– Ну, зачем пришли? – спросила она.

– Там туман, – проговорил Паша.

– Ах, так значит вы испугались тумана? – насмешливо спросила учительница (или теперь уже генерал-майор) – Ну, всё с вами ясно…

Внезапно в дверь, находящуюся в углу комнаты, постучали.

– Войдите!

– Здравья желаю, товарищ генерал-майор! – из-за двери показалась сутулая девочка в кадетской форме и с очень короткой стрижкой. В ней наш несчастный попаданец узнал свою одноклассницу – Милю. Она тоже сильно изменилась. Её усталый вид, причёска и манеры совершенно не стыковались с тем, какой привык видеть её Алик.

– А ну-ка, руки по швам! – скомандовала учительница, – Что это мы тут сутулимся?

Миля вытянулась, как струнка, и заговорила дальше:

– Разрешите доложить: Сушкин не может отследить траекторию движения холодного антициклона!

– Не может?! Так помоги ему! Мы должны передать прогноз уже через семь минут, а он видите ли, не может…

– Никак нет, товарищ генерал-майор! Метеостанция сломана!

– Это ещё что за новости? – от переизбытка чувств Василиса Петровна встала с кресла, – Как так сломана?

– Разрешите доложить: Сушкин сломал метеостанцию, случайно пролив кофе на приборы.

– Так, вызови сюда Сушкина! Немедленно!

– Так точно, товарищ генерал-майор! – Миля развернулась и ушла, отчеканивая шаг.

– А, то есть… – промямлил Алик, засунув руки в карманы, – вы работаете на метеорологической станции?

– Именно. А ещё я веду прогноз погоды, – с загадочной жуткой улыбкой проговорила генерал-майор.

– Ничего себе… как… интересно, – Ветров улыбнулся в ответ глупо и беспомощно.

– Да-а-а… – на лице Василисы Петровны отразились удовлетворение и самодовольство, – Вот только если этот Сушкин угробил наши приборы, то и всему прогнозу каюк! – самодовольство сменилось гневом.

В классе Алика Вова Сушкин был чуть ли не лучшим учеником. Притом, особенно его любила русичка (то есть Василиса Петровна). Но Алик, конечно, уже понял, что в этом мире дела обстоят совсем иначе.

Опять постучали.

– Войдите!

Дверь, из которой в прошлый раз выходила Миля, приоткрылась настежь и из-за неё показался Вова. Он был очень бледный, так же в кадетской форме, а ещё весьма неуверенный, что опять же не стыковалось с образом Вовы Сушкина из мира Алика.

– Здравствуйте, почтенный товарищ генерал-майор!.. – проговорил «отличник» испуганно, – Я искренне прошу прощения за то, что пролил свой кофе на барометр, термометр, гигрометр…

– Смирно! Руки по швам!

Вова пугливо выпрямился.

– Значит так, Суш-ш-шкин… Сейчас тебе и Миле надо в школу. Но, когда ты вернёшься, ты обязательно – это слово она выделила, – починишь наш барометр, гигрометр и всё остальное, понял, да?

– Пон… Я понял… – заикаясь проговорил Сушкин.

– Тогда вольно. Зови Милю и идите в школу.

– Я здесь, товарищ генерал-майор! – отрапортовала из-за двери Миля.

– Тогда на урок – бегом марш!

Ребята выбежали за дверь.

– Пошли, – сказал Алику Паша.

И они вслед за Милей и Вовой покинули здание.

Друзья побрели по узкой улице с чёрным асфальтом. Вокруг горели бледные фонари, стояли мрачные серые дома, отражая леденящий душу лунный свет. По краям этой «тропинки» росли голые страшные деревья. Алику было непривычно и нехорошо ходить здесь. И дикая тревога ещё больше сжала его сердце, когда из дупла одного дерева ему подмигнули два ярко-оранжевых глаза.

– Там… – прошептал Алик, обращаясь к Паше.

– Что там? – спросил его приятель абсолютно спокойно.

– Там… А-а-а!.. – мальчик почувствовал, как чьи-то острые когти впиваются в его плечо.

– Ой, я, кажется, ошиблась, простите, – услышал он потом приятный женский голос.

Алик обернулся и увидел девочку с оранжевыми большими глазами и синими прямыми волосами, одетую в чёрную толстовку и бриджи.

– А нет, не ошиблась, – усмехнулась она, – Что с тобой, Захар?

