— Зачем? Он же подлец!

— С чего ты взял? Просто растерялся от неожиданного появления бывшей жены. Но ведь бывшей. — Марина пошла в атаку. — Почему ты не рассказал мне все? Ведь знал! Как ты мог, Боря?

— Да, мог! Потому что желаю тебе счастья, а не бесконечных слез.

— Но мы любим друг друга! Как ты не понимаешь? Я люблю его еще с тех пор, как впервые увидела в твоем кабинете. Ты можешь себе представить, как долго я ждала его признания. Как долго мечтала о свидании и первом поцелуе? Ты сухарь! Сам никогда не любил, поэтому и меня понять не в силах.

— Маняша! Я люблю тебя, сестренка. И желаю тебе добра. А его прошлое всегда будет преследовать вас.

— Ты не прав. Паша обещал сегодня же окончательно решить вопрос.

— Паша обещал! Но ты не знаешь Ольгу. Это злобная, коварная и алчная женщина. Она не оставит в покое Красницкого. А он слаб. Добр и поэтому слаб. С ней так нельзя.

— Ты знал ее раньше?

— Да, конечно.

— Почему мне ничего не рассказывал?

— Не было надобности. Не думал, что у вас все серьезно. А теперь вот…

— А теперь оставь нас в покое, — Маринка, с обидой взглянув на брата, ушла в свою комнату.

Борис не верил глазам и ушам своим. Его Марина, послушная и робкая Мана, как она называла себя в раннем детстве, не умея выговорить полное имя, откуда и пошло это домашнее и ласковое — Маняша, вдруг оборвала его на полуслове!

— Ну уж нет, милая! Не бывать по-твоему! — звонок телефона прервал его грозные мысли. Звонила Катерина.

— Борис, нам срочно надо встретиться! — голос встревоженный и настойчивый.

— Где? Когда? — настроение воинственное, поэтому встреча с Катериной очень кстати.

— На старом месте, через полчаса.

Борис собирался на встречу с Катей, волнуясь не только из-за сестры. Он, конечно, был уверен, что вместе с подругой Марины они справятся с ее дурацкой влюбленностью в этого старпера.

Когда речь заходила о Маринке, Борис по-прежнему видел в ней ребенка. И Павел, которому уже было за тридцать, представлялся ему стариком рядом с сестренкой.

Кроме этого, его волнение было вызвано предстоящей встречей с Катериной. Эта удивительная девушка завладела мыслями с того самого вечера, когда так решительно справилась с истерикой сестры и вызвалась стать сообщницей.

Как-то не думалось о том, что самому ему столько же лет, сколько и Красницкому, а Катя — ровесница сестры. Как говорится: в чужом глазу и соринку увидишь, в своем — и бревна не заметишь. Так-то вот.

В оправдание Бориса следует отметить, что он еще не осознавал, что эта удивительная девушка, полная противоположность его сестренки, уже владеет не только его мыслями, но и чувствами.

К столику на террасе, где сидел Борис приближалась эффектная молодая девушка. Это была жгучая брюнетка. Шикарная волна волос покрывала ее плечи и плавно опускалась до талии. Заходящие лучи солнца огненными бликами переливались в пушистых прядях. Изящным движением она откинула прядь со лба и стали видны ее глаза — две шоколадки, обрамленные пушистыми ресницами.

Борис еще издали увидел Катерину и восхищенно смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Он привстал ей навстречу, приветственно подняв руку. Катя улыбнулась ему без всякого намека на кокетство и направилась к столику.

— Привет! Я вроде бы не опоздала?

— Это я пришел раньше, — Борис не признался, что ему не терпелось встретиться с девушкой. И проблемы Марины здесь были ни при чем. — Какой кофе ты предпочитаешь?

— Мне, пожалуйста, экспрессо без сахара и эклеры, — в ее словах не было и тени стеснения. Она пришла практически на деловую встречу, поэтому вела себя естественно и непринужденно.

Сделав заказ, Борис посмотрел на девушку в ожидании объяснений. Но она не спешила выкладывать свои соображения.

— Ты что-то хотела сообщить мне по поводу Марины? — спросил он, начиная нервничать: сидит, понимаешь, малявка, молчит и заставляет его волноваться.

Признаваться себе, что волнение вызвано не столько мыслями о сестре, сколько появлением этой молодой нимфы, не хотелось. В его представлении она виделась каким-то божественным существом, явившимся, чтобы сразить наповал его, закоренелого холостяка.

Оказывается, этот взрослый мужчина вынашивал в мечтах романтический образ из бабушкиных сказок о прекрасных девушках, олицетворяющих силы Земли и природы. На секунду ему даже показалось, что на голове девушки венок из полевых цветов, а стебли зеленой травы вплетены в волнистые пряди ее волос.

Борис невольно потер глаза, чтобы избавиться от наваждения.

— Видите ли, Борис, мне кажется, Вы не совсем справедливы к Марине.

Он посмотрел на Катерину почти сурово: — Она вздумала его учить? Еще чего! Но вслух спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не только хочу, но и прямо выскажу свое мнение. Марина уже не ребенок. Она влюблена и имеет право выбора. Да, Вы не согласны с ним. Но придется смириться. Иначе Вы потеряете и сестру, и друга. — Катя строго, как на провинившегося мальчишку, посмотрела на Бориса.

Слегка опешив, Борис все же справился с возмущением, готовым сорваться с губ. Он понимал справедливость слов этой девчонки, рассуждавшей разумно и совершенно по-взрослому. Принять справедливость ее слов было нелегко. Для него Маняша все еще оставалась маленькой девочкой, которую надо защищать и оберегать.

— Но Павел… — пытался оправдать свою позицию Борис.

— Никаких «но» быть не может! Павел взрослый мужчина и ведет себя адекватно. Да, он растерялся от неожиданного появления бывшей жены. Но я уверена, что теперь он сделает все, чтобы она не становилась препятствием в их с Маринкой отношениях.

— Откуда такая уверенность?

— Вы могли бы на виду у всех броситься на колени перед любимой девушкой, чтобы вымолить у нее прощение? — изумление Бориса нарастало, а Катя все увереннее отстаивала свое мнение.

— Вспомните, что было с Мариной, когда она увидела Ольгу в машине Красницкого. Неужели Вы не понимаете, что их любовь достигла такого накала, что в любой момент один из них, а может, и оба, не выдержат его. Итог непредсказуем. И чем дольше они сдерживают свои чувства, чем больше преград встречают на своем пути, тем страшнее может быть развязка.

— Меня очень тревожит состояние Маринки, — продолжала раскрасневшаяся девушка. — Она вся, словно натянутая струна. И малейшее сопротивление может привести к тому, что эта струна не выдержит. Подумайте об этом. — Катя тяжело вздохнула, словно освободившись от тяжелого груза. Наконец-то она решилась высказать этому закоренелому холостяку все, что давно тревожило ее.

Правда, не совсем все. Девушка умолчала о том, что творится в ее собственной душе, когда она думает об этом толстокожем чурбане.

Борис молча выслушал ее монолог. Возразить было нечего. И, что странно, хотелось, чтобы она говорила еще и еще. Убеждала его в неправоте, да и вообще, в чем угодно. Лишь бы говорила. Ее голос, несмотря на требовательные и даже резкие нотки, успокаивал Бориса, настраивал на лирический лад.

Он с обожанием и нежностью посмотрел на Катю. Улыбнулся.

— Я тебя услышал. Постараюсь не вмешиваться, хотя, если честно, будет трудно. Только у меня есть к тебе одна просьба. Давай на «ты». Так будет проще. А?

— Нет проблем. Я только за. Надеюсь, мы договорились. Пусть все идет, как идет. Даже если у Марины с Павлом не сложится, ей не в чем будет упрекнуть Вас. Прости, — тебя.

Катя подарила Борису свою обворожительную улыбку и стала прощаться.

— Я провожу?

— Нет, спасибо. Побегу.

Борис смотрел вслед девушке и понимал, что пропал. Совсем пропал.

Вернувшись домой, он постучался к сестре. Та долго не отвечала. Сердце Бориса ухнуло в бездну. Он резко толкнул дверь. Громко выдохнул застрявший в горле воздух. Маняша спала, свернувшись клубочком, словно котенок. Она улыбалась во сне.

Борис еще раз вздохнул с облегчением и, на цыпочках выйдя из комнаты, тихонько притворил за собой дверь.