Эйнаор покачался с пятки на носок и молча довольно расплылся в улыбке. Лаккомо тяжело вздохнул и смущенно потер переносицу средним и большим пальцем.

— Кстати, ты забыл про Фарэю, — напомнил Эйнаор, подтекая скользящим шагом к дальней стороне объемной карты.

— Я не забыл, я помню про нее всегда, — старший убрал руки от лица и устало прогреб волосы.

— Но почему не упомянул?

— Потому что этот рассадник пиратов еще более неуправляемый, чем все колонии строгого режима вместе взятые.

— Но я не помню, чтобы у тебя когда-то с ними были проблемы.

Эйнаор поймал в пальцы голограмму планеты и увеличил, словно собирался найти на изображении нечто новое. Лаккомо остановился рядом и по привычке сложил руки за спину.

— Естественно, у меня нет проблем с фарэйскими пиратами, потому что они умные и мигом покидают те сектора, где всплывает мой флагман! Зато доставляют массу проблем остальному космическому флоту регулярными налетами на одиночные крейсера любого класса и торговые баржи.

— Странно, что их не сбивают, — повертев шарик, Эйнаор отпустил его в свободный полет по траектории.

— А как их сбивать, — нахмурился Лаккомо. — Если все их космические суда — это продукт сумрачного пьяного гения, который словно собирал каждый корабль из запчастей разных классов. Они иногда не лоцируются радарами, а по скорости оповещения друг друга, такое ощущение, что пользуются своей собственной сетью спутников. Поисками которой грезит половина верховного состава ОКФ. Только где ты найдешь во всем этом огромном космическом пространстве хотя бы один калечный спутник?

Эйнаор осторожно покосился на брата за резкость высказываний и мельком подумал, что такая информация не бывает просто из чужих уст, а добывается на собственной практике.

— А отследить систему связи через захваченный фарэйский корабль? — предложил Величество.

— Не бывает захваченных фарэйских кораблей. Протоколы на самоучнитожение у них стоят на каждом судне.

— Допустим. Но судя по общим данным — у пиратов нет крупных кораблей. Только малые крейсера. Как они могут быть настолько серьезной проблемой?

— А почему ты решил, что у них нет тяжелых кораблей? — даже повысил голос Лаккомо, а потом его понесло на волне настоявшейся многолетней недосказанной экспрессии. — То, что внешне это может быть начинка от полуразбитого старого военного крейсера, вовсе не означает, что внутри у него не стоит двигатель от современного тяжелого линкора. Компактный тяжело бронированный крейсер с мобильным скоростным двигателем линкора и силовым ядром от тягловой баржи — это же просто солнечная похмельная мечта наводчика. Где и в какой момент окажется это чудо инженерной сварки — не понятно. Как его ловить — не угадаешь. А с учетом, что управляют таким кораблем, как правило, самоучки, то никогда не сообразишь, куда оно полетит вопреки здравому смыслу, тактике, логики и инстинкту самосохранения. Может оно вообще пойдет на тебя на таран. Подумаешь, носовую броню потом придется заменить. На планете отлить новую за полмесяца не проблема.

Такой вопль души брата удивлял. Особенно при заявленном отсутствии проблем с фарейскими кораблями. Напрашивались выводы, что или в генералитете они прослыли такой серьезной занозой или Лаккомо устал за ними охотиться в начале своей службы.

— А разобраться с самой планетой? Все командование на Цинтерре ведь знает, что Фарэя — это гнездо их пиратского флота.

— А как ты с ней разберешься? — всплеснул руками Алиетт-Лэ. — Бомбить Фарею бесполезно. Все население свалит вниз, в шахты. Сверху и без того только голая пустыня. Внутрь же при всем желании не добомбишься. А даже если спрятавшихся шахтеров засыпет поверхностными толчками — они откопаются заново. Выжигать их напалмом — только оказать услугу. Они тебе еще потом спасибо скажут, что потравил у них паразитов.

Эйнаор молча хлопал глазами, глядя на невзрачную планетку, полностью лишенную поверхностных водоемов. Алая пустыня, равнины и нескончаемые горы — вот и весь пейзаж многострадального мира. А ведь для кого-то он предел мечтаний и родной обожаемый дом.

