Сводный брат опустил меня на землю, но не разомкнул объятий. Я смотрела на него долгим расфокусированным взглядом, внезапно начало казаться, что вся эта магия происходит не со мной. Он не ухмылялся и не говорил гадости, не смотрел высокомерным взглядом. Это было бы привычно, поддавалось логике и правилам нашей обычной игры, наших отношений. Но нет. Вместо этого он улыбнулся и ровным голосом произнёс:

– Премного благодарен тебе за оказанную честь быть с тобой в этом лесу и разделить со мной танец.

Я понимала, что вся эта магия была кратковременной. Рождественские праздники обладали скверной привычкой пускать пыль в глаза и зарождать в душах людей непозволительную роскошь – надежду. Вот и я, стоя в этом лесу, на заснеженной поляне в окружении густых елей чувствовала тепло и близость счастья. Надежду.

Вздохнув, дрожащими руками чуть ли ни невесомо провела вверх, по его плечам, шее, очертив контур лица, и дотронулась до мягких волос. Ник аккуратно перехватил мою ладонь и еле заметно коснулся губами запястья.

– Да к чёрту, – прошептала я, приподнимаясь на цыпочки и хватая его за ворот куртки.

Но он первый коснулся моих губ: напористо, без права вырваться или воспротивиться. Я целую его лицо, широкие скулы, высокий лоб, вечно изогнутые губы, везде, куда могу дотянуться. Кончиками пальцев рисую порождённые фантазией узоры в его волосах. Когда его зубы мягко ухватили мою нижнюю губу, дыхание сбилось почти мгновенно, а желание, жгущее изнутри, такое дикое, почти первобытное накрыло с головой.

– Нужно ехать домой, иначе мать будет ворчать целый вечер, – сказала я с грустной улыбкой, когда прервала поцелуй.

Прислонилась своим лбом к его, и почувствовала бегущую по щеке слезинку. Опустила голову Нику на грудь прикрыв глаза, в надежде хоть немного скрыть истинную силу своих чувств и продлить этот волшебный момент.

– Счастливого Рождества, неподражаемый Ник Блэк, – пробормотала я и наконец подняла взгляд на него.

– Пожелай мне счастливого Рождества в полночь, изумительная Лекси Рид, – ответил Блэк, немного дерзко ухмыляясь.

Я отвернулась, снова глупо улыбаясь и направилась к машине. Он последовал за мной, положив руку на спину и галантно открывая дверь.

Зайдя домой, с порога чувствовался прекрасный аромат запечённой утки. Много лет назад, нашими предками на Рождество традиционно готовилась индейка, однако постепенно правила менялись, и индейка повсеместно стала символом Дня благодарения. А на Рождество чаще стали готовить другие виды мяса: свинину, говядину, курицу или утку.

Мать, в изумительном изумрудного цвета платье, что лёгкой тканью струилось до щиколоток, оглядела меня скрупулёзным взглядом, явно подмечая испорченное пальто. Но видимо дух Рождества смягчил её строгость и Джоан не произнесла ни слова на эту тему. Лишь отправила скорее переодеваться к ужину, возмущаясь нам вслед о том, что негоже опаздывать, когда взрослые ждут. Поднявшись на второй этаж, я уже направлялась в сторону своей спальни, когда Ник остановил меня ухватив за руку. Достал из-за спины тот самый серебристый пакет, что был при нём у ёлки на праздничной ярмарке, протянул его мне.

– Иначе потом забуду.

– Ты купил мне подарок? – удивлённо спросила я.

– Сегодня же Рождество, глупая, – Блэк улыбнулся, смотря мягким взглядом, наполненным весельем, и я на мгновение утонула в нереальности его спокойствия.

Дрожащими от волнения руками взяла пакет и достала кованую серебряную шкатулку с позолоченными узорами на ней.

– Открой её, – сказал он, наблюдая за моей реакцией.

И я открыла. Заиграла протяжная, немного грустная, но немыслимо-волшебная мелодия. Две серебряные фигурки внутри закружились в танце, почти так же, как мы с Блэком в заснеженном лесу. Я ахнула, пытаясь обуздать восторг.

– Нравится?

– Ты как эта шкатулка. Снаружи холодный, грубый. А внутри настоящая магия, – завороженно ответила я, подумав, что он и есть моя музыкальная шкатулка, но не решилась сказать это вслух.

– Прекрати быть такой невероятно сентиментальной, моя милая Рид. Это всего лишь кусок железа, – он стоял, высокомерно засунув руки в карманы, насмешливо глядя на меня.

– Ты можешь просто заткнуться, и поцеловать меня, поздравив с Рождеством? – с издёвкой произнесла я по привычке вздёрнув носик.

