эхом разлетелся по округе, постепенно теряясь среди деревьев и затихая.
— Розалия!!!
Я прекрасно понимала — мама наверняка очень сильно волнуется, ведь я ушла из поселка, не сказав, куда направляюсь, что пришла пора вернуться домой, потому что еще немного и солнце начнет опускаться за горизонт, но сделать с собой ничего не могла. Я лежала, широко раскинув руки, прямо на земле, среди молодой изумрудной травы и невероятных, очень душистых, ландышей, на своей заветной поляне в чаще леса. Мне было так хорошо, что я просто не могла пошевелиться. Вдыхая манящий, сладковатый аромат первоцветов, и упираясь взглядом в верхушки громадных вековых сосен, я была безумно счастлива и безмятежно спокойна. Казалось, что чудодейственные силы земли наполняют мое тело своей жизненной энергией, окутывают с ног до головы, щедро делясь своим спокойствием и умиротворением. На эту восхитительную, скрытую от чужих взглядов, поляну я наткнулась случайно прошлым летом, блуждая, как всегда, среди огромных могучих деревьев. Лес манил меня своей нетронутой чистотой, и я часто бегала в него, несмотря на бесконечные запреты матери, которая всегда беспокоилась и переживала, что ее дочь может потеряться. Но этого не могло произойти, только по одной причине — я чувствовала лес, как саму себя, и всегда прекрасно знала, куда мне нужно идти, где находятся необходимые травы, где затаился зверь, и какая из тропинок выведет меня к дому. Это были необъяснимые ощущения на уровне интуиции, и поэтому о них я никому не рассказывала, опасаясь, что моим словам никто не поверит. Все свободное время, я проводила на своей лесной поляне в чаще леса. Здесь мне была знакома каждая травинка, каждый листик, а ящерица, выползающая весной на корягу, была моей подружкой, и она совсем не боялась меня. Деревья, окружающие поляну, приветливо шелестели листвой, цветы тянулись ко мне, трава мягким ковром укутывала ноги. Я любила этот потайной уголок леса, и по праву считала себя хозяйкой этой лесной поляны, которая была хороша в любое время года — и осенью в шелесте опавших листьев, и зимой под снежным покровом, не говоря уж о теплых временах года.
— Розалия!
Тревожный звонкий голос мамы пронзил тишину леса. Я понимала, что пора идти домой, но встать не было сил. Полежав еще немного, я резво подскочила с земли и, отряхнув платье, попыталась заплести волосы, но у меня ничего не получилось. Все ведьмы нашего клана, кроме, Грины короткостриженой, которой патологически не везло, и ее отросшая коса то и дело случайно попадала в пламя огня при приготовлении очередного зелья, были обладательницами длинных волос, разных оттенков черного и темно- каштанового, но моя коса считалась самой роскошной. Я была маленькой и очень хрупкой, даже для своего десятилетнего возраста, но уже считалась первой красавицей среди наших ведьм. Мама часто говорила мне:
— Розалия, ну и в кого ты уродилась такой хорошенькой.
Я слушала маму, смущенно опустив взгляд вниз, но в душе всегда знала, что она не льстит мне как своей единственной дочери, а говорит правду. Глядя в колдовское зеркальное озеро, я видела в отражении прекрасное лицо — изумрудные миндалевидные глаза, в окаймлении темных густых ресниц, будто нарисованные тонкие брови, прямой носик и ярко-алые, слегка припухшие губы. Мои волнистые черные до пят волосы, струящиеся по спине, не оставляли равнодушным никого.
— Какая красавица наша Розалия! — я так часто слышала эти слова от жителей нашего клана. — И в кого она такая?!
Как в кого? Моя мама, Каролина, сама была очень хороша собой, и я видела, как на колдовских посиделках смотрят на нее свободные, да и несвободные ведьмаки, несмотря на то, что у нее была я. Но мама общалась со всеми одинаково вежливо, и предельно холодно. После смерти отца она так и не допустила ни одного мужчину в свою жизнь, полностью посвятив себя воспитанию дочери, то есть меня. Отец погиб очень рано. Как-то мама нечаянно обмолвилась, что его смерть была неслучайной, и что при проведении какого-то колдовского обряда что-то пошло не так, но буквально сразу же перевела разговор на другую тему. Позже я пыталась с ней поговорить об этом много раз, но она всегда находила предлог, чтобы не отвечать на мои вопросы:
— Ты еще мала!
— Тебе не нужно этого знать.
— Так решила судьба
— Розалия, займись делом.
Вот самая маленькая часть ее ответов, и я уже поняла, что правды от нее, видимо, не узнаю никогда.
Тогда я попыталась найти ответы на свои вопросы у жителей клана. Но все отвечали уклончиво, крайне расплывчато, а потом и вовсе кто-то донес обо всем дяде. Меня как следует отчитали и объяснили, что прошлое лучше не ворошить, ведь его все равно не изменить. Семья явно от меня что-то скрывала, но мне пришлось пообещать, что не буду больше никого доставать всех своими ненужными настырными вопросами.
Единственное, что знала точно, мама сильно любила, да и сейчас продолжает любить моего отца. Она очень часто, с ноткой легкой грусти в голосе, повторяла, что я такая же, как и отец, да и характер у меня папин. Я ладила со всеми в клане, но меня никто и не обижал, потому что все знали — Розалия не даст спуску никому. Умела постоять за себя, и других, и была беспощадна к тем, кто не прав и пытался обидеть более слабых.
— Ты слишком похожа на своего отца, — вздыхая, повторяла мама, — такая же справедливая, честная, добрая.
А разве это плохо? Я жила по совести, никого не обижала, по возможности помогала всем, и просто наслаждалась своим ускользающим детством.
— Розалия, где ты? Розалия! — голос мамы послышался где-то рядом, и я припустила в сторону дома, понимая, что сейчас мне опять достанется. Маму огорчало, что ее дочь любит проводить много времени в лесу, в уединении. Я не могла этого объяснить, но мне просто было необходимо соприкосновение с природой, иначе мне начинало казаться, что из меня уходят жизненные силы. — Розалия!
— Я тут, — прокричала в ответ, выскакивая из кустов на лесную тропу, — уже иду.
Мама, увидев меня, сначала невольно, с какой-то долей облегчения, улыбнулась, но тут же нахмурилась:
— Где ты была? И почему в таком виде? — Она достала из кармана красную ленту и стала быстро-быстро заплетать мои волосы в плотную тугую косу. — Доченька, сколько раз я тебе говорила нельзя уходить так далеко одной? А если что-нибудь случится? Совсем ты не слушаешься.
