Лоатт-Лэ встретил его мимолетным взглядом через плечо. Собранный, строгий, холодный он стоял спиной к двери, изучая годами знакомые окрестности Дворца через окно. Колкий укор в глазах, казалось, готов был пришпилить Лаккомо к двери у входа.

— Я думал, что указал в своем сообщении необязательность сиюминутной встречи, — стылым тоном отозвался Эйнаор, не вынимая рук из карманов и не шевелясь.

— Я навестил Даэррека, — так и стоя в проходе, ответил Лаккомо. — У меня нет больше иных дел.

— Вижу.

Эйнаор и правда, видел. Одного взгляда хватило Лоатт-Лэ на то, чтобы понять, где пропадал брат всю первую половину дня. Торийскому Величеству потребовалась не малая доля самообладания, чтобы злобно не скривиться от сытого вида «космического» братца, вволю отдохнувшего на тренировке, пока он сам… Да какая собственно разница, что он сам.

— Я могу зайти? — вежливо и тихо спросил со спины Лаккомо.

Эйнаор продолжал сверлить взглядом окно. Комкая в пальцах до треска ткань шелковых карманов, он упорно не поворачивался. И что только принесло Алиетт-Лэ сюда сейчас?! Явился бы позже — так может было бы больше времени успокоиться. Так ведь нет, пришел, тихий, виноватый, заслуженно избитый Учителем на честной тренировке, считающий, что этим можно спустить пар.

— Эйнэ?

Просящий тихий голос прозвучал отрезвляющим холодом. Эйнаор мгновенно заткнулся в мысленном шипении на брата и расслабился.

— Входи.

Щелчок дверного замка. Гулкая волна сомкнувшихся энергетических печатей на кабинете. Почти беззвучные шаги за спиной через всю комнату.

Эйнаор спешно загонял свое раздражение глубже. Как бы не бесился он на брата за его поведение, тупость, резкость и эти дурацкие фальшивые интонации — хуже он сделать не хотел. Не хотел, чтобы брат понял его неправильно и счел его раздражение на свой счет. Вернее — все это так и так было на его счет, но… не то, что Эйнаор мог бы объяснить. Не так, как это можно понять. Потому что, если Лаккомо узнал бы про это бешенство, он бы мог решить, что…

— Прости.

Теплая рука мягко перехватила поперек груди, а прохладный лоб уткнулся сзади в плечо и шею. Эйнаор замер, как статуя, на миг даже перестав дышать, а брат просто обнимал как когда-то раньше и молча смиренно каялся в душу. Без слов даже мысленно, без лишних сбивающих действий, без неловкости, которая, казалось, поселилась вечной преградой между ними. Как когда-то в детстве, всегда сильный духом, несгибаемый старший брат сейчас просто повис устало на его плече и сливал накопившиеся годами эмоции. Всю свою боль, разочарования, обиды на собственные глупости, злость на обстоятельства, и снова боль, старательно обходящая стороной ядро всего этого кубла печали.

— Прости, — шепотом снова повторил он, и Эйнаор даже не понял за что.

Так много было в нем чувства вины и так мало осталось блаженства от ярких моментов.

Улетучились последние следы раздражения. Какая тут злость, если одно такое объятие вышибает любой намек на негатив, заставляя мгновенно прощать. Забыть всю творимую братом херь и просто принять его таким, какой он есть. И если бы это был бесчестный прием… Но нет, Эйнаор знал, что брат на такое не способен. А потому доверился, расслабился окончательно, поник под его рукой, прижимаясь спиной к теплой груди. Как раньше. В детстве. Когда страхи перед дъерками могли оправдать подобные жесты.

— Прощаю, — в тон ответил Эйнаор, прикрывая глаза и согреваясь в ауре родного человека.

Хотелось стоять так подольше. Молча, даже не обмениваясь мыслями, просто будучи рядом. Казалось, что так можно справиться с любыми проблемами и если захотеть, они смогут обезопасить свою жизнь, будущее и, наконец, спокойно расслабиться.

— Эйнэ, — от шепота в плечо Лоатт-Лэ вновь замер в слабой надежде на какое-то чудо. — Я должен завтра улететь обратно.

Не вопрос, но факт, который, по мнению Лаккомо не избежать. Предложение? Нет, напоминание.

— И ты не останешься?

