Он ощутил, как Айка улыбнулась сквозь поцелуй, но все же, дальше уйти это не могло, а она к тому только и вела. Уже довела, ведь два тела сегодня будут изнывать от того, что им не дали обещенной разрядки. Айка и вроде дале отрываться стала, но вот Роб опять попытался вшчть инициативу; вот она ощутила член жреца, т, о боги, как же хотелось сейчас его вобрать а себя. Вобрать, и не прекращать целоваться. Все тело просто ныло от напряжения, от боли внутри, которую нужно было снять лишь одним обезболивающим — сексом. Сексом с этим парнем.

Их видели.

Ученики стали ходить туда-сюда и, кто не знал Роба, тому было насрать, а вот некоторые любопытные задерживали взгляда на представлении, и тогда Айка решила — хватит.

Она оторвалась от Роберта, Ино вткоцк всё-таки укусила его за губу. Больно, да, но ей нужно было вымести на ком-то злость и негодование.

— До завтра…

Голос не ее. Такой глубокий, низкий, томный… Да все ее тело кричали о том, как она сейчас хотела Роберта, икак она была заведена. Глубокий вдох, шустрое поправления прически и приглаживания ткани на мантии, и вот Айка уже простая ученика, какой и была.

— Спокойной ночи, Роберт, — улыбнулась она. — И не попалай больше вине приятности, а то благодарность заставлю выплачивать с процентами.

Она подмигнул а рассиерянномк и возбужденному жрецу и скрылась за дверью своей комнаты.

— Спокойно ночи, — осипшим голосом пожелал Роб закрытой двери. Как не попадать в неприятности, если его спасает такая принцесса? Хотя, разве это не он должен быть тем, кто спасет принцессу?

Тряхнув головой на ненормальные мысли, Роберт медленно опустился за своими листками, чувствуя дискомфорт в штанах. Благо мантия скрывала всю стыдобу, но он все равно не решался поднять голову, чтобы не столкнуться с кем-нибудь взглядом. Он бы не выдержал сейчас ни осуждения, ни издевок. Наверняка слухи разлетятся ещё до наступления завтра, ведь что ещё обсуждать в этой академии? А слухи о любых отношениях самые любимые среди студентов.

До своей комнаты он добрался чуть ли не бегом и громко захлопнул дверь за собой. Какое счастье, что сосед ещё не вернулся, и Роб просто не мог больше терпеть. Пока запах Айки все ещё витал в воздухе, пока тело чувствовало ее тепло, пока на пальцах его руки оставалось ощущение ее нежной кожи, он расчехлил свой член и быстро задвигал по нему рукой. Прикрыв глаза, он запрокинул голову, несильно ударяясь о дверь, и представлял, что Айка продолжает обнимать его, ее язык все ещё у него во рту борется за власть там, а низ ее горячего живота трётся о него. Ему и правда хватило всего несколько движений, и он со стоном выпустил семя прямо на текст песни. Потом ему будет стыдно переписывать его, но сейчас он почувствовал долгожданную разрядку. Хотя ему казалось этого слишком мало. Он хотел, чтобы с Айкой это случилось по-настоящему.

И вот наступил следующий день. Завтрак. Кто-то любил отдать это время сну, а потом перекусывать в буфете, а вот кто-то мчался на всех порах в столовую. Может, чтобы занять хорошие места. Может, чтобы воспользоваться тем, что так рано ещё пусто и тихо. А может, просто так получилось.

Когда зашла в столовую бриллиантовая тройка, было еще относительно пусто. Выбрав свой коронный стол у окна Ева, Генрих и Винсент обсуждали последние события. Точнее, обсуждал их в основном именно Винсент.

— А он её на руках тащит! Представляете? Наш мистер Ваша-любовь-бессмылсенная-фигня вчера нёс свою ненаглядную через весь коридор! Еще и довольный такой был, как кот лыбился! А сама Айка ему в шею уткнулась и нашептывала нежности!

Ну, он рассказывал, как видел со своей колокольни. А ему всё казалось особенно красочно вчера. Хоть картину рисуй. Не сказать, что Винсент напрямую издевался над парнем. Но всё же так хотелось утереть нос тому, кто вечно фыркал на любовную тематику, когда они с Евой целовались. Кстати, от Евы в своих издевках он ждал поддержки, что требовал взгялдом.

