Ступая через хладные тела друзей во тьме грядущей,

Держась за смерти длань, тебя ведущей,

Чрез боль потерь и тягостных лишений,

Сквозь чёрный мрак расстелется ковер истленный.

Взирая на кружащий всюду прах и пепел,

Иди вперёд. Лишь веря в то, что путь твой светел,

Ты обретёшь давно угасшую надежду снова,

В тот миг отпустят страха цепкие оковы,

И по ступеням вверх шагая твёрдо, по верному пути пойдешь,

И на вершине самой искомое ты, наконец, найдёшь.

Но стоит на мгновенье оглянуться, и всё ты потеряешь вновь,

А тем последним, что тогда увидишь, будет только мгла и кровь.

Из предсказаний Баррильды.

В сгустившемся мраке, пропитанном одиночеством, страхом и отчаянием падала ранняя, одна единственная снежинка. Острое зрение Хранительницы Света давно уловило её, такую белую, кристально чистую, словно последнюю надежду в окружающей тьме. Эмили долго следила за полётом этой снежинки, прозрачные грани которой сверкали отблеском факелов временного лагеря. Разве может быть что-то прекраснее неё? В совершенстве и уникальности, в самобытности каждого узора сокрыто истинное сердце красоты. Линии бывают просты и сложны. Прямы и извилисты. И путь каждой снежинки неповторим – будь то долгая дорога в тихом, еле зыблемом падении, или стрелою кружась в вихре дикой, яростной метели. Снежинки падают вместе, и в то же время поодиночке. Совсем как мы. Как похожи мы с ними! И итог у нас один. Мы растаем в вечности, растворимся забвением. Но не всем уготована такая судьба. Есть те, кто вспыхнет яркою звездой, чей свет сиять не перестанет после смерти…

Эмили, разумеется, совершенно не думает о том, чтобы остаться в истории, совершить какой-то подвиг. Нет, она лишь делает то, что считает нужным – то, что должна. Как всегда. Именно поэтому сейчас, в то время, пока лагерь отдыхает, девушка сидит на голой земле и, наблюдая за медленным падением снежинки, размышляет о самом сложном и опасном мероприятии за всю её жизнь – возвращение в Адрамас, чтобы спасти выживших. Если таковые ещё остались… Но весь ужас заключался в том, что участвовать в этой операции по спасению будут только Эмили и Оуэн, и проходить она будет в строжайшей секретности от остальных. Ибо для многих надежда исчезла, точно как белоснежные крылья Эмили, испарившиеся так же внезапно, как и появились, и она не представляла, с чем это связано. Лишь дыры в плаще на спине являлись единственным воспоминанием о них, и девушка радовалась тому, что прорехи закрывает капюшон. Зато теперь девушка точно знала – она действительно лант! Хоть этот факт совершенно никак не помогал ей.

То ли близость тени, то ли давящая, продолжающаяся слишком долго темнота притупили сверхчуткие слух и обоняние, и более того – зрение тоже постепенно начинало снижаться до обычного, людского. Но деваться некуда, она должна действовать. Немедленно! Тем временем снежинка опустилась на землю, и Эмили крепко зажмурилась, чтобы не увидеть, как та растает. Словно, когда увидит, как снежинка безвозвратно сгинет, исчезнет и призрачная надежда на спасение умирающего мира.

– Дэймиор… – еле слышно шептала Эмили. – Друзья… Прошу, будьте живы.

– Нет, – послышался раздражённый голос Джо совсем рядом. – Их больше нет.

– Зачем ты так говоришь? – девушка открыла глаза и серьёзно посмотрела на подругу, присевшую рядом. – И зачем отговаривала всех на совете? Именно из-за тебя и этого придурка Найлонда никто не захотел возвращаться в Адрамас за ранеными… Я думала, ты смелее, Джо…

– Есть смелость, а есть безрассудство и неоправданный риск. Оуэн рассказал мне, что вы собрались туда. Одни… Эмили, я видела, на что способны эти тени… Ты видишь, какая темень вокруг? Дураку понятно, что солнце заколдовано и больше мы его не увидим. В такой темноте у живого существа нет ни единого шанса против тайтов!