– Ты такая банальная, моя ненаглядная Рид! – усмехнувшись ответил на это Ник.

– А ты настоящий придурок, мой чёрствый, бездушный, бесчувственный, бессердечный Блэк! – обиженно фыркнула я, развернувшись и скрывшись в своей спальне громко хлопнув дверью перед его носом.

Кажется, я снова проиграла спор. Поддалась эмоциям, хоть и клятвенно пообещала себе обыграть Ника с холодной головой. А он, понятное дело специально меня спровоцировал, чего ещё можно было ожидать от Блэка?

Расстроилась ли я? Однозначно. Ведь, так надеялась на помощь Ника с Хлои и Хэппи, а теперь придётся всё разгребать самой. К тому же, совершенно неизвестно что за желание изволит загадать мне Блэк. От этого становилось слегка некомфортно.

Я присела на кровать, всё тело как-то сразу заболело и заныло. Виски пульсировали от вызванной напряжением начинающейся головной боли, но я знала, что, несмотря на усталость, мне нужно провести ещё несколько часов за праздничным ужином, прежде чем я смогу лечь и спокойно уснуть. Поднялась, прошла к гардеробной, сняла с вешалки заботливо подготовленное матерью нежно-голубое платье с рукавами-колоколами, доходящее до середины бедра, надела и вышла в коридор.

– С возвращением, моя дорогая, проигравшая Рид! – весело прозвучало сзади.

Ник что, ждал меня? Я повернулась к источнику столь знакомого голоса и оглядела сводного брата снизу до верху. Он, как всегда, прекрасен в этом сером свитере, сидящем как влитой на безупречном торсе.

– Ты же не обиделась? Спор есть спор, – прошептал он мне на ухо и от его низкого шёпота стало так тепло, так хорошо.

– Ты спровоцировал меня! – уязвлённо упрекнула я.

– Прости меня, Рид, за то, что я был таким засранцем, – с деланной серьёзностью вымолвил он.

– Я подумаю.

– Мир? – сказал юноша, глядя на меня своими серыми, как дождливое небо, глазами, протянул руку для рукопожатия. – Но ты всё равно должна мне желание, – ехидно произнёс Ник.

Я понимающе улыбнулась, взялась за всё ещё протянутую руку Блэка и крепко её пожала.

– Знаю.

И я вмиг ощутила воодушевление и эйфорию Рождества, как когда-то раньше, когда, ещё будучи маленькой, ходила по магазинам за подарками вместе с отцом. Буквально неделю назад мне казалось, что счастье невозможно, однако в данную секунду хотелось просто улыбаться, позабыв обо всех проблемах и заботах, и даже головная боль будто прошла сама собой.

Я была благодарна Блэку за это чувство, ведь только рядом с ним хотелось самозабвенно наслаждаться каждой минутой, ведь судьба так изменчива, а счастье зыбко.

Джоан и Дейв уже ждали нас за украшенным в светлых тонах столом. Совершенно белая скатерть, свежие еловые ветки и шишки, красиво разложенные посреди праздничного стола с пропущенной через них тоненькой гирляндой с лампочками в форме звёздочек. Белые свечи и подсвечники, стоящие посреди веток. Всё это создавало впечатление уюта, и не вызывало ощущения нагромождённости. Мать, впрочем, как и всегда постаралась на славу. Я аккуратно уселась на стул, разложила салфетку на коленях и принялась ковырять вилкой кусок фаршированной трюфельным пюре утки, смотря на пылающий в камине огонь. Перевела взгляд на висевшие над камином белоснежные с золотыми снежинками носки и задумалась как подступиться к Джоан со своей просьбой.

– Дети, а вы знаете откуда пошла традиция вешать носки на камин? – торжественно спросил старший Блэк заметив мой задумчивый взгляд. – Обычай вешать носки для подарков пришёл к нам из Англии. В одной деревне умирал бедняк, оставляя трёх дочерей без куска хлеба. Святой Николай услышал, как сельчане толкуют о незавидной судьбе девушек, и решил помочь бедной семье, сделав это втайне. По одной из версий легенды, Святой Николай бросил в трубу дымохода три кусочка золота, которые попали в чулки девушек, развешанные над камином для просушки, – отчим улыбнулся, взял за руку Джоан нежно погладив её пальцы, налил себе вишнёвого глинтвейна и с хитрым прищуром взглянул на Ника. – Мой сын всегда первым делом бежал именно к камину будучи маленьким, на утро после Рождества, – я засмеялась и уставилась на Ника, который закатив глаза предпочёл игнорировать любое упоминание о его детстве.