У него все ещё было не много опыта в делах любовных, но он прислушивался к своим желаниям и чувствам, хотел принести удовольствие Айке. Обхватив обе груди ладонями, он слегка помассировал их. Это по-прежнему была его любимая часть женского тела, а уж как ему нравилась грудь Айки, и говорить нечего. Положив одну руку ей на спинку, он снова подвинул ее к себе и опустился вниз, хватая губами сосочек и играя с ним языком. Он мог бы продолжать так долго, меняя положение рта на груди, это уже было больше, чем он мог бы представить, что когда-нибудь с ним вновь случится. Но давление в штанах говорило, что этого недостаточно.
Прорычав, Роб оторвался от Айки и быстрыми движениями сорвал с себя камзол и рубашку, слегка запутавшись в рукавах, потому что в этот момент потянулся за поцелуем к губам Айки. Терпение было на исходе, он спешил добраться до самого главного, будто ему в голову пришла мысль, что если не поторопится, то уже никогда получит ее.
Айка с не меньшей страстью впилась в его губы, но до тех пор, пока они не пришли к главному, она хотела побольше насладиться самими ласками. Продолжая двигаться на его штанах, обхватив ладони Роберта и положив их себе на бедра, продолжая держать, Айка еще впридачу стала покачивать бедрами. Ей так нравилось, как Роберт ласкает её изгибы — Айка очень любила изгибы своего тела, потому что она знала — её тело идеально. Она идеально танцевала в сексе, до него и после него. Она идеально двигалась для женщины и еще идеальнее завлекала этим мужчин. Все мужчины были её… Все, кроме одного, но никто из них не был ей нужен. Лишь бывший жрец с белоснежными волосами, которого она когда-то приручила и сделала своим.
Потираясь сосками о его грудь, Айка, спустив взгляд, с опьяненным разумом поняла, насколько стало тело Роберта хорошим. Мужественным, красивым и таким соблазнительным. Каждую его мышцу хотелось обласкать языком, что она и начала делать. Укусив его губы, дабы он ей не мешал, королева спустилась губами к шее Роберта, затем к ключицам, обводя каждую языком и запечатляя на каждом сантиметре его тела поцелуй. Положив руки на грудь мужчины, она заставила его медленно лечь на спину, чтобы она наконец-то смогла дойти до рельефа его тела. Сначала его грудь, целуя и царапая кожу, потом ниже, к животу, пальчиками обводя каждый рельеф, а когда спускалась еще ниже, обязательно показывала зубки и касалась ими кожи жреца.
Айка желала насладиться им в полной мере. Своим мужчиной, его телом и этим процессом.
Как же приятны были эти ласки, особенно от нее. Он специально напрягал каждую мышцу, которой она касалась, чтобы она ещё лучше ощутила, каким он стал. До воина ему все ещё было далеко, но он не забросил тренировки, которым его научила Ева. Да и постоянные поездки на лошадях не давали телу расслабиться.
— Айка, — томно позвал он, когда ее ладонь легла ему на пах. Он запрокинул голову назад, готов был кончить уже от этого. Попытался представить что-нибудь нехорошее, чтобы продержаться дольше, но как он мог, когда сама королева, его богиня дарила приятные ласки. Он положил ладонь ей на голову, зарываясь в белоснежные волосы и привлекая внимание. — Я хочу тебя всю. Подари мне эту ночь.
Она исполнила его просьбу. Поднявшись и так же над ним пританцовывая, Айка сняла с себя штаны и бельё, представ перед Робертом абсолютно голой. Он настолько завороженно смотрел на неё, что и сам как-то забыл о себе позаботиться, но королева помогла ему в этом вопросе.
Когда же его возбужденная плоть была освобождена от оков ткани, Айка оседлала своего жреца, и сама запрокинула голову от долгожданного чувства наполненности внутри себя. Наконец-то она была едина с ним! И сердце, и разум — всё возрадовалось. Кровь застучала в ушах, и Айка не сразу смогла сфокусировать возбужденный взгляд на Роберте. Когда же смогла, улыбнулась ему влюбленной улыбкой, опустилась к его лицу и, двигая бедрами, извиваясь на его теле, потираясь сосками о кожу, поцеловала его. Целовала долго, мучительно… даже не целовала, а ласкала его губы языком и своими губами, постанывая и гладя его плечи и шею.
