Ведь сам Ридмус всегда помнил Генри как мальчика сдержанного и всё время скучающего. Если это и правда была первая вспышка ярости, не знающий такого чувства организм был полностью им захвачен.
— Ты не видел зла к другому человеку, но поступил так, как должен поступить король. Как должен поступить мужчина — ты встал на защиту. То, как ты будешь в будущем справляться со злом, зависит лишь от твоего выбора.
И лишь после этих слов Йеон наконец-то глотнул молока, хотя то не принесло ему ни радости, ни вкуса, ни насыщения.
Генрих долго осмысливал слова профессора Ридмуса. Он молча пил молоко, успокаивался и принимал решения. Может, это и правда ничего не значило, но пока Генри сам себя боялся, к Риз он не подойдёт.
— Спасибо, профессор Ридмус, — сказал Генрих. — Кто бы что ни говорил, вы хороший преподаватель. Я горжусь тем, что учусь у вас.
***
На утро вся академия гудела о драке. Никто толком не знал, что произошло, но все высказывали свои предположения, поэтому эта история обросла множеством подробностей вплоть до таких сумасбродных, что принц просто так избил двух парней, чтобы покрасоваться перед подружкой.
— Генри, ну ты-то хоть расскажешь мне, что там произошло? — спросила Ева, когда завалилась к нему и Винсу в комнату. Она колдовала над его лицом со своей косметикой, стараясь скрыть огромный фингал под глазом.
— Ай, осторожнее, — капризничал Генри, лишь бы не отвечать на вопрос.
— А вот надо было к целителю сходить, хотя… — Она скосила глаза на Винсента. Над ним как раз поработал целитель, только вот… шрам, рассекающий все лицо, останется с ним навсегда. Она вернулась глазами к Генри. — Плохие у нас целители.
— Это потому, что профессор Ридмус коснулся раны черной магией, — ответил Винсент, видя, как бегло его осмотрела Ева. Он смутился и повернулся так, чтобы к ней и другу была повернута лишь здоровая часть лица. — Уж не знаю, что он там со мной делал, но наверняка сделал это нарочно!
Ненависть к Йеону только укрепилась, потому что Винсент не мог отделаться от мыслей, что профессор Ридмус специально сделал так, чтобы остался шрам — он-то в пылу боли не понимал, что с ним делают. Нравился ли он себе после этого? Кончено нет! Он как взглянул на себя в зеркало, чуть в обморок не упал!
— Боюсь представить, что скажет матушка, увидя меня, — прошептал с грустью Винс. Зарийские лицом тоже, можно сказать, торговали. С кем хочется иметь дело? С парнем, который выглядит как несостоявшийся боец в драках в подворотне? Или с чистеньким красивым юношей? — Черт, подниму все связи, но урою семью Ньюман! Сначала пожар, теперь еще и это!
— Тебе просто нужно придумать легенду получше, чем «получил шрам в школьной драке», — по-доброму поддел Генрих. Он ни в коем случае не хотел обидеть Винсента, а наоборот, помочь ему свыкнуться и сжиться с новой внешностью. Не так уж и сильно его испортил этот шрам, позже организм сам зарубцует его ещё больше. Конечно, совсем он не исчезнет, но станет менее заметным. — Посмотри на Симонса, у него тоже шрамы на лице, а вспомни, как мы его в городе у булочницы видели. Мужик не унывает.
— Профессор Ридмус помог остановить кровь. — Ева сама не знала, почему продолжала защищать Йеона. Она ведь тоже подумала сначала, что он что-то хотел сделать с Винсом, что-то страшное. Может, ей было стыдно за эти мысли, вот она и пыталась хоть как-то загладить вину. — Он хотел как лучше. Не шевелись.
Закончив с лицом Генриха, она оценила свою работу. Ей не понравилось. Его тон кожи был темнее, чем у Евы, поэтому смотрелось не очень естественно. Хотя все лучше, чем ходить с огромным синяком. Закрыв все баночки, она оставила Генри разглядывать отражение, а сама подсела к Винсу на кровать специально с той стороны, где был шрам.
— Эй, это ничего не меняет, — шепнула Ева, осторожно касаясь его щеки, но сам шрам не трогала, боясь причинить боль. Но, черт возьми, она тоже использует все влияние своей семьи, чтобы уничтожить семьи тех, кто виноват в этом! Зачем они вообще полезли в драку ради Медной?! Ева злилась и на нее тоже.