Лаккомо послышалось, как голос Эйнаора дрогнул. Мелко, почти незаметно, но слишком отчетливо для него, знающего младшего брата с детства. Тут же захотелось сжать его крепче, обозначить неизбежность и вновь извиниться. Алиетт-Лэ позволил себе это, но следом покачал головой, по-прежнему пряча лицо в девчачьей прическе брата, которая неимоверно бесила всех придворных своей взъерошенностью и длиной до плеч.

Вот и сейчас он вновь потянулся к ней, поправляя ободок и пряча за этим действием мимолетное прикосновение к щекам. Лаккомо все понял, не дурак, но как всегда постарался сдержаться сам.

— Ладно, — тихий ответ брата и следом, почти без паузы. — Твой полиморф уже доставлен на корабль.

— Знаю, — кивнул в плечо Лаккомо, с трудом заставляя себя отстраниться.

Перестроиться на рабочий лад было сложно. Еще недавно раскрепощенный боем с Даэрреком организм настойчиво цеплялся за остатки спокойных мгновений, не омраченных раздражающей политикой. Больше всего сейчас хотелось тишины и уединения с братом как-нибудь за бокалом вкусного вина. Но вместо этого работа и время требовали иного. Сроки поджимали, а настроение на умиротворенность стремительно пропадало, ускользая как песок сквозь пальцы.

— У нас много дел, Лаки, — Эйнаор чуть отстранился, но не отошел ни на шаг.

— Да, много, — Алиетт-Лэ послушно убрал руку.

Младший брат повернулся не сразу, быстро приводя себя в порядок и старательно поправляя волосы, выбившиеся из растрепанного пучка. Руки как назло путались следом за хаосом в голове, попытки причесаться его не удовлетворяли и, в конце концов, Его Величество все же плюнул на свои старания вновь заколоть пучок палочкой и попросту выкинул ненужную атрибутику не глядя на стол. Потом встряхнулся, растрепал волосы руками и зачесал в привычной манере назад.

Лаккомо стоял не шелохнувшись даже когда волосы брата щекотнули по лицу. Не к месту вспомнилось, как раньше в детстве было нормально зарываться друг другу в макушку, если случалось ночевать вместе от страха перед дъерками. Или прятаться бок о бок от тетушки в дворцовых кустах. Да даже на тренировках, пока Эйнаор еще не бросил общие занятия и не ушел целиком в свою социологию и политику. Каких-то семьдесят лет назад это все еще было нормально. Сейчас же…

Эйнаор повернулся на месте, уставившись Лаккомо прямо в глаза. Мгновение и затем на его лице расцвела мирная улыбка, а руки сомкнулись на плечах и мягко дружелюбно встряхнули.

— Пойдем работать, Лаки, — позвал младший брат.

Сейчас же — оставалось улыбнуться в ответ.

— Пойдем, — согласился Лаккомо, вновь переключая свой настрой.

Высокие двустворчатые двери тактического зала закрылись за венценосными братьями под еще более сложные печати, оплетая стены и ставя глухую защиту от любой попытки проникновения как физического, так и ментального. Идеальный барьер, древний, созданный некогда великими строителями, сейчас ушедшими в небытие и забравшими с собой древние знания.

Лаккомо прошел следом за Эйнаором и осторожно коснулся рукой невидимых плетений на стене. Силовые всплески мигнули под пальцами и прошлись золотистой волной, блеснув миниатюрными символами.

— Еще работает, — иронично прокомментировал Эйнаор, чуя ступор удивления брата.

Лаккомо задумчиво отдернул ладонь и поспешил следом.

— Не думал, что эта система цела еще где-то кроме твоего кабинета, — сказал он, осматриваясь по сторонам.

Эйнаор пожал плечами и щелчком пальцев активировал освещение. Высокий с виду пустой тактический зал начал наливаться разными оттенками приятной сумрачной темноты. В нем не было окон, которые отвлекали бы присутствующих происходящим вовне. Сюда не проникал солнечный свет. Огромный потолок накрывал центральную область зала широким куполом, который мог бы походить на гладкую полусферу обычной обсерватории. Зал был практически лишен лишних узоров и орнаментов, что сразу бросалось в глаза, в сравнении с обязательным декором даже по каждому коридору. А сами стены и полы с колоннами, вопреки обычному желтому убранству, были выложены иным светло белым камнем.