— Айка, не спишь? — осторожно спросил Генри, заходя в их комнату. Было уже довольно поздно, и из-за дел он стал приходить гораздо позже нее, когда она уже спала. Он прошел вглубь, сел на край кровати с ее стороны и коснулся рукой плеча, слегка сжимая. На самом деле давно пора было ввести ее в курс дел и забрать в Летарт для коронации, он уже достаточно дал ей времени, чтобы прийти в себя.

— Его величество изъявило желание взглянуть на свою королеву? — тихо спросила Айка.

Она лежала под одеялом и читала книгу на согнутых коленях. Благодаря пышным подушкам и их количеству, она почти сидела на кровати, а на Генриха не бросила и взгляда. О нет, она не была зла на него. С того дня она постепенно с огрызаний переходила на колкости, и чем больше проходило времени, тем спокойнее она становилась. Пройдет еще немало времени, прежде чем Айка по-настоящему улыбнется Генри как раньше, еще до войны. Но сейчас, в любом случае, она не была на него зла, но и улыбнуться не могла.

Когда же Генри сел к ней и сжал плечо, Айка перевела на него взгляд, наконец-то. Он к ней не прикасался с тех объятий во время осады, и, честно признать, это было первое прикосновение от кого-либо за столько времени. Айка странно себя почувствовала, но колкость в голосе сменила на смирение.

— Что ты хочешь, раз пришел раньше обычного?

От этого вопроса где-то глубоко внутри Генри зашевелилась совесть. А ведь правда получается, что он пришел к Айке, когда она ему понадобилась, и начинать разговор с этого показалось неправильно. Хотя, может, наоборот, стоит дать понять ей, что без нее ему трудно?

— Ты нужна мне, — просто сказал Генри после недолгих раздумий.

Он смотрел ей в глаза, подмечая малейшую реакцию на слова, будто говорил не с женой, а с врагом, которого пытался предсказать. Дурная привычка. Поймав себя на этом, он переключил внимание на ее руки, скользнул ладонью от плеча до кисти и обхватил двумя руками ее ладошку. Было видно, как что-то в его отношении к ней изменилось. Раньше он не позволял себе таких прикосновений ни на публике, тем более ни в их общей спальне, когда не приходилось играть счастливую семью. А тут вдруг столько нежности в одном прикосновении. Встреча с Риз в нем разбудила далеко запрятанное тепло, или ушедшая вместе со смертью Вильгельма ненависть перестала вытеснять все остальное?

— Я хотел дать отдохнуть тебе после всего, что пришлось пережить, поэтому взял все на себя, но пришла новая беда, — с тяжёлым вздохом продолжил Генрих. Сейчас больше обычного было видно, как он устал, несмотря на то, что, казалось бы, дела должны были наладиться. — Айка, ты превосходная королева, и я хочу, чтобы ты правила не только Серией, но и Летартом. Раньше я на это не обращал внимания и принимал тебя как должное, но твоя поддержка очень важна для меня. Вместе мы можем объединить наши королевства и превратить их в мощь, перед которой никто не устоит, в первую очередь, Люций.

Лишь на секунду её глаза вспыхнули злостью, но она прошла так же, как и появилась. Айка хоть и терзалась обидой и ненавистью к Генри и Роберту, но постепенно приходило осознание. Да и битва без короля тоже дала ей возможность повзрослеть, а не хвататься за шею Генри, когда он стал это позволять — с первых дней после свадьбы. Все-таки сама сказала — она королева. И полюбила она…. слабого мужчину. Любила до сих пор, но одна она тоже не справится. Гордость покинула её с момента, как на плечи свалилась ответственность. Потому что она не только за себя отвечает.

— Хочешь, чтобы я покинула родные земли? — фыркнула Айка и сделала легкое движение, чтобы вырвать руку, но не полностью, как бы говоря, что её ответ не окончательный. Потому что понимала, как она королева своей земли, он король другой. И с этим нужно было что-то решать. — Не сейчас, Генри. Не тогда, когда Серия оправляется от разрухи. Она не стоит твердо на своих ногах. Да и на кого мне оставить её? На Орлоно, который свалил сразу, как только Роберт взял все на… — Он брал на себя только финансы, но не управление. Айка еще раз вздохнула от горькой правды и опустила взгляд на руки своего мужа.