— Самое тупое, что можно делать — это бомбить арконовые шахты. Я буду ржать в лицо тому, кто рискнет стрелять по ним кумулятивнымы снарядами или импульсными установками, — сказал Лаккомо с лицом, настроенным не на улыбку, а на скорее на удар в рожу. — Вся Фарэя — это один сплошной рудник, покрытый ровным слоем как раз тем самым материалом, который скрупулезно собирают на других планетах на корабельную броню. Надо быть идиотом, чтобы надеяться на какой-то эффект.

— А газом?

— Что газом? У них такая вентиляция, что любой газ осядет конденсатом еще на первом уровне, а потом фарэйцы радостно соберут его в канистры и продадут на черном рынке.

Эйнаор честно поборол желание взоржать. Как-то очень ярко он словил от брата ментальный образ, как однажды он с энтузиазмом по-дешевке скупал канистры с химическим оружием на фарэйской барахолке. Просто так, от природной жадности. И складировал на корале. А все, что не успел выкупить, потом еще несколько лет всплывало в разных точках звездной системы в мелких мафиозных войнах. Экологи тогда орали на всю Интерсеть.

С таким рассказом фарэйцы начинали нравиться ему все больше и больше.

— Применять торговые санкции против них бесполезно. Огласишь запрещенный для ввоза на Фарэю продукт — можешь смело считать, что проставил маркерный прицел на ближайший торговый грузовоз с только что запрещенным товаром. Своруют из-под носа всё, включая флот сопровождения.

Лаккомо злобно выдохнул, взяв короткую паузу. Несмотря на то, что между эскадрой «Стремительного» и Фареей был в свое время установлен этакий нейтралитет, пираты все равно продолжали мелко тиранить остальной флот. И Алиетт-Лэ в принципе могло бы быть глубоко безразлично на отношения ОКФ с нелегалами, если бы не регулярные вызовы со стороны армиралтейства. Вынуждающие иногда Лаккомо сниматься спешно с места, чтобы «защитить дружественные корабли». Отказывать командир «Стремительного» пытался, и иногда у него даже получалось ссылаться на свое далекое местоположение. Но частота таких вызовов иногда переходила все границы терпения. Тогда Лаккомо очередной раз прицеливался к проблемной планете, но вновь понимал, что такими методами рассадник вольного ворья не устранить.

— Поэтому еще против Фареи беспозены все экономические войны. По причине отсутствия у них самой экономики как класса. А попытаешься устроить им планетарную блокаду — так у них половина кораблей всегда в космосе и в любой момент могут ударить в спину. Хуже только, если сразу не разбомбят всю систему блокады. Значит, где-то готовится вторая «Фарея» с базами и пиратами, которая вскоре может скооперироваться с первой.

— Но как же простые жители? — изумился Эйнаор.

— Постоянно на Фарее живут только мальчики и девочки из борделей и законопослушные шахтеры. А весь тот пиратский бардак постоянно болтается в космосе и лишь иногда спускается на планету заправиться, починиться и побухать свою фирменную дрянь с единственного пивзавода.

Эйнаор подозрительно вздернул бровь на подробности, но ответил:

— Так хотя бы они все в одном месте.

— Да. А если даже каким-то чудом кому-то удастся разбомбить их планету и привычное местообитания, то пираты на кораблях просто разлетятся во все стороны, как паразиты. И потом через несколько лет можно обнаружить внезапно еще штук десять таких клонов Фареи поменьше и позлее.

— И каждая со своим пивзаводом, — заключительно выдал Эйнаор.

— Зря смеешься. Иногда кажется, что они свою дрянь могут гнать из чего угодно, даже из охладительной оплетки кабелей, — мрачно отметил Лаккомо.

— Дешевле и правда держать их кучно.

Алиетт-Лэ тем временем свернул карту Фарэи и задумчиво осмотрел схему обитаемых миров. Из всех восьмидесяти двух планет важными можно было назвать от силы двадцать. А крупнонаселенными по факту являлись не больше десяти. Каждая из которых или древняя колония Цинтерры или частица расколовшейся ранее цивилизации, существовавшей в этой звездной системе еще до Тории. Остальные миры, зачастую именуемые порядковым номером, являлись чьими-то сырьевым источниками и базами, не существенными вроде бы в делах глобальной политики. Вот только что в точности находится в недрах и тайниках на таких планетах, не знала с гарантией даже лучшая торийская разведка. И Лаккомо здраво понимал, что их неосведомленность может сильно сказаться на точности плана. Но, как и всегда, работать надо было с тем, что имелось. И при том, начинать как можно скорее. Собираться по-настоящему с мыслями, запасаться идеями, думать.