На следующий день Артём поспешил дальше. Дорога, круто поднимаясь в горы, долго извивалась змейкой серпантина, и к вечеру отряд прошёл перевал.

— Интересные здесь горы, который день в пути, а вокруг буйство зелени без скал и камней. — С некоторым недоумением произнёс Апраксин.

— Неужели в горах довелось побывать? — поддерживая разговор, спросил Артём.

— Приходилось, — спокойно ответил волонтёр. — Дважды ездил в Бахчисарай, первый раз с посольством царевны Софьи, второй раз через Керчь с посольством государя Петра Алексеевича.

— Почему не удалось захватить Крым? — заинтересованно спросил Артём. — По слухам татары степь зажгли.

Апраксин в недоумении вскинул голову:

— Никто и не собирался брать Крым. Кому он нужен и что с ним делать? От Киева до Бахчисарая месяц конного пути по безлюдью. А что касается пала, так татарва каждую осень сухую траву выжигает, косить-то они не умеют.

Артём примолк, сообразив, что бескрайние земли, которые в будущем назовут «Черноземье», сейчас пустуют — вот их-то и надо захватывать и осваивать, что лет через сто проделает Потёмкин. А Крым? Да не нужен он сейчас — захватить-то его можно, но это приведет к бесконечной войне с Османской империей, самой мощной на текущий период. Никто не воюет ради забавы, а до зарождения военно-политических интересов России в Причерноморье ещё жить да жить.

Но ведь, насколько помнил Артём из книг и учебников, войско ходило на войну с татарами, причём дважды.

— С кем воевала русская армия в степи? — Артёму захотелось прояснить цель походов «на Крым».

— Первый раз османов от Киева отгоняли, взяли четырнадцать крепостей и вышли на старую русскую границу — Княжья Лука (Шаргород), Гайсан, Чигирин. В довесок прибрали османские Кобеляки, что по левому берегу Днепра. Второй раз пошли прямо на Перекоп, воевода попугал хана, затем отправил послов с наказом не ходить за порушенную нами крепость Ислам-Кермен (Каховка). — Пояснил Апраксин.

После перевала дорога вывела отряд в обширную долину, где сухой и прохладный воздух взбодрил людей и лошадей. Вскоре показалась река со спокойным, словно на равнине, течением. Здесь располагалась очень большая стоянка. Вдоль берега паслись сотни развьюченных мулов, осликов и лошадей. Артём велел разбить лагерь в некотором отдалении от общей массы караванщиков. Как вскоре выяснилось, в долине действовала кочевая служба сервиса. Бивуак окружили индейцы с дровами, мангалами и готовой едой, предлагались даже матрасы с одеялами, причём напрокат.

После сытного ужина с мясом ламы (по вкусу — как козлятина!), Артём подсел к волонтёрам. На этот раз его интересовала царевна Софья. Рассказ о ней позволит узнать положение женщин на Руси и заранее выстроить линию своего поведения. И снова сюрприз: Апраксин с Макаровым не сказали в её адрес ни единого недоброго слова. Как будто она не строила козни против брата! Но офицеры рассказали, что Петра венчали на царство в десятилетнем возрасте, и практически сразу в стране произошёл военный переворот. Власть захватил князь Иван Хованский, бывший в ту пору «министром обороны».

Диктатор согласился на военный союз против османов и провёл два удачных похода на крымчаков. Возвращение с добычей подняло авторитет князя, но управлять государством он не умел. Раздавая невыполнимые обещания, Хованский заслужил презрительную кличку Таратуй (Пустомеля) и был свергнут собственными войсками. В период «Хованщины» регентшу Софью и малолетних братьев (Петра и Ивана) полностью устранили от управления государством. Мечтательница увлекалась поэзией, сама писала лирические поэмы и пьесы для Кремлёвского театра.

— В Кремле есть театр? — Столь неожиданная информация поразила Артёма. В его представлении в допетровские времена царей развлекал пьяный медведь с балалайкой.

— Самый лучший в Европе! — горделиво ответил Апраксин.

— А почему Софья поддержала стрельцов во время бунта? — Продолжил вопросы Артём.

— Пустая брехня! — вступился за царевну Макаров. — Она прекрасно понимала, что боярская дума ни в жизнь не пропустит женщину на престол!

— Но стрельцы-то действительно бунтовали! — не сдавался Артём.

— Ратники они умелые, да привыкли жить в Москве! Пётр Алексеевич держал полки в Таганроге, а они пожелали домой вернуться. — Пояснил Макаров.