Её глаза были закрыты, она прислушивалась к своему телу, вбирала в себя всё то, что сейчас происходило. Каждое прикосновение, каждое вхождение; прислушивалась к звукам — к горячему дыханию Роберта, к своим стонам и пошлым звукам, которое происходили во время вхождения. Один или два раза за весь процесс она поднялась и ускорила скачки на теле Роберта, чтобы вдоволь насладиться взглядом его реакцией и тем, какое удовольствие он испытывал, смотря и чувствуя её.
Роб сходил с ума. Ему не верилось, что это происходило с ним. Он снова был един со своей богиней, мог прикасаться, наполнять ее собой. Его руки безостановочно блуждали по ее телу, стараясь запомнить каждый изгиб, которые и так навсегда отпечатались в его памяти.
В этот раз он не стеснялся естественных звуков, которые издавали их тела, не краснел от того, что их могли услышать за плотной шторой. Поддаваясь наслаждению, он тихо стонал в унисон с Айкой, но не хотел громче, чтобы не заглушить ее приятный голос своим. Иногда он двигался бедрами навстречу к ней, сильно сжимая ягодицы, но в основном предоставлял свободу Айке. Она же королева, она должна править.
Но держаться было все сложнее. Даже когда она наклонялась к нему, давая передышку им обоим, он наслаждался медленным вхождением. А когда она вновь пускалась вскачь, сжимал зубы до боли, чтобы не кончить раньше времени. Сначала он хотел принести удовольствие ей, а потом уже сам, но этому желанию не суждено было сбыться. Всё-таки он сделал это первым, резко поднимаясь к ней и обхватывая плечи, чтобы насадить на себя как можно глубже. С глухим полустоном-полурыком он излился в нее, но тут же поцеловал, заглаживая свою вину. Этим поцелуем он обещал продолжение. Его богиня ни в коем случае не останется неудовлетворенной.
Роберт медленно приподнял Айку над собой, выходя и все ещё чувствуя пульсацию в члене. Положив ее на свое место, теперь он занял ведущую роль. Пока сам возвращал свое возбуждение, не давал ей заскучать, играя пальцами с клитором. Он целовал ее, ласкал языком, терпя все возмущение, и когда член вновь набух, вошёл в нее, уже сам задавая темп.
Нежная трава щекотала её спину, в белоснежных волосах успели собраться все частички леса от палок до опавших листьев, превращая голову в какое-то гнездо, но кого это сейчас волновало? Этот потрёпанный вид, напротив, возвращал Айку в первобытное время чувств и желаний, которым она поддавалась.
Только ему, пожалуй, она позволит править над ней. И только с ним ей нравилась роль ведомой, но лишь в сексе — пусть об этом не забывает. От таких мыслей Айка улыбнулась и закрыла глаза, отдаваясь в его власть. Она уже давно кончила от его пальцев, но всё равно осталась неудовлетворена, и Роберт, будто прочитав эти мысли, пошел по второму, не менее интересному кругу.
Так было даже удобнее. Она могла ласкать его пальцами везде, куда доставала. Языком вновь рисовать чудные узоры на его шее. Приподниматься, заставляя полностью лечь на себя, когда ей то было угодно. А когда новая волна удовлетворения стала приближаться, Айка обхватила ногами Роберта и, помогая ему, заставила сорваться как бешеный зверь. Но и того, казалось, было мало.
Не имея способности больше справиться с напряжением, как и Роберт ранее, Айка обхватила шею мужчины руками и вжала в свою грудь, напряглась всем телом, а когда волна взорвалась мощным потом энергии и даже как-то болезненно растеклась по телу, Айка застонала в самое ухо Роберта, зажмурилась и напряглась всем телом, мышцами своими лишь крепче сжимая его член.
Её долго не отпускали эти волны, которые друг за другом протекали по венам, по коже, по всему её организму! Айку будто выбило из реальности, и она не чувствовала ничего, кроме крышесносящего удовольствия от единения с Робертом.
Он и сам не смог долго держаться, когда Айка изогнулась в блаженстве, хватая его всеми мышцами. Сорвавшись на бешеный ритм, когда сердце и дыхание были готовы вырваться из груди, он вбивался в нее со всей силы, будто хотел достать до самых глубин, куда ещё ни один мужчина не доставал. Он хотел быть первым для нее хотя бы в этом. Толкнувшись последний раз, он изогнул спину не хуже, простонал сквозь зубы и излил свое семя в нее, опять слабо соображая, что делал.