— Это меняет многое, — буркнул Винс, убрав от своего лица руки Евы. — А ты, — обратился он уже к Генриху, — не сравнивай меня с воякой! Я барон, а не шпана дворовая! Матушка будет расстроена, отец будет в ярости! А всё потому, что ты полез к той, к кому вообще лезть был не должен!
Хоть сейчас Винсент и думал так, как думала Ева, он не имел в виду именно этот случай, а день, с которого всё началось. Когда они оба встретили Медную, привязанную к дереву. Винсент вскочил с кровати и подошел к зеркалу, грубо отталкивая Генри и заглядывая в него сам. «Уродец. Одна часть лица просто уродская! И как с этим жить?!»
— Черт возьми, — прошипел он и вернулся на кровать. Возможно, придётся по утрам тоже пользоваться косметикой. Но шрам он будет скрывать всеми доступными способами! Винсент очень любил свои волосы, но сейчас опаленные концы совершенно не волновали его. — Теперь еще и комендантский час из-за этого дерьма будет! В город запреты! И дежурство в корпусе! Я теперь из-за этой «бедняжки» со своей девушкой сексом заняться не могу!
Винс сейчас явно был не в себе, и Ева не винила его за это. Ее слова не доходили до него сейчас, но для нее этот шрам правда ничего не значил, любить меньше она его не станет. Просто взяв его за руку в качестве поддержки, она ополчилась вместе с ним против Генри:
— Я ведь предупреждала, что до добра твое увлечение не доведет!
— Да все, все! — прервал их Генрих, вскакивая с кресла. — Теперь я буду держаться от нее подальше. Довольны?
Конечно, это было не из-за их слов, а из-за собственных переживаний. Он отвернулся к окну и хмуро уставился на капли дождя на стекле. Ему было жаль, что Винсент пострадал, но если бы ему позволили вернуться в прошлое, он сделал бы все тоже самое. Только во второй раз постарался бы не терять контроль. Может, и драка развернулась бы другим образом.
— А вы, я уверен, найдете способ обойти все запреты, — буркнул Генри, а затем вдруг засобирался на выход. — Мне нужно встретиться с Робертом. Если так хотите заняться сексом, делайте это сейчас. В ближайшее время я не намерен возвращаться.
Его обижало то, что друзья были настроены против него. Хотя было за что. И все равно сейчас с ними такими находиться в одной комнате было невыносимо. Да и он хотел попросить Роба опять сделать эту его защиту для Риз.
Винсент мрачно посмотрел в спину уходящего друга и вздохнул. Кажется, увидев, что зол сейчас был не только он, и было, за что, Зарийский постарался взять себя в руки и сжал крепче ладонь Евы пальцами.
— Прости, — прошептал он. Секса сейчас точно не будет, но и отталкивать от себя Еву он не собирался своим поведением. — Я знаю, ты хочешь меня поддержать. Я это очень ценю.
Повернувшись к ней, но не смотря в глаза, будто еще стыдясь своего лица, он боднул ее мягко в подбородок и как бы заставил погладить макушку опаленных волос, Винсент прижался носом к шее и еще раз вздохнул, но на этот раз вбирая аромат её духов.
Стало легче. И, честно признать-то, Винсент больше думал о чувствах родителей, а не о том, как он выглядит. Мать души в нём не чаяла, у неё будет истерика, а отец будет искать лекарей, которые способны избавить человека от шрама.
— Прости, но, хоть мы и хотели сходить в город, у меня нет желания сегодня покидать академию.
— Я все понимаю, — прошептала Ева и провела ладонью по волосам Винса. Гарью уже не пахло, но жёсткие кончики ощущались под пальцами. Когда он немного успокоится, Ева предложит ему подравнять прическу, тем более ей нравилось, как он постригся — лучше, чем просто длинные волосы, какие у него были три года назад.
Если ему легче прятать лицо сейчас, Ева позволит. Все равно долго он скрываться не сможет. Она потянула Винса на себя, продолжая придерживать голову у шеи, и улеглась вместе с ним на кровать.
— Тебе не за что извиняться. Сходим в другой раз, — приговаривала она, крепче обнимая Винса и продолжая гладить волосы. — Не могут же совсем отменить походы в город. Все наладится, целый год такая ерунда твориться не будет. По крайней мере, я надеюсь на это. В крайнем случае мы всегда найдем выход, я напишу матери, а уж она тут такой разнос устроит.