— Слышал, царь с Меншиковым лично головы рубили. — Осторожно заметил Артём.

— А на метле они не летали? — огрызнулся Апраксин. — В Европе много любителей ведьм ловить да красивых девок на кострах жечь! В то время царя и в Москве-то не было — он с польским Августом о войне против шведов договаривался. Сыск проводил князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, а казнь присудила Дума. По возвращении из Польши Пётр Алексеевич поговорил с сестрой, и Софья по доброй воле перешла из белого монашества в чёрное. Оба сердцем болеют за спокойствие в государстве.

— А что из себя представляет Кукуй? — Осторожно спросил Артём.

— Что, что, гадюшник, вот что! — Рассмеялся Макаров. — Что ни день, доносы друг на друга шлют, некоторые столь абсурдны, что дьяки для смеха вывешивают их на стены.

— Почему Кукуй считают постыдным местом? — продолжал допытываться Артём.

Волонтёры дружно расхохотались, переглянулись, затем Апраксин с усмешкой пояснил:

— Там единственный на всю Москву дом терпимости, отсюда и молва. Любого входящего в ворота слободы можно обвинить в посещении этого неприличного места.

Артём сидел и тихо охреневал от услышанного — наверное хорошо, что он не историк, а его представление об этом мире основано на фильмах и художественной литературе. Иначе тут бы его кондрашка от удивления и хватила! Но раз уж начал позориться со своими дурацкими вопросами, то надо позориться до конца!

— Что помешало Петру взять Азов с первого раза? — Спросил Артём.

— Ничего не мешало. — Пожал плечами Макаров. — Без спешки прошли вдоль Дона и взяли шесть крепостей. У Азова попугали врага, который за стены спрятался. А тут казаки бросились Петру Алексеевичу в ноги, пограбить просили. Царь согласился, пушкарям велел по внешней стене вдарить. Брешь пробили с третьего залпа, казаки на коней и айда в пригород.

— Не зря Азов брали да людей губили? Вдруг османы осадят, не удержать. — Артём вспомнил, что крепость вернули Турции.

— Да проку с неё никакого, торговли давно нет, персы Тамань с рекой Кубань под себя взяли, Керчь поджимают и Азову с юга грозят. Пётр Алексеевич в другом месте выгоду нашёл — не успели первый камень в Таганрог заложить, как персидские купцы тут как тут. — Ответил Апраксин.

Артём никогда не рассматривал войну с подобной точки зрения. Для него всё было по-мальчишески просто: напали, побили врага и забрали себе его территорию. В реальности правители добивались государственной выгоды. Шуганули османов от Киева и дали крестьянству спокойную жизнь. Пётр взял Азов, разорил его и построил в более удобном месте русский торговый центр. Как ни крути, а Таганрог процветал даже после Революции.

— А это правда, что царь Петр построил под Воронежем флот всего за одну зиму? — Продолжил расспросы Артём. — Множество линейных кораблей. Эта, как её… «Предестинация»!

— Что за бред? — Волонтёры переглянулись. — Как можно на реке линкоры строить? Построили весной две дюжины галер. Они предназначались для перевозки войск и огневой поддержки десанта. И собирали флот в традиционных местах на Волге и Оке, в частности на верфях Малого Китежа, а после войны галеры ушли в Астрахань.

Получив такую шокирующую информацию, явно противоречащую всем его немногочисленным историческим познаниям, Артём полночи ворочался без сна, пытаясь понять — а в свою ли реальность он угодил? Или это чистая альтернатива и его «послезнание» ничего не стоит!

Утром отряд обогнал длинные вереницы караванов и первым вышел на дорогу с другой стороны гор. Спуск к Тихому океану изобиловал многочисленными осыпями и крутыми поворотами. Очередной затяжной спуск уткнулся в хиленький висячий мостик над горной рекой. И тут движение застопорилось — солдаты головного дозора смущенно переминались, опасаясь выходить на настил, казавшийся совершенно «убитым». Показывая пример, Артём вышел вперёд и бесстрашно повёл Хулигана на другую сторону. На середине шаткой конструкции голова реально закружилась, пришлось зажмуриться и, полагаясь на ограждение, продолжить движение на ощупь. Наконец испытание закончилось. Наградой за храбрость послужил открывшийся вид на океан с многочисленными корабликами в лазоревой бухте. Последний спуск вывел на размытую дождями улочку крошечного городка Пуэрто-Армуэльес.