– Ах, не собирался? А ну, смотри мне в глаза!

Алик не захотел послушать этого приказа. Почему-то ему стало совсем страшно. Просто жутко. Он и сам не до конца понял, чего именно испугался, но развернулся, побежал и в одну секунду оказался около выхода.

– А ну-ка, стой!..

Мальчик покинул столовую и захлопнул дверь, правда, перед этим успел сильно поранить плечо об выпирающий из косяка гвоздь.

– Ну что, вспомнил тётю Любу? – спросила насмешливо Полина, – К сведению, ты постоянно таскаешь у неё из-под носа зефирки и вечно отвлекаешь её от готовки. Типа за это она тебя не любит.

Алик пребывал в таком состоянии, что не нашёл подходящих слов для ответа. Он уже давно начал сомневаться в своём психическом здоровье и думал, что, вероятно, всё это могут быть галлюцинации…

– Постой, она била тебя что ли? – спросил Паша, указав рукой на кровь, выступившую на рубашке Алика.

– Это не она, это гвоздь, – ответил недовольно и как-то отрешённо мальчик, посмотрев на правое плечо. Его рубашка порвалась и на её белой ткани по краям дырки выступила алая полоса. Дрожащей рукой Алик прикоснулся к ране. Она была не очень глубокой, но зато длинной. Крови было немного, но она порядочно запачкала рукав.

– Открывайте дверь и можете проходить, – услышал Алик какой-то грустный голос Юлии Ивановны и вместе со всеми зашёл в кабинет номер 13.

– Юлия Ивановна, – тихо проговорил мальчик потом, – Я поранился. Можно мне в медпункт?

– Поранился? Хм… Тут, к сожалению, нет медпункта. Попробуй чем-нибудь перевязать. У тебя есть чем?

– Есть, – Алик стянул рану носовым платком.

– Хорошо. Так, записываем тему урока. Деепричастие.

– Мы ж проходили его недавно…

– Сегодня повторение.

– Понятно… – проговорил Ветров и замолчал. Остальные ученики тихо смеялись над ним – он это видел и слышал.

Урок был невыносимо скучным. Алик знал всё, что объясняла учительница.

– А занятий больше не будет? – спросил удивлённо Ветров у своих одноклассников, выходя из школы после русского языка.

– С чего это не будет? Будет, – ответил Паша, ладонью почесав нос, – Только в другом здании.

– Почему?

– Так они все в разных зданиях, если ты забыл.

–Ну что за странности…

– Это нестранно, так всегда было. Только почему-то наш король хочет это изменить, – сказала Полина.

– Кто он вообще – этот король?

– И как можно не знать таких вещей? – спросил Паша, – Стыдоба! Ты ведь даже его вживую видел! (А, совсем забыл, что ты забыл об этом…). Короче, Его Величество Мрачный король – сын королевы Чёрных Звёзд и короля Метелей, наш потомственный правитель. Но все топят за то, чтобы его свергнуть.

– Это из-за него всё вокруг такое… мрачное?

– Хах, да это больше из-за нас, – ответила с усмешкой Полина, – ибо наш король постоянно хочет что-то поменять и народ пытается сделать, чтобы Найтомнией правил кто-то другой. Поэтому ты и твоя мама ходили к Чёрному дворцу и устраивали восстание. Вроде как по преданию, которое вы нашли на заборе во дворе Предсказаний кто-то из вас должен занять место правителя на троне Найтомнии.

– Так, о чём это мы тут разговариваем? – услышали вдруг дети чей-то строгий голос.

– Миля? – спросила удивлённо Полина.

– Да. Салют, – холодно проговорила та самая Миля, которую Алик видел на метеостанции, – Вы говорили, что кто-то должен заменить нашего короля на троне Найтомнии, – она прищурилась и с подозрением посмотрела по очереди в лицо каждого из присутствующих, – Как вы посмели так оскорбить Его Величество? Он единственный наследник престола и никто не может ущемлять его прав!

– Мы не ущемляли его прав, – сказал неуверенно Алик, засунув руки в карманы, – Мы просто…

– А, это не ты ходил тогда к королю? – перебила его Миля. Её синие глаза блестели, словно лёд, смотрели строго.

– Да, это был он, – проговорила Полина, кивнув.

– И что, дошёл? – усмехнулась кадетка-метеоролог. Её звонкий голос, словно песня маленького колокольчика, разносился по всей пустынной тёмной улице и тихим эхом отдавался где-то в конце.