Что-то с ним было не то. Такие прикосновения… Как оказалось, у него довольно горячие руки, и он может быть нежным, мягким… Руки, обагренные кровью. Может, это и подкупило Айку, хотя было и чувство, что он её просто жалел.

— О какой беде ты говоришь? — спросила она, пряча свою слабость за деловитым тоном. Чувство, что её жалели, все же посетило и было очень неприятным на вкус. Её взгляд опустился на книгу, и она упорно стала делать вид, что продолжила чтение, но при этом внимала словам Генриха.

— Военный отряд Люция был замечен на наших границах, — ответил Генри, стараясь делать акцент, что королевства теперь их общие, и беда одного — это беда и другого. — Не знаю, из-за проблем с их орденом, или Феликс просто использовал это как предлог, но война назревала давно, и сейчас, когда мы в таком состоянии, это его единственный шанс справиться с нами. Поэтому мы как никогда должны быть заодно.

Генрих снова тяжело вздохнул и на этот раз поднялся с кровати. Он хотел сразу после разговора отправиться в Летарт, но решил на ночь все же остаться с Айкой, а с утра уже со свежей головой вступить в войну. Поэтому повесил на стул душный камзол, расстегнул рубашку и, скинув сапоги, лег на свою половину кровати.

— Завтра я уйду в Летарт. Если пойдешь со мной, мы быстро уладим все формальности с твоей коронацией, и я верну тебя сюда, — предложил Генри. Он не хотел превращаться в отца и подозревать всех подряд в шпионаже и предательстве. Он точно знал, что среди его людей, даже неприятелей, нет шпионов Люция, но Айка подорвала доверие. Однако он долго думал и посчитал правильным дать ей шанс. Да и если не доверять жене, то кому? — Мне нужен сильный тыл, и я верю, что ты сможешь прикрыть мою спину. Симонс останется, чтобы тренировать людей на тот случай, если понадобится подкрепление. Без веской причины я не буду бросать Серию на передовую — это я могу обещать тебе.

Генри ждал от неё ответа, а она лишь безразлично смотрела в его глаза до тех пор, пока муж вовсе не повернулся к ней спиной и не укрылся одеялом.

На самом деле Айка размышляла над шагами и над информацией, что ей передали. Люций решил действовать? Ха, жалкий самовлюбленный дурак. Тут гордость и самоуверенность вновь играли с Айкой шутку, но злую ли? Единственное, чем опасен Люций — орденом. Там сильные жрецы, они с младенчества, судя по рассказам Диего от Лины, обучаются биться до конца, а из-за преданности они не будут знать ни страха, ни смерти, ни даже дружбы. Это делало их убийцами.

— Сделай одолжение, Генри, — вдруг нарушила тишину Айка, — в следующий раз, когда решишь говорить мне такие новости, — он почувствовал, как она поднялась с кровати, закопошилась, заходила по комнате…. Но, как оказалось, просто искала более-менее приличный халат. А уже у самых дверей добавила: — делай это утром, чтобы у меня было время подготовиться.

О какой подготовке шла речь? Это Генрих мог услышать, как Айка вышагивала по коридору, отдавая приказы пробегающим мимо слугам, которые, между прочим, тоже хотели спать:

— Диего ко мне, срочно!.. Господина Симонса ко мне в кабинет! Отыщите пришедшую к нам из Люция Лину. Ганс, призови лидера «Ядовитых Клинков». Верховного жреца ко мне, немедленно!

Неважно было, за что сейчас собралась бороться Айка — за Летарт, который теперь тоже принадлежал ей; за Серию, которая погибнет, если Феликс покорит Генри и его еще пока шаткий трон. Было ясно одно: биться она была готова как обычно — беспощадно.

— Вот это прыть! Эй, Феликс не окажется у нас на пороге прямо с утра, у него нет магов, чтобы открыть портал, это все может подождать ночку.

Генрих еле догнал ее в коридоре, спешно застегивая рубашку на ходу, чтобы скрыть свой страшный шрам от посторонних. Но он не ругался, как могло показаться изначально, а даже выглядел довольным, что Айка сразу взялась за дело и переняла часть ответственности на себя. Схватив за талию, он остановил ее и повернул к себе лицом.