Но, пока говорила, чтобы она ни говорила, руки переплыли к его лопаткам, и Риз говорила уже все эти слова будучи прижатой к Генриху. Ведь… Конечно она не хотела с ним расставаться.

— Нет, — качнул он головой, потираясь ещё сильнее о Риз, — я сам. У меня уже есть поддержка, этого должно хватить.

В политическом плане у него была Зария, семейства Хемстелов и Скайфордов. Его друзья сами ещё были молоды, но он верил, что однажды сильнейшие семьи объединятся вокруг него, и он поведет их в новое лучшее королевство. Не отец супруги, а он сам. И ещё эта академия, в которой работали сильнейшие люди. Профессор Ридмус видел в нем потенциал, и он обязательно оправдает его доверие, завоюет доверие остальных: Кира, Симонса и даже Нилан. Если они поддержат его, никакой брак точно не понадобится. Но чтобы это случилось, ему нужно стать лучше, а Риз делала его лучше.

— Ты моя поддержка, ты даёшь мне сил, будишь желание совершенствоваться, — шептал он, но на этот раз немного отстранился, чтобы заглянуть в лицо. Обхватив ее щеки ладошками, он с какой-то мольбой посмотрел на нее. — Не нужна мне жена королевских кровей. Просто поверь в меня, и я сверну любые горы. Будет трудно, но я приложу все усилия.

Может, это и было похоже на капризы, и правильнее было бы согласиться на этот брак, но как же его сердце было против. Он понимал, что хотел невозможного — нельзя спасти королевство и остаться счастливым. Чем-то одним все равно придется пожертвовать, но как же ему хотелось верить в собственные силы. Хоть на минутку представить, что у него все получилось.

Риз знала еще одну причину, почему ей нельзя было сюда приходить. Она проиграла ему уже раз. И теперь будет проигрывать каждый раз, стоит ему только взглянуть в её глаза. Глупая. Поняла это только сейчас.

— Ты — моя погибель, — прошептала она, сглотнув неприятный горький ком в горле, который норовился вырваться наружу в виде горячих слез. И чего плакать? От страха и понимания, что она в той самой яме, о которой Риз когда-то упомянула.

Что бы он не сделал, она всегда будет Медной. Не в смысле денег. Риз не показывала этого никому, но как же неприятно, даже обидно, что его друзья, его самый доверенный круг никогда не примет её. Риз это видела по глазам Евы, видела во фырканью Винсента, а Роберт просто игнорировал, что было не лучше.

И это никогда и ничего не изменит.

Но губы-то прошептали:

— Хорошо. — Риз закрыла глаза и закивала, всё еще чувствуя горячие ладони принца на своем лице. — Хорошо, я поверю тебе.

И это был её второй и бесповоротный проигрыш.

— Спасибо, душа моя, — шепнул Генри и мягко поцеловал Риз. Он не настаивал, не был напорист, а просто благодарил за веру, за то, что в такое трудное время все равно осталась с ним. Даже во вред себе. Он этого не забудет и действительно сделает все возможное, чтобы не только самому быть счастливым, но и вознести Риз на вершину. Она сильная и смелая, она борец, именно такая королева нужна ему, а не интриганка и врунья Айка. Может, в принцессе был свой стержень, но рядом с собой он ее не видел. В отличие от Риз.

Облака на ночном небе впервые за вечер расступились, впуская лунный свет в темноту оранжереи. Полуживые деревья и кусты отбросили страшные тени, но никто не видел в них угрозы. Генрих снова крепко обнял Риз, а затем и вовсе поднял ее над полом и переместил к скамейке, усаживая Риз себе на колени. Ему нравилось это место, пусть на других оно действовало угнетающе, но в этом увядающем саду он видел новое начало, второй шанс. И Риз станет главным цветком в возрожденном саду под названием Летарт.