– Полина? – тихо спросил Ветров, рассматривая свою одноклассницу, которая тоже сильно поменялась, и которая прежде терпеть не могла тёмные цвета, – Ты теперь совсем другая…

– Захар был у Его Высочества и частично потерял память, – пояснил со вздохом Паша.

– Печалька, – сказала Полина, киношным жестом схватившись за голову, – но меня помнит, и то хорошо. В школу идёте?

– Ага. Вот, Захар, это наша школа, если ты вдруг забыл, – Паша, указал рукой на величественное мрачное здание, стоявшее в конце аллеи.

Дети открыли с виду массивную (но почему-то очень лёгкую) каменную дверь и вошли внутрь. Там было просторно. Большое помещение освещали люминесцентные жужжащие лампы. Одна из них часто мигала. В холле стояло несколько лавочек, лестницы по бокам вели вверх.

Там чувствовалась какая-то прохлада, похожая на ту, что ощущаешь, спустившись в подвал. Алик смог уловить странный уют и колорит этого места.

Вокруг никого не было, кроме тощей женщины в очках с толстыми стёклами и сероватым лицом. В руках она несла бронзовый чайник.

– Здравствуйте, Юлия Ивановна, – поздоровался с ней Паша.

– Здравствуй, – хрипло ответила женщина, – Идите на второй этаж и стойте около кабинета. Я скоро приду.

Юлия Ивановна в школе Алика была завучем и никогда не вела уроки в его классе. Кроме того, выглядела она совсем по-другому… И говорила тоже.

Дети поднимались. Деревянная лестница жутко скрипела и Алику постоянно казалось, что вот-вот она проломится или вовсе разлетится на доски – такой она была хлипкой.

Второй этаж представлял собой очень длинный коридор, уходящий куда-то далеко и словно не имеющий конца… Вернее, так сначала показалось Алику, но на самом деле там было довольно тесно и располагались только две двери. Одна вела в кабинет номер 13, а другая вроде как в столовую. Иллюзию того, что коридор бесконечный создавали два зеркала, стоящие друг напротив друга. Эту небольшую скорее даже комнату, чем коридор, освещала холодная офисная лампа. Около неё кружила муха.

– О, ещё одна стерильная муха, – проговорила Полина.

– В смысле, стерильная? – недоумённо спросил Алик.

– Ой, ты, наверное, не помнишь – ведь в нашей стране все мухи обрабатываются специальным антисептиком, потому что переносят опасные заболевания. А убивать их непринято – потому что раньше они типа считались исчезающим видом.

– Обалдеть… Совсем забыл… – проговорил ошарашенно Алик, не желая вновь обнародовать своё непонимание. Он прислонился к холодной стене и тщетно попытался обмозговать всё, что с ним приключилось. Ему хотелось бы разделить с кем-то свою печальную участь чужестранца, попавшего в этот жуткий параллельный мир. Но никто не понимал, не мог понять Ветрова. Только одиночество теперь станет его вечным спутником… А ведь, помимо всего прочего, ещё и ужасно хочется есть!

– Столовая открыта? – спросил Ветров.

– Открыта, – ответил Паша. На его лице можно было заметить непонятную хитрую улыбку.

Алик осторожно взял крючковатую ручку старой, потрёпанной двери и потянул её на себя. Дверь поддалась. Мальчик зашёл в столовую и, чувствуя подвох, аккуратно ступал по грязной сине-белой плитке.

В помещении сильно пахло подгоревшей невкусной едой. Вокруг стояли небольшие обшарпанные столики на два человека, посередине красовалась витрина. Алик принялся внимательно её разглядывать. Там были выставлены тарелки с запеканкой, омлетом и кашей, но выглядело это всё почему-то совсем неаппетитно…

– Кто это сюда пожаловал? – услышал вдруг Алик у себя за спиной чей-то хрипловатый голос.

Мальчик обернулся. Перед ним стояла древняя старушка в чёрном одеянии, с костылём в руках. У неё были синевато-серые глаза, что смотрели на Алика недружелюбно, с подозрением.

– Ты чего это, опять зефир воровать вздумал? – спросила женщина.

– Н-нет…– ответил Алик, подняв на неё удивлённо-настороженный взгляд.

– Вот как приходишь, так обязательно какую-нибудь пакость да сделаешь, бесстыдник!

– Да я никогда… Я не собирался ничего…