– Ещё как дошёл! – сказал уверенно Паша, – Он даже память потерял частично после общения с Его Величеством.

– Не верится что-то.

– Не веришь – не надо.

– Ладно, – сказала Миля уже в более дружелюбном тоне, – На урок идёте?

– Да, – ответила Полина, – На химию.

– А у нас есть химия? – удивлённо спросил Алик.

– Не смешно, – со скептицизмом посмотрела на него Миля.

– Есть, – вздохнул Паша.

Дети замолчали. Редкие люди, проходящие мимо, были одеты во всё чёрное, почти у всех у них были тёмные волосы… Но зато сильно разнились цвета глаз – от очень ярких снежно-белых и персиковых до тусклых тёмно-фиолетовых.

Пейзаж, как понял читатель, не отличался особой красочностью – дети всё ещё бродили по мрачной аллее. Вдруг они услышали чьё-то тихое, высокое пение. Завораживающие, очень красивое, будто гипнотизирующее…

– У кого это такой голос? – спросил Алик.

– Похоже, у Инны, – проговорил Паша.

Этот ответ удивил Алика. В его мире Инной была дочь их классной руководительницы – той самой Василисы Петровны. Инне было тринадцать лет, все считали её ужасной занудой и общаться с ней не хотели. Внешне она выглядела, в общем, неплохо, но ничего такого уж очень красивого (по мнению Алика) в ней не было, и петь она не умела.

Перейдя улицу, дети вышли из мрачной аллеи и оказались во дворе серого двухэтажного дома с колоннами. Его ограждал довольно хлипкий деревянный забор. В углу там стояла высокая девочка в чёрном платье, с белыми распущенными волосами и фиолетовыми, похожими на сапфиры, глазами. Это и была та самая Инна. Наверное, Алик никогда в жизни не узнал бы её…

– Привет, – сказал ей Паша, – А ты чего здесь голосишь?

Инна перестала петь и мрачно проговорила:

– Доброй ночи, – она бросила свой холодный и непроницаемый взгляд удивительно живых глаз в сторону школьников, – Моя учительница сказала мне репетировать на улице, чтобы раскрепоститься и перестать бояться, что кто-то меня услышит.

– М-м-м, тогда понятно. А в целом как поживаешь? Что там ваша первая смена?

– Сегодня было шесть уроков, поэтому я уже час как свободна. Если говорить о моих одноклассниках, то они довольно тихие – ты и сам это знаешь… А ты как? Твой друг, похоже, поранился?

– Да, немного, – с пренебрежением ответил Алик.

– Советую перевязать чем-то рану, чтобы крови не было видно, – Инна отвернулась и посмотрела куда-то вбок.

– Чтобы не было видно? – удивлённо проговорил Ветров, поправив очки, – Да у меня ж полруки запачкано!

– Ищи большую тряпочку или бинт, – Алику показалось, что певица нервничает.

– А что, так как есть оставить нельзя?

– Можно. Только тогда уйди куда-нибудь подальше от меня, – она вновь перевела взгляд на Алика. Ему стало ещё более жутко – впрочем, чем больше он узнавал об этом мире и чем дольше находился в нём, тем более нарастало у него чувство тревоги и страха.

– В смысле? – спросил мальчик неуверенно.

– Мне кажется, ты понял мой намёк, – Инна сдерживалась из последних сил, чтобы не убежать – она очень боялась крови.

– Да не слушай ты её, – сказала Полина, зевнув, – Всё нормально будет. Идём, скоро урок начнётся.

Дети зашли в серое здание. Внутри там протянулся длинный коридор с белыми дверями, где пахло хлоркой, спиртом и таблетками, как в больнице. Пол был сделан из голубоватой плитки. В конце виднелось окно, закрытое полупрозрачной салатовой занавеской. Сумрак, царивший в помещении, наводил Алика на нехорошие мысли. Вдруг одна из дверей приоткрылась, и из-за неё показался мужчина средних лет с фиолетовыми глазами.

– Седьмой «Б» класс, – сухо сказал он, – Заходим в кабинет!

Седьмому «Б» ничего не оставалось делать, кроме как послушаться этого указания.

– Так… прекрасно, – проговорил химик, потирая руки, когда ребята расселись по местам, – Открываем тетради, записываем сегодняшнее число. Кхм, – он подошёл к Алику и посмотрел на него своими тёмными глазами, – Скажи мне, Ветров, ты разве не знаешь, что в школу надо приходить в чистой одежде?