— Генрих… — Риз прижалась к нему крепче. Вообще-то, у них завтра был тяжелый день, начало игр, и тут сидеть на ночь глядя не стоило. Но было чувство, что если они сейчас уйдут, завтра вновь на пороге появится король. И он навсегда перечеркнет путь Риз к Генриху. Не знала она, как. Но просто было такое ощущение… И думая воспользоваться этой ночью… Решаясь сказать, что она хотела сказать уже давно, еще с момента попытки изнасилования, Риз несмело подняла голову на принца, и в свете луны ярко вырисовывались её покрасневшие щечки. — Я хотела попросить… Я… — Она прокашлялась. Вроде всегда ко всему готова была, всегда старалась не показывать такие чувств, как страх и смущение, но эта тема всё-таки… была для неё новой. — Знаешь, я понятия не имею, как сложится наша жизнь в дальнейшим. Но я точно уверена, что хочу… Как бы это… — Было забавно наблюдать, как бегают её глаза по сухим деревьям и кустам, но на Генриха взгляд больше не падал. — Я бы хотела, чтобы моя первая ночь была проведена с любимым человеком…

— Помню, в пылу гнева ты выкрикнула, что хочешь отдать ее мне, — слабо усмехнулся он и поцеловал ближайшую щёчку. — Я не хотел тебя торопить после того, что с тобой чуть не случилось, но если ты готова…

Договаривать не требовалось, да и ее смущение все за нее сказало. Ему очень нравилось заставлять ее краснеть. Только для него, чтобы никто не видел, какая она миленькая в такие моменты. Генри повернул за подбородок ее лицо к себе и коснулся губ в более страстном поцелуе, чем не так давно. Риз уже знала все его приемчики, ведь он раскрыл все карты перед ней ещё в первый раз. Она умело отвечала на все его покусывания и игры языком, пока его руки проникали к ней под халат, позволяя себе больше обычного. Он сделает эту ночь для нее волшебной.

В шесть часов утра Симонс устроил ребятам настоящую армию. Он не без магии Ридмуса таким рёвом поднял учеников, что многие из них первым делом в уборную побежали — настолько неожиданно. Да и у него в принципе голос громкий, а тут через магию громкоговорителя…

— Второкурсники, подъем! Скорее натягивайте свои манатки: панталоны, ретузы… Что у вас там? Даю вам две минуты, чтобы вы вышли, иначе буду вытаскивать из комнат голышом. Пойдете на испытание в чем мать родила! Я вас предупредил.

Бедный второй курс выбежал из своих комнат, успевая только сапоги натягивать. Некоторые сразу додумались, что дело было в испытании. И, зная Симонса, в основном, фехтовальщики, сразу взяли с собой какие-то мечи или кинжалы. На это ушло больше времени — большинство фихтовальщиков выходили последние, за что удосуживались от профессора пары ласковых слов. Но в указанные две минуты все были готовы. Выскакивая из комнат, они рефлекторно становились в шеренгу, и пусть у многих не получалось стоять «по-солдатски», слава о Элиасе уже давно гремела в стенах школы — не переходи ему дорогу.

— Мисс Хемстел, боевая раскраска вам вряд ли пригодится, — выгнал он запоздавшую Еву из комнаты, которая хотела успеть накраситься за выделенное время. Он прошел по коридору в обе стороны, проверяя, все ли готовы, после чего обернулся и объявил: — Итак, коли ваши нежные тушки готовы, следуйте за мной к воротам замка, где начнется следующее испытание.

— К воротам?

— А как же завтрак?

Поднялась небольшая шумиха среди учеников, на что Элиас только зловеще ухмыльнулся. Знали бы бедные студенты, что для них приготовили, наверное, сразу бы отчислились.

— Вашим желудкам полезно попустовать, а то у некоторых жирок с бочков свисает, — фыркнул он и развернулся, ступая прочь из спального корпуса.

Большинство разбилось на свои команды, выходя из коридора вместе. Поддерживаемая Винсентом Ева успела даже накрасить губы помадой, которую прихватила из комнаты, когда ее выгнал профессор Симонс. А вскоре их нагнал Роберт с крайне довольной миной. Казалось, что он светился и мог освещать путь в темноте. Ева бросила на него вопросительный взгляд, но тот лишь качнул головой, мол, все потом.

Второкурсников вывели из замка, а там Симонс подвел их к лесу, у которого стояли и другие два декана. Ридмус был совсем плох — вчера он выглядел совершенно не таким. Будто бы за ночь из него немалую дюжину сил высосали, хоть и старался держаться ровно. Это заметил Винсент, потому что он все больше на дух не переносил декана, и только его поддержка Генриха не давала Винсу команду «Фас».