— О, наш малыш стал совсем взрослым, — с умилением протянула она, смотря на пустующее место за столом, где должен был сидеть Роберт. Странно, что его до сих пор не было, обычно он не опаздывал. Или вчера произошло что-то большее, о чем они просто ещё не знали? — Глядишь, так и до главного доберется. Может, хоть так научится не впадать в ступор перед девчонкой, которая ему нравится?

— Надо им помешать, иначе это разрушит все мои планы, — поучаствовал и Генрих в разговоре. Он чувствовал себя каким-то сводником, ведь это он указал Айке на симпатию Роба. Конечно, он не верил, что у них все серьезно, к тому же пронести на руках — ещё ничего не значит. Но если Айка с ним просто играется, надо попросить ее остановиться. Страданий друга он не желал.

Ева хотела было ответить что-то Генриху, но увидела входящего Роберта. Бедняга шел с опущенной головой, будто на казнь. Хотя именно так он себя и чувствовал, знал ведь, что его не оставят в покое после встречи с Винсентом, и даже на завтрак приходить не хотел. А уж хитрые улыбки на лицах друзей дали ему понять, что вчерашний день они как раз обсуждали.

— Ну, рассказывай, руки не отвалились? — спросила Ева, пока Роб даже не успел занять свое место.

— Богини ничего не весят, — ляпнул Роб, а потом понял, что назвал Айку богиней не только в своих мыслях, густо залился краской и поспешил спрятаться за едой. Он только что собственноручно подкинул им ещё один повод поиздеваться, хотя был удивлен, что они не начали с главного. Ещё не знали про сцену в коридоре общежития?

— О, так теперь она еще и богиня? — в голос засмеялся Винсент. Нет, тут ничего смешного не было. Вообще, реально уже было видно, что Роберт бесповоротно влюбился. И тут нет ничего смешного — у парня были планы на будущее, у него были цели. А тут какая-то чужачка-вертихвостка (ну а как он мог еще её назвать?) ему всё порушила. "А если, — как и Генрих думал Винс, — эта сволочь еще просто играется с ним ради победы!.."

Кстати, о вертихвостках. Вот как раз и она с Риз пошли в столовую, весело над чем-то смеясь. Айка сразу увидела Роберта взглядом, улыбнулась ему, и они с подругой прошли на свои привычные места у самого входа.

— Нет, Роб, серьёзно! Кто в наше время так девушку называет? Богиня, — неприятно он его спародировал. Ох, неприятно… У Винса, кончено, была своя богиня… Самая-самая богиня! Но это слово… Больно оно… пёстрое и вульгарное. И думая об этом, он обнял Еву и, как бы уложив на свою грудь, смотрел на Роберта. Хотя с его стороны могло показаться, что друг над ним еще и издевается, показывая, что он-то может свою девушку обнять, а вот жрец — нет. — Да и вообще! Ты там собираешься уже вступать в клуб взрослых мальчиков или как?

Роберт аж подавился от такого вопроса, и Генри с сочувствием похлопал его по спине, пока он кашлял. Они правда ещё ничего не знали, и рассказывать он им не собирался, а то точно до первой пары не доживёт.

— Винс, ну хватит, дай человеку поесть спокойно, — в защиту Роба сказала Ева. Роберт даже успел вздохнуть с облегчением, что есть хоть кто-то на его стороне. Рано обрадовался. Она выбралась из объятий Винсента, чтобы самой доесть свой завтрак, но ей тоже было любопытно, поэтому она, придвинувшись ближе к столу, спросила: — А правда, у вас уже все идёт к этому?

— И ты туда же! — возмутился Роб, указывая вилкой на Еву, и в этот жест пытался вложить все свое осуждение. Они ведь от него не отстанут, если он им ничего не скажет, в этом он был уверен. Но рассказать им, что вчера у него был шанс, было выше его сил. Поэтому он просто промямлил, утыкаясь носом в тарелку: — Ну, мы даже не встречаемся. Я… Не знаю. И вообще, я тут жрецом стать собираюсь, мне нельзя думать о таких вещах!

Он одарил сердитым взглядом засмеявшихся друзей, а затем обернулся на Айку, будто бы хотел, чтобы и до нее дошли его слова. Они же учатся на жреческом! О каких отношениях может идти речь? Но стоило ему ее увидеть, как он вспомнил близость ее тела, и желание снова затмило весь здравый смысл. Он резко повернулся обратно. Робу хотелось просто умереть.