– Надо верить…

– К чёрту веру! Ты тащишь с собой Оуэна на смерть! И сама погибнешь! Что за детское безрассудство?! Нам нужно держаться вместе, ты же сама говорила…

– Но не бросать друзей! – резко перебила Эмили. – Ник – твой родной брат сейчас там, борется за жизнь! Как ты смеешь так говорить?

– Нет больше Ника, – голос Джо дрогнул, и она закрыла на несколько секунд глаза. – Больше нет никого. И вас не станет, если туда сунетесь. Единственный выход – спрятаться где-нибудь на краю острова и выживать. Как и говорит Найлонд. Спасать надо тех, кого можно спасти. А не бездумно рисковать и множить жертвы.

– Но нужно же попытаться…

– Хватит, Эмили! Прекрати нести эту чушь! Запомни одно – если Оуэн погибнет в этом походе и ты каким-то чудом выживешь, то… я лично тебя убью. Клянусь.

Шокированная услышанным, Эмили смотрела в глаза подруги, и ей не верилось, что она говорит серьёзно. Но, судя по убийственному взгляду, она и не думала шутить. Джо отвернулась и ушла прочь, оставив после себя лишь груз ответственности, который опять начал давить на хрупкие плечи молодой Хранительницы.

«Сколько это может продолжаться… – думала она, глядя в чёрную, безмятежную даль моря Мэйн. – Почему именно на мне ответственность? Нет, довольно с меня! Я снимаю с себя всю ответственность за чужие жизни!»

Она решительно развернулась, но вдруг уткнулась в Оуэна.

– Куда это ты так рьяно направилась?

– В Адрамас, – со злостью выдохнула она. – Одна.

– Что значит – одна?

– То и значит. Я не собираюсь быть ответственной за тебя.

– Понял, это из-за Джо? Ты же знаешь, у неё бывают заскоки иногда. Вернее, постоянно. А точнее, всегда.

– В одном она права – против тайтов мы бессильны… А ты и все остальные – смертны. Я должна отправиться туда одна…

– То есть ты реально считаешь себя бессмертной? – улыбнулся парень. – Можно начинать смеяться?

– Дурак, – хохотнула она и ударила друга кулаком в плечо. – Я в любом случае не такая уязвимая, как ты.

– Возможно. Но с твоим владением мечом и хроническим невезением, я бы так не говорил. Так что я иду с тобой!

– Ни в коем случае! Джо мне не простит, если с тобой что-нибудь…

– О-о-о, поверь, должно произойти нечто невероятное, чтобы со мной действительно могло случиться хоть что-то! Я – везунчик от рождения!

– Но…

– Никаких возражений не принимается!

Эмили вздохнула и закатила глаза. Похоже, спорить с Оуэном может только Джо.

– Ну хорошо. Тогда мы идём только вдвоём. Остальным – ни слова! Если с тобой что-то случится, я не вернусь в лагерь.

– Отлично! Всё будет хорошо, Эм! Как, кстати, твой апгрэйд?

– Что?

– Крылья.

– А-а… Больше не появлялись…

– Что это вы там обсуждаете?! – сурово окликнул их Кэмдиброг, стремительно приближаясь, а за ним поторапливался и Танталиил.

– Мы решили с Эмили идти в Адрамас одни, – спокойно сдал с потрохами план Оуэн, и девушка закатила глаза.

– Невероятно! И вы серьёзно думаете, что я вас отпущу одних?! – негодовал Танталиил.

– Нет, – всё так же спокойно отвечал парень.

– Но это очень опасно для всех вас! – не унималась Эмили.

– Не опаснее, чем для тебя, – усмехнулся мастер боевых искусств. – Отбываем сейчас же. Оуэн, ты хотел поговорить со мной о чём-то важном вчера. Говори сейчас, потом спокойной возможности может не представиться.

– Да-а, – протянул молодой главнокомандующий, внимательно оглядываясь по сторонам. Но, кроме обломков кораблей, ничего и никого поблизости не было, и он продолжил: – Только сразу скажу, эта информация секретная. Дальше этого круга она не должна уйти. Я знаю, кто предатель. Ну, в смысле, я не знаю, но знаю.

– О, боги, что за бред ты несёшь… – Кэмдиброг закрыл лицо